Скоро час, как тетя Нина вышла из дому, опираясь на палку, дошла до лавочки под березой у обочины шоссе и ждет голосования. Вчера почтальонка Валя предупредила соседей, что урну привезут часов в двенадцать. Валя знает, потому что работает наблюдателем на выборах. Двенадцать — это удобно: в полпервого в Большом Тресно ждут автолавку, два раза ходить не придется.

— Не приехали еще? — кричит тете Нине из-за забора Надежда.

Надежда — моложавая пенсионерка с модной короткой стрижкой, живет подальше, домов через пять. Сейчас она пришла к бабе Лене и внучку привела, чтобы ждать автолавку.

— Я не о политике думаю, а о хлебе насущном, — строго говорит мне Надежда. — Хлеба дома нет. Чего мне голосовать? Какая программа? Где почитать? Что за поправки такие? Хоть один пункт можете сказать?

— Чтобы Путин оставался президентом до 2036 года, — начинаю с главного.

— Не-е-ет, я такого не слышала, — качает головой Надежда. — Он сколько уже лет-то у нас? Шесть?

— Двадцать, — подсказываю.

— Два-а-адцать? А как же Медведев еще был? — проявляет женщина политическую грамотность, потом разрешает: — Пусть остается.

— С Путиным-то войны нет, доча, — подходит к забору баба Лена. — И пенсию мне плотют, и все надбавки, я ж малолетний узник.

На этих словах баба Лена собирается плакать, но Надежда ее прерывает: кажись, приехала голосовалка.

Из машины выходит женщина в маске и потрепанном одноразовом голубом халате. В руках — папка-планшетка. С водительского места вылезает мужчина в таком же халате, только белом, и тоже в маске. Шагая широко и в ногу, переходят шоссе. Мужчина несет чемоданчик и полиэтиленовый пакет с логотипом голосования. У обоих на груди бейджи членов избирательной комиссии. Да их тут и без бейджей все знают.

— Приехали Вера со Славиком, паспорта все берите, выходите на улицу! — громко кричит Надежда, перегнувшись через забор.

Третьей из машины выходит женщина в цветастом платье и розовых шлепках на босу ногу. Догоняя Веру со Славиком, на ходу торопливо натягивает маску. В руках у нее большая бутыль-пульверизатор. Для дезинфекции избирателя. Это почтальонка Валя, наблюдатель. Тетя Нина встает с лавочки, открывает паспорт.

— Ложи туда паспорт, — показывает Валя на лавочку. Тетя Нина поворачивается к избирательному участку. К лавке то есть.

— Давай-ка я руки тебе продезинфицирую. — Валя деловито нацеливает пульверизатор.

— Кому?! — удивляется тетя Нина.

— Да тебе!

— Так я только с дому!

— Так положено. Давай поверни вот так ладошки. Потри теперь.

— А намордник дадите?

— А вот вам тут все. — Славик протягивает тете Нине прозрачную пластиковую папку. — И ручка тут ваша, все ваше. Маска, ручка, одноразовая салфетка спиртовая. Это вам на память.

Охнув от радости, тетя Нина нежно прижимает к груди пакет с сувенирами.

— Бюллетень-то доставай, — говорит ей Славик. — В-о-от. Видишь — там «да» и «нет». Ставь галку.

Поставив галку и расписавшись в амбарной книге у Веры, тетя Нина с трудом разворачивается к чемоданчику — и ее чуть не сбивает с ног баба Лена. Бежала к лавочке — даже не запыхалась в свои восемьдесят с гаком.

— Вот он, паспорт! — Потрясает она в воздухе книжицей. — Как сегодня полученный!

— Давай-ка я и тебе руки обработаю, — кивает ей Валя.

— Ой, да я уж вся обработанныя, — хихикает баба Лена. Энергично черкнув ручкой, целует бюллетень.

— Милый мой, дорогой Владимир Владимирович, живи двести лет, дай ты нам таку свободу, как я всю жизнь видела! — И, перегнувшись через скамейку, баба Лена аккуратно, боясь помять заветную бумажку, просовывает бюллетень в щель чемоданчика.

— А вон и Саня идет! — вскрикивает Вера. По самой середине шоссе неровно движется мужичок с голым торсом.

— Саня, иди сюда! — кричит Валя. — Мы тебя искали, вокруг дома твоего бегали!

Саня послушно подходит. Его опрыскивают санитайзером, вручают пакет с ручкой, маской и салфеткой, помогают достать бюллетень. Саня ставит галку. Не с первого раза, но все-таки попадает бюллетенем в чемоданчик.

— Чемоданчик вскрывается вечером — и все идет в специальный сейф, — рассказывает мне по дороге Славик. — Специальные пакеты нам выданы. Акт составляется — сколько бюллетеней, пакет опечатывается, все как положено.

Заходят в просторный двор. Дом каменный, Валя встает на носочки, чтобы постучать в окно. Выглядывает небритый мужичок. Щурится на солнце.

— Голосовать-то будешь?! — кричит Валя.

— Так а что… — начинает мужичок.

— Паспорт, говорю, неси! — топает ногой Валя.

— А иди ты… — мужичок хлопает окошком.

— Как нелюдь, — вздыхает Валя. — Все люди как люди, а этот — не пойму что такое.

И комиссия топает со двора к дому напротив.

— Ох, умаялась я в этом халате, — Вера машет планшеткой, как веером. — Нет тут скамеечки-то?

Скамеечки в этом дворе нет. Жара под 30 градусов. Славик сдвигает маску, Вера на него цыкает: нельзя.

Из дома выходит бабуля в зеленом фланелевом халате. В правой руке держит очки.

— Это что у вас? — надевает она очки и сразу снимает.

— Очки надевай! — командует ей Валя. — И руки сюда давай. Бабушка послушно тянет руки. Валя брызгает из своей бутылки.

— Теперь паспорт давай, — продолжает она командовать. — Взяла паспорт?

Бабушка лезет в карман халата.

— Это мама моя, — шепотом объясняет мне Валя.

Мама с любопытством смотрит то на дочку, то на Славика. Вера дает бабушке пакет с подарками — ручкой, маской и салфеткой.

— Это все мне? — радуется бабуля.

— На память, — кивает Вера.

— Теперь галочку ставь. — Не давая матери расслабиться, Валя достает бюллетень. — Ты за изменения или против изменений?

— Тута? — тычет бабулька в квадратик, поглядывая на дочку. — И тута?

— Одну только! — хватает ее за руку Валя.

И комиссия идет к соседнему дому.

— Нина! — кричит во дворе Валя. — Нин, выходи на улицу с паспортом! А Саня-то дома? Пусть он тоже с паспортом идет.

Выходит молодая женщина, несет сразу два паспорта.

— Так все равно Саня нужен, расписываться-то надо, — говорит Вера.

Нина кличет мужа. Появляется рослый детина в тугой красной футболке с логотипом магазина «Буквоед». На спине белыми буквами написано: «Есть преступления хуже, чем сжигать книги. Например — не читать их».

Нина и Саня синхронно ставят по галке.

Следующий двор проблемный: баба Катя неходячая. Ее