Шесть лет назад, 17 июля 2014 года, в небе над Донбассом выстрелом из «Бука» был сбит «Боинг» рейса MH17. Эта трагедия навсегда останется символом войны на востоке Украины. После будут и «котлы», и битва за Донецкий аэропорт, и танковое сражение под Дебальцево, и Минские соглашения.

Согласно докладу миссии ООН 2019 года (более свежей статистики нет), за время конфликта погибло более 3300 гражданских, 4000 военнослужащих украинской армии, более 5500 участников пророссийских вооруженных формирований; кроме того, от 27 до 30 тысяч человек получили ранения.

Но то, что это не просто локальный конфликт, а гибридная война, которая, по сути, ведется и далеко за пределами Донбасса, мир осознал именно после гибели «Боинга».

Мы немало знаем о том, кто причастен к этой трагедии, в том числе — благодаря журналистам «Новой газеты». И узнаем еще больше — благодаря международному трибуналу в Нидерландах. А вот объективной информации о том, что происходило в период с апреля по июль 2014 года, куда меньше.

Но в последнее время участников событий как прорвало: они стали давать пространные интервью, стараясь переложить друг на друга ответственность за самые мрачные эпизоды. Кто не попал в СМИ, ограничивался мемуарами и публичными заявлениями в соцсетях.

Так, «главнокомандующий» ополчением «ДНР» Игорь Стрелков-Гиркин дал подробное интервью украинскому журналисту Дмитрию Гордону.

Еще раньше, в других интервью, Игорь Стрелков-Гиркин обвинял то куратора Донбасса от администрации президента РФ Владислава Суркова, то бывшего «премьер-министра ДНР» Александра Бородая во всех провалах проекта «Новороссия». В ответ разоблачающие посты начал писать бывший полевой командир Игорь Безлер, а телеканал «Царьград» взял ответное интервью у Александра Бородая и у бывшего соратника Стрелкова-Гиркина Сергея Здрилюка (он же — «Абвер»). Пазл дополняет книга «народного губернатора Донецкой области» Павла Губарева «Факел Новороссии».

Это очень тяжелое чтение, часто в формате потока сознания, и пришлось помучиться, чтобы выбрать значимые фрагменты. Их ценность в том, что

Рейс «За яблоками»

Павел Губарев — бывший «народный губернатор» Донецкой области, руководил движением «Свободный Донбасс», а сейчас выступает экспертом на российском телевидении. Люди Губарева встречали отряд Стрелкова в апреле 2014 года, пока сам он был арестован СБУ. Не буду пересказывать историю его жизни, отмечу только, что

Но тогда, весной 2014 года, после ареста Губарева все дела взяла в руки его жена Екатерина. Она встречалась со Стрелковым в Ростове-на-Дону и давала дальнейшие распоряжения. Вот как это описано в книге (здесь и далее цитируется по оригиналу): «К тому времени уже было решено: Игорь Стрелков с его отрядом из пятидесяти двух соратников войдет в Донбасс. Дело Народного ополчения — их встретить. Где? Сначала-то мы думали, что отряд Стрелкова займет Шахтерск… От нас операцию со Стрелковым обеспечивал Буйный(член движения «Свободный Донбасс». —Ю. П.). Шахтерск — город вблизи границы с Ростовской областью.

Вот что вспоминает Буйный:

— Сначала на нас вышла Катерина и сообщила, что отряд из Крыма зайдет через Шахтерск. Сказала нам тогда, что потребуется захватить и до вечера удержать в Донецке областную госадминистрацию, телевышку и здание СБУ. Она тогда спросила: «Что вам для этого нужно?» Чем, признаюсь, привела нас в замешательство. А что, собственно, нужно? Мы этого толком не представляли. Катя тогда говорила, что надо только немного продержаться — а дальше «все, будет Крым». Тогда все в это верили. Ждали Рязанскую воздушно-десантную бригаду. Мол, вот она, рядом! А мы ее должны будем встретить с цветами, воздушными шариками».

