Мало кто помнит, что в свое время московский мэр Юрий Лужков не являлся к российскому президенту Борису Ельцину без бутылочки надоенного им самим экологически чистого молока с собственной фермы. Так что, глава «Роснефти», подаривший президенту Путину бутылку премиальной, супермалосернистой российской нефти из скважин подведомственной «Роснефти», просто восстановил хорошую традицию. Как говорится, все новое — хорошо забытое старое. Ну разве что не сам ее добыл.

Бутылочка от Лужкова символизировала лояльность столицы первому российскому президенту, и славный обычай закономерно почил в бозе, когда Лужков решил попытать счастья в оппозиции. Поскольку мы все понимаем, что никогда Игорь Иванович не повторит ошибки Юрия Михайловича, то бутылка отборной нефти от Сечина призвана, видимо, символизировать нечто другое.

Как известно, в первой половине года возглавляемая Игорем Сечиным компания вместе со всеми остальными нефтяными компаниями мира, от саудовской Aramco до какой-нибудь Exxon Mobil, оказалась под двойным ударом: от падения стоимости нефти и сокращения объема продаж.

Сделка ОПЕК++ вкупе с некоторым восстановлением мировой экономики вывела стоимость барреля нефти к 45 долларам, которые еще три месяца назад казались многим совершенно недостижимой целью. Но обошлась «Роснефти» (как и всей российской нефтедобыче) в сокращение продаж сырой нефти на 13% от докризисного уровня.

В итоге крупнейшая российская нефтяная компания вместо прибыли в 325 млрд годом ранее в первом полугодии 2020 года зафиксировала убыток в 113 млрд. Правда, нельзя не сказать, что третьей причиной проблем «Роснефти» стала переоценка долгов компании из-за девальвации рубля.

Поэтому, потерпев ущерб в количестве, остается делать упор на качестве, презентуя бутылку первой добытой на 31-й скважине нового Западно-Иркинского месторождения качественной нефти с содержанием серы в реально низкие для России 0,02%.

А дарить, видимо, что-то было нужно, потому что «Роснефть» — крупнейший российский налогоплательщик, в прошлом году пополнивший российскую казну ни много ни мало на 3,6 трлн рублей, — закончит этот год гораздо хуже.

Да и будущее также выглядит достаточно безрадостным: многие гранды мировой нефтедобычи вообще сомневаются в том, насколько осмыслены крупные инвестиции в нефтедобычу — новые проекты имеют горизонт возврата инвестиций в многие годы, а спрос на нефть, мягко говоря, не гарантирован.

И речь тут не столько о текущей ценовой ситуации — бывали на рынке нефти времена и похуже, и в таких случаях недостаток инвестиций в будущем оборачивался дефицитом нефти и резким скачком стоимости государствообразующей жижи. Но очень может быть, что мир уже прошел пик спроса на нефть, а энергопереход и отказ мирового автопарка от двигателя внутреннего сгорания сделает такое развитие событий неизбежным уже в этом десятилетии.

Хотя, опять же, стоит помнить, что сейчас нефть находится очень близко к нижней границе коридора в $50–60 за баррель, про возвращение в который к концу года уверенно рассуждал Сечин в своем мартовском интервью.