Параллельно из Беларуси пришел запрос об экстрадиции, в котором Остаповичу вменяли «чуть ли не измену Родине». В субботу бывшего следователя отпустили без предъявления обвинений, но оказался на свободе он уже не в России, а на границе с Беларусью. Из отдела полиции его отвезли туда люди в штатском, которые напоследок сказали ему не появляться на территории России. «Новая газета» обсудила с адвокатом правозащитного центра «Мемориал», программы «Миграция и право» Ольгой Цейтлиной, как подобное могло стать возможным.

— Чем кейс Андрея Остаповича отличается от обычной процедуры экстрадиции? Насколько он беспрецедентен?

— Мне кажется, что достаточно беспрецедентный, потому что процесс выдачи обычно занимает много времени. Если человек находится в розыске, сначала поступает ходатайство о его задержании, потом требование о выдаче (иногда это происходит вместе). Дальше начинается экстрадиционная проверка, которая, по сути, не ограничена во времени, и может продолжаться от нескольких месяцев до нескольких лет.

Окончательное решение об экстрадиции принимает Генеральная прокуратура Российской Федерации, защита может обжаловать данное решение о выдаче в суде, затем решение суда обжаловать в Верховном суде России (ВС). В итоге, если не использовать механизмы Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), задержанного выдают только после решения ВС.

При помощи срочных механизмов ЕСПЧ можно приостановить процедуру выдачи, если есть основания полагать, что лицу грозят пытки, бесчеловечное обращение и наказания в стране, куда его планируют выдать. Европейский суд может запретить выдачу до момента принятия решения именно Европейским судом, то есть процедура экстрадиции очень длинная, сложная и многоступенчатая. На каждом этапе у защиты и обвинения есть свои процессуальные возможности.

— Что делают на начальных этапах экстрадиционной проверки?

— Если задержанный находится в розыске, тогда полиция или другие правоохранительные органы ставят в известность страну-инициатора розыска о задержании человека и направляют запрос, нужен ли он другому государству, будут ли они требовать выдачи. В ответ страна-инициатор может просить его задержать и затем (или совместно) направить требование о выдачи и соответствующие документы в обоснование криминального деяния, а также в ряде случаев дипломатические гарантии неприменения пыток и справедливого судебного разбирательства.

После этого государство, где был задержан гражданин, будет принимать решение, выдавать человека или нет, исходя из подписанных положений Конвенции по правам человека и обязательств международного сотрудничества о выдаче. При этом, если страна-инициатор розыска не отвечает на запрос в течение 48 часов и не присылает никаких документов, задержанного должны освободить.

— Как все происходило в случае Остаповича?

— Мы не знаем, по какой процедуре его переместили через границу. Могут сказать, что он сам вернулся. У нас были случаи, когда людей вообще похищали в России, в том числе в нарушение запрета Европейского суда о выдаче, а потом они оказывались, например, в Узбекистане или Северной Корее. При этом у властей на руках было заявление похищенного, что он сам решил сдаться властям и вернуться в тот же Узбекистан.

Иногда люди обнаруживались в стране инициатора розыска под стражей, в местах лишения свободы и потом рассказывали, что их чуть ли не с мешком на голове вывозили силой из страны и потом под пытками заставляли писать бумагу о добровольном возвращении.

— Такие случае уже происходили с гражданами Беларуси?

— Нет, в нашей практике в основном такое происходило в Таджикистане и Узбекистане, а в Беларуси, как правило, все делают в рамках законной процедуры экстрадиции. Таких быстрых перевозок или похищений в Беларусь, насколько я знаю, раньше не было. В основном это Средняя Азия — обвиняемые, связанные с Хизб-ут-Тахриром (организация запрещена в России), либо оппозиционеры властей, но в последнее время это тоже не так часто практикуется, как три-четыре года назад. Сейчас в основном все происходит в рамках процедур или квази-процедур, когда сложные процедуры экстрадиции подменяют простым административным выдворением (якобы за нарушение режима регистрации) или депортацией, которая может происходить мгновенно.

— Можете рассказать подробнее о других механизмах? Как на них влияют особенности взаимоотношений России и Беларуси?