«Потом, 11 апреля 2014-го, от Екатерины пришло шифрованное послание по электронной почте, — вспоминает Сергей Цыплаков (также член движения «Свободный Донбасс». —Ю. П.). — Мы его получили в непонятном файле (система шифрованных сообщений, которую мы только осваивали), как-то хитро сделанное. О том, где надо встретить группу Стрелка. Оно содержало страшные выражения: «потеря связи», «координаты встречи», «точка невозврата», «с такого-то времени группа считается погибшей», «огонь без предупреждения», «условный сигнал» и прочие, от которых меня, вчерашнего рекламщика, бросило в холодный пот. Голова отказывалась работать. Я переписал все на бумагу близко к тексту (принтера ночью у чужого человека, где я ночевал, не нашлось). И всю эту премудрость надо было запомнить наизусть за несколько минут — ехать в Шахтерск и пересказать Буйному. Выходило, что отряд Стрелкова должен появиться в Донбассе 11 апреля 2014-го».

«Тогда все думали, что к нам идет какая-то супербригада. Какие-то чудо-бойцы, которые от пуль уворачиваются, — смеется Буйный.

Я их переносил на карту. Карта фотографировалась. Файл шифровался. (…) Стрелков не пришел в намеченный день. Он запоздал на сутки. (…) Люди Стрелкова шли изнурительным 24-километровым маршем. Они несли на себе по два автомата, боекомплекты, двести с лишним комплектов обмундирования. В общем, по полсотни килограммов поклажи на каждого. (…) 10 апреля Стрелков прислал шифрованное письмо: просил подготовить грузовик ГАЗ-66. Нереально в приграничной полосе найти военные машины! Нашли грузовичок компании «Новая почта», пятитонник. Его водителю мы сказали, что нужно перевезти контрабандой яблоки. Он подъехал уже на второй день, когда стало ясно, что отряд Стрелка задерживается, мы его отпустили. А вот потом прибыли стрелковцы. И когда водитель ночью увидел эти «яблоки», у него аж руки задрожали. Шутка ли: полсотни боевиков-«спецназовцев» в балаклавах!

(…) На первый взгляд нам показалось, что перед нами — какая-то суперэлита бойцов какого-то особого отряда. И настроены по-боевому. Мы же без оружия были. У меня только один пистолет Макарова с одной обоймой при себе имелся. И когда первый вышел на меня Ромашка, то врубил фонарь: — На колени, мордой — в землю! Оружие есть? — Есть! — отвечаю и слышу шепот: «Он с оружием, с оружием…» — Это ПМ в кармане кофты лежит! — отвечаю поспешно. — Достань аккуратно! — Я достал свой ПМ, положил и уже потом понял, что это — Стрелок. (…) Видно было, что Стрелок прорабатывал операцию по-взрослому, учитывая все нюансы. Кроме боеприпасов и оружия, они принесли с собой 250 комплектов формы для ополчения и еще много другого груза.

И потом, когда брали Краматорск, у наших противников создавалось впечатление, будто орудуют «зеленые человечки». Какой-то крутой спецназ, по-любому — российский. Понятно, что это был блеф, но сначала в такое поверили».

«Действовал я при поддержке Аксенова»

Сам Стрелков в интервью Гордону описывает историю захода в Славянск как уникальную спецоперацию, детали которой он раскрывать до конца не будет. По факту он подтвердил описанные события в книге и рассказал много еще интересных деталей: «Действовал я при поддержке [Сергея] Аксенова (на тот момент председатель Совета министров Автономной республики Крым. — Ю. П.), который достаточно умный человек, чтобы тогда уже понимать, что один Крым без северной Таврии, не будучи соединен с Россией сухопутным путем, является, так сказать, сухой рукой.

(…) Не помню сам, 52 или 54, потому что от нас по дороге двое отвалилось, по-моему, двое присоединилось. Да, 54 человека. (…) К сожалению, среди них не было ни одного действующего военного российского, не было ни одного даже отставного российского офицера. Был один Здрилюк («Абвер»), он был подполковник СБУ, но в глубоком запасе. Был еще Аносов (позывной «Нос». — Ю. П.), бывший офицер украинских вооруженных сил, было еще два бывших офицера ВСУ в запасе. В моей личной группе было несколько человек с боевым опытом в Чечне, но на должностях рядового и сержантского состава.

По-моему, двое из них были в спецназе ГРУ, но, опять же, сержантами, не более того. Я их знал еще по второй чеченской кампании. Фактически три четверти (из 54. — Ю. П.) были граждане Украины. (…) Мне не ставилась задача захватывать Славянск, или Шахтерск, или другие города. Я сам спланировал эту операцию от начала и до конца. Правда заключается в том, что еще до встречи на трассе я сам не знал, куда я иду, по одной простой причине — как специалист я предполагал возможность игры со стороны противника. (…) Стратегия у меня была: я заранее запланировал занять какой-либо город с населением от пятидесяти до ста тысяч человек, Славянск был даже крупноват для этого. (…) Убедившись, что люди, с которыми я встречался в Таганроге и в Ростове (то есть «Свободный Донбасс» Губарева. — Ю. П.) выполнили действительно все, что они взяли на себя,

Про возможный расстрел водителя грузовика «Новой почты», того, что вез «яблоки», Стрелков говорит, улыбаясь: «И да, и нет». Стрелков отказался назвать людей, которые его встречали, утверждая, что они сейчас на передовой. Действовал он при финансовой поддержке Аксенова. Вторым человеком, который оказал поддержку, был [Константин] Малофеев («православный» российский предприниматель, владелец телеканала «Царьград», входит в близкий круг общения Сергея Глазьева. — Ю. П.): «Форма была закуплена на деньги Малофеева еще для крымского батальона, она просто не успела в Крым, мы ее успели получить буквально за день до перехода в Ростове. То же самое касается обуви, то же самое касается снаряжения, насчет всего остального я отвечать не буду».

Стрелков рассказывает о слабой поддержке населения, потому что его бойцы не могли дать людям ни уверенности в победе, ни вообще какой-то надежды. Волонтеры что-то им привозили, но организованной поставки на постоянной основе не было, оружия было мало: «Оружие было далеко не в самом идеальном состоянии, количество по-настоящему оружия первой категории было ничтожно мало, и в основном оно было забрано у 25-й аэромобильной бригады ВСУ (одно из подразделений этой бригады столкнулось с отрядом Стрелкова и вместо ведения боя согласилось на разоружение, в числе трофеев были гаубицы и ПЗРК. — Ю. П.).

Боеприпасов не хватало катастрофически. (…)

У нас вообще ничего не было; если бы мы не успели в Краматорске захватить пять «Игл», мы бы не смогли сбить ни одного вертолета за всю кампанию. Все украинские вертолеты сбиты из украинских «Игл» (переносной ракетный зенитный комплекс советского образца; вызывают сомнения слова Стрелкова, что неподготовленные в военном деле ополченцы могли научиться ими пользоваться, да еще и сбивать вертолеты. — Ю. П.). Дружинники поддерживали порядок с охотничьими ружьями. Одно дело — поддерживать, а другое дело — воевать!»

На вопрос Гордона, зачем Стрелков оставил Славянск, если был четкий приказ «премьер-министра ДНР» Бородая не оставлять город, Стрелков ответил, что никогда ни во что не ставил Бородая с военной точки зрения. Смысла удерживать Славянск не было. Перед тем как уйти в Донецк, Стрелков посетил Горловку, убедился, что гарнизон [Игоря] Безлера (полковник ВС России в отставке, с начала конфликта возглавил ополчение в Горловке.— Ю. П.) сможет оказать сопротивление, а в Донецке все плохо, и без Стрелкова там якобы никто не справится.

На вопрос Гордона о возможном кураторстве на войне таких людей, как «Дельфин» (Николай Федорович Ткачёв), «Орион» (Олег Владимирович Иванников), «Эльбрус» (Игорь Анатольевич Егоров), Стрелков ответил: «Без комментариев».

Например, депутат Горловского горсовета Владимир Рыбак был зверски убит в апреле 2014-го. Вот что по этому поводу отвечает Стрелков Гордону: «Естественно, Рыбак, как человек, активно выступивший против ополчения, в моих глазах был врагом, и его смерть, наверно, в какой-то степени находится под моей ответственностью».

Жителя Стрыя 25-летнего Юрия Дяковского зверски убили 16 апреля 2014 года — по мнению Стрелкова, совершенно справедливо: «Это была диверсионная группа, которая проникла на территорию». Признается Стрелков, что и лично отдавал расстрельные приказы в рамках деятельности учрежденного им военного трибунала: «Там был еще девятнадцатилетний, мы поймали двух из пятерых. Да, эти люди были расстреляны по моему приказу, живым им никто живот не вспарывал. (…) Они были врагами, они прибыли на территорию Славянска с оружием и взрывчаткой. Их поймали местные жители (…) Я не снимаю с себя ответственности за подписанные приказы и за отданные приказы на уничтожение врага. Приказы были подписаны согласно моему пониманию ситуации. Я понимал, что бессудные расстрелы более недопустимы, раз устанавливается власть, раз начинается регулярная война.

Другого способа обеспечить хоть какую-то минимальную военную законность на территории гарнизона у меня не было, и я об этом не жалею. Приказы были подписаны, четыре человека казнено и один оправдан. (…) Один местный житель — за мародерство, и трое наших бойцов — тоже за мародерство, за пытки, за похищение человека. (…) Всего казнили четверых, причем все были граждане Украины, причем даже те, кто пришли со мной из Крыма, ну и еще примерно столько же; может быть, чуть больше». (…)

Стрелков не боится говорить и о крови непосредственно на своих руках: «Я расстрелял одного убийцу, который перед этим убил одного и ранил двух. (…) Добробаты (члены добровольческих батальонов украинской Национальной гвардии. — Ю. П.) мне в плен не попадались, а диверсанты в обычной гражданской одежде, согласно всеобщему гражданскому праву, не считались комбатантами, а считались диверсантами и уничтожались. Военнослужащие ВСУ оставлялись на обмен. Их не пытали и не били (там, где я мог это проконтролировать). Пособники ВСУ, захваченные без оружия, отправлялись в штрафную роту».

Интервью Гиркина не могло остаться без внимания. Отреагировали Сергей Здрилюк (он же «Абвер», один из тех, кто входил со Стрелковым в апреле) и Александр Бородай (московский пиарщик, в мае-августе 2014 года премьер-министр «ДНР», сейчас — глава СДД, Союза добровольцев Донбасса). Об их реакции — позднее, пока посмотрим, что еще в 2016 году вывалил в соцсети тот самый Игорь Безлер, к которому в Горловку заглянул отступавший из Славянска Стрелков якобы для проверки гарнизона.

«Долго молчал, когда Гиркин рассказывал сказки-небылицы, как типа помог мне захватить Горловку; молчал, когда это «белогвардейское» недоразумение рассказывало, что я отбирал у него оружие; молчал, когда этот любитель «антиквариата» рассказывал о том, какой я «махновец» и совсем не советовался с его «Велико тупоблагородием». Но после очередной порции «словесных помоев» как-то захотелось высказаться.

Я хотел Вас, «гений военной мысли», (…) просто расстрелять за проявленную трусость и малодушие. И поверьте, сделал это, если бы не Бородай, которому Вы ныне обязаны жизнью. Это именно он «оборвал» мне телефон и, где угрозами, а потом просто уговорами, просил этого не делать. Благодаря Бородаю Вы сейчас живете, строчите пасквили и занимаетесь «говнометанием» во всех, кто не согласен с Вашей мыслью городского сумасшедшего. Поэтому я Вас и не расстрелял. Правда, в Донецк отправил в камуфляже своей жены и в ее футболке. Хоть так, но отыгрался, Керенский вы наш».

Голый командующий, или в бане у «Беса»

После интервью Гиркина Сергей Здрилюк («Абвер»), экс-заместитель «командующего народным ополчением Донбасса», рассказал на малофеевском телеканале «Царьград» (больше такой контент в России уже никого не интересует) свою версию происходивших в 2014 году событий. Он подтверждает и многие слова Гиркина, и историю про баню и женский камуфляж, рассказанную Безлером.

С Гиркиным Здрилюк познакомился в Крыму, он был у него «начальником контрразведки»: «С Гиркиным мы в Крыму провели достаточно много времени. (…) Когда группа собиралась на Донбасс, я видел список, немного участвовал, так как был начальник контрразведки, и я понимал, что речь идет о рядовом составе. Пара старших лейтенантов запаса, глубокого запаса, и я понимал, что там не все будет хорошо. (…) Я давно хотел дать комментарий, и интервью с Гордоном меня повергло в шок. Это такой фарс…

(…) Дело в том, что в 15-м году Гиркин уже возглавлял фонд «Новороссия». Он снимал офис в центре Москвы, ездил на мерседесах, была большая свита 50 человек, и фонд «Новороссия» работал не только на ДНР, но и на понты нашего бывшего командующего. Это к тому, что он заявил Гордону, что вышел нищим.