— Экстрадиция — это сложная процедура, во время которой нужно поддерживать связь с государством-инициатором розыска и гарантированно не допустить применения пыток на всех стадиях принятия решения, поэтому сейчас власти стали применять административное выдворение. Берут человека и говорят, что он незаконно находится в России, нарушил режим пребывания, или же, что его гражданский паспорт России, с которым он проживал десятки лет, является незаконно-выданным, и он нарушил миграционный режим, как это было в известном деле о выдворении в Азербайджан оппозиционного блогера Эльвина Исаева (в декабре прошлого года блогер Эльвин Исаев, проживавший в России, был задержан на Украине и депортирован в Азербайджан, где заключен в СИЗО. — Ред.).

Однако в нашем случае такой механизм применить нельзя, потому что Андрей Остапович находился на территории России законно. У нас единое пространство, и граждане Беларуси могут находиться на территории России без регистрации в течение 90 суток. Здесь все произошло как бы вне запущенных процедур, хотя существует еще депортация, которая инициируется ФСБ или ГУ МВД.

— Какую роль в происходящем играет тот факт, что Остапович бывший силовик? Такое могло произойти с рядовым гражданином?

— Из страны выкидывали и рядовых граждан, не оппозиционеров, у нас была история с экстрадицией в Беларусь россиянки, корреспондента одного СМИ, чей паспорт также спустя десять лет посчитали незаконно выданным, хотя он был получен в МИДе. Такое может произойти с любым гражданином, к тому же в Беларусь Россия достаточно просто выдает граждан. То, что он бывший следователь, вставший на сторону протестов и оппозиции, может сыграть свою роль в Европейском суде. [Чтобы запретили выдачу], у задержанного должен быть доказан его личный индивидуальный риск. В данном случае из-за публичного выражения гражданской позиции к нему могут быть применены пытки и бесчеловечное обращение, если он окажется в руках властей Беларуси.

— Адвокат Остаповича Вячеслав Головин утверждает, что из Беларуси поступил запрос в Россию, где говорилось, что Остапович — «едва ли не государственный преступник». Но его пока ни в чем официально не обвинили. Насколько тогда данная процедура возможна?

— Между Беларусью и Россией по процедуре выдачи действует Минская конвенция о правовой помощи. В ней есть статья, позволяющая только просить задержать, само требование о выдаче, где будет сформулировано официальное обвинение, они могли направить через 30 дней. Иногда хватает только ходатайства о задержании и ряда следственных документов, но, в любом случае, там должно быть сказано, по каким статьям возбуждено уголовное дело в Беларуси, если задержанный бежал.

Даже если он бежал до начала преследования, я, как адвокат, знаю ряд дел, когда к началу экстрадиционной проверки [сотрудники правоохранительных органов инициатора розыска] прямо на коленках рисуют постановление о привлечении в качестве обвиняемого, иногда делают его задним числом. В среднеазиатских делах это очень часто встречается.

— По словам Остаповича, после пересечения границы его просто отпустили, запретив возвращаться на территорию России. Насколько этот запрет официальный, если формально он ничего не нарушил?

— Теоретически компетентные органы, к примеру, управление ФСБ может принять решение, что он по разным причинам лицо, которое является угрозой безопасности России, поэтому его пребывание на территории страны нежелательно. У нас такие случаи тоже были — с Северной Кореей, с США был случай с Дженнифер Гаспар (в 2014 году гражданку США Дженнифер Гаспар, жену петербургского адвоката Ивана Павлова выдворили из России из-за «угрозы национальной безопасности». — Ред.).

Если это ФСБ, вы можете и не узнать, в чем именно заключалась эта угроза национальной безопасности, но решения о депортации на такой базе принимаются очень быстро. Это можно сделать за несколько часов, но без наличия документов в обоснование передачи лица другой стране ничего точно сказать нельзя.

— В дальнейшем отсутствие экстрадиционной проверки усложнит или облегчит положение Остаповича?

— Если он находится в безопасности, то, конечно, это хорошо. Если бы его передали властям вне процедуры, конечно бы, все усложнилось, потому что во время экстрадиции защита могла бы обращаться в Европейский суд уже против России и просить запретить выдачу, даже если бы все наши органы приняли решение о выдаче и отказали ему в убежище в РФ.

— Какого развития событий следует ожидать?

— Если его не передали властям, мы можем ожидать любого развития событий. Надеюсь, пока он свободный человек на территории Беларуси. Каждый имеет право покидать любую страну и въехать в другую, при наличии действительных документов и визы, если против него пока нет уголовного дела, меры пресечения и запрета на выезд из страны.