(…) Гиркину никто не перечил в Славянске, потому что кто ему перечил, ну были там случаи разные. (…) Я не отождествляю себя с Гиркиным (…) я выполнял все по-честному и по правилам,

Что, мало было авторитета, чтобы навести порядок в войсках? Даже в ополчении. Слабовато было с авторитетом? Ну были же подвалы, была же передовая, можно было копать траншеи под обстрелом танковым. (…) Сдается мне, что он не совсем православный человек, что-то в нем есть такое нехорошее».

Здрилюк утверждает, что хотя и был замом Гиркина, но не знал общего плана на пути в Славянск: «Я туда шел рядовым; автомат, цинк патронов, 45 кг на себе весу (…) прогулка была нелегкая, 25 км мы протопали пешком. Нас встретил Лёша Агапов, позывной «Агап», со Ждановки человек, нас встречал тот, кто нанял этот грузовик «Новая почта». (…) Агапов две личных машины привез на войну, которые были потеряны под минометным обстрелом, он потерял свой бизнес, потерял квартиру, сегодня он скитается по Российской Федерации, в данный момент в Крыму, и никакой фонд «Новороссия» ему не помог».

На второй день пребывания в Славянске Стрелков назначил «Абвера» комендантом здания бывшего СБУ, так как там нужно было организовать связь, оборону, огневые точки. «Потом ополчение Донбасса стало тащить задержанных пачками, — вспоминает Здрилюк. — Начиная от журналистов и заканчивая жителями соседних областей. Ну, естественно, всех этих людей мы отпускали. Буквально через несколько дней я уже вошел в роль начальника контрразведки гарнизона, или «группировки сил ополчения Донбасса».

Здрилюк говорит, что люди Славянска встретили тепло, никто не ждал, что начнут стрелять, никто не хотел войны. Даже и одиннадцать человек из 25 аэромобильной бригады ВСУ в ополчении остались. По утверждению Здрилюка,

Здрилюк считает, что не стоило расстреливать депутата Рыбака без суда и следствия, его как минимум можно было обменять на кого-то: «Рыбак хотя бы был достойный, имеющий свою позицию. Снял флаг ДНР, он же больше ничего плохого не сделал. Не думаю, что за это ему надо было вспарывать и живот и делать безымянную могилу в речке. (…) Я никакого не имею отношения к этому убийству, а [Стрелков] говорит, что косвенное имеет, — значит, имеет».

О расстреле по военному трибуналу двух ополченцев — Болгара и Луки — за мародерство, чтобы они молчали, потому что, выполняя его приказ, они перепутали дом и застрелили невинную женщину, «Абвер» говорит так:

«В тот момент я был в Донецке, но когда увидел приказ [Стрелкова], был шокирован, это был фарс по поводу трибунала 41 года. (…) Я провел беседу со многими сослуживцами Болгара и Луки. Их туда послали не убивать, они что-то должны были проверить, и они там никого не убивали, они взяли оттуда продукты и теплые вещи, это им вменили как мародерство. Кто-то эту информацию преподнес Стрелкову. По поводу женщины — там была другая история, кто-то дал информацию о якобы наркоторговле в доме цыганского барона. Когда туда зашли, там начали отстреливаться, тогда действительно ранили женщину, но ее спасли. На самом деле барон уже не жил лет восемь в этом доме, там жила порядочная семья».

Вот такой кровавый хаос творился на Донбассе, где убийства по приговору «военного трибунала» перемежались с бессудными расправами, а то и с незапланированными «инцидентами». Но результат был один — человеческая смерть.

После выхода из Славянска Гиркин поехал сразу в Горловку, Здрилюк из Краматорска со своим подразделением выехал чуть позже. На блокпосту некто с позывным «Майор» сказал оставить подразделение на остановочке, а Здрилюку и Аносову (его заму) без оружия проследовать к центру Горловки в штаб-квартиру: «Стрелков был обогрет теплом Безлера, который на тот момент ему не подчинялся, но при этом он его принял в баню, для того чтобы разоружить его личную охрану, и Стрелков голый сидел в бане у Безлера. Безлер в этот момент звонил в Москву, не знаю, своим друзьям или кураторам, и говорил, что Стрелков покинул Славянск. Те говорили, что такого не может быть, а Безлер смеялся и говорил, что Стрелков у него голый сидит в бане. Мне было не смешно, я с Безлером не конфликтовал, но Стрелков был моим командующим, а я его замом. Я пошел в это здание, мне сказали разоружиться.

партизанка тот костюм был, пил кофе. Охраны при нем не было».

«Гиркина интересовали ордена»

Александр Бородай, один из немногих, кто знает Гиркина очень давно, с 1996 года, а в 1999-м они впервые месте оказались на войне (Бородай — военным корреспондентом). Они были друзья, но и сейчас и Гиркин называет Бородая врагом. По мнению Бородая, так получилось, потому что Гиркин стал обиженным маргиналом, хотя обязан Бородаю всей карьерой.

«Я ему сам платил зарплату в течение нескольких лет. Я его устраивал на работу. (…). Далее с моей легкой руки я его познакомил со своим близким приятелем, который в ту пору работал в структурах, близких к администрации президента,

Он действительно Суркова никогда не встречал, кроме одного раза, когда он заезжал с документами ФСБ в его приемную. И не встречал ровно потому, что между ними было еще два начальника. И начальник начальника имел право ходить на совещание (…). И к Константину Малофееву на работу устраивал его тоже я. Причем изначально он Константину не сильно понравился, и мне пришлось повлиять на то, чтобы Гиркин занял соответствующую должность (…). Далее события 14-го года разворачивались так, что господин Стрелков пользовался моей поддержкой и вообще страшно со мной дружил. Вплоть до самого последнего дня своего пребывания в Донецке (…).

Гиркина интересовали ордена, и он даже сам себя наградил каким-то орденом, а меня Гиркин решил наградить пистолетом. Выписал мне пистолет — от министра обороны премьер-министру ДНР. Правда, в последний момент оказалось, что Стечкина у них нет, и они вписали номер моего собственного пистолета, который у меня в кобуре висел».

После выхода из Донецка Гиркин внезапно осознал, что Бородай — его злейший враг. Бородай его не осуждает за то, что тот оставил Славянск, считает, что Гиркин имел право принять такое решение. Но вопросы остались: «Вопрос первый: то положение, в которое пришел Славянск, когда его действительно нужно было оставлять, и там, простите за жаргон, ловить было нечего. К этому положению Славянск пришел в силу действий самого Гиркина, есть какие-то элементарные вещи, и не надо быть глубоким стратегом и тактиком, которым так любит изобразить себя господин Гиркин, чтобы понять, что, например, нельзя было сдавать господствующую над Славянском высоту гору Карачун (…)

Гиркин стал офицером ФСБ, окончив пятимесячные курсы при академии ФСБ, где учат не воевать и работать с агентурой (…).

Игорь действительно много времени провел на разных войнах, он воевал в Приднестровье, воевал в Боснии. Рядовым пехотинцем, но почему-то он называл себя командиром минометной батареи, но по сути командовал он самим собой и еще одним человеком, у них был 82-миллиметровый миномет. Одним словом, рядовой. На первую чеченскую войну он пошел контрактником, попал туда уже после того, как все основные бои были закончены (…).

Во второй чеченской войне сначала мы с ним вдвоем попали в двухнедельную командировку в Дагестан, а потом он вернулся в Чечню уже как штатный сотрудник чеченского управления [ФСБ] где-то в 2001 году. То есть когда все основные бои, общевойсковые [операции], в Чечне были закончены, и, конечно, оставалась серьезная вещь, такая как война с бандподпольями, с мелкими отрядами противника. Это все серьезная и небезопасная работа, но не общевойсковой бой.

В общем, картина страшная и одновременно странная. Огромный регион превратила в кровавую баню группа авантюристов, плохо подготовленных в военном, идеологическом и психологическом отношениях.

Россия будет нести моральную и политическую ответственность за эти события до тех пор, пока основные их фигуранты — а большинство живы и на свободе — не предстанут перед судом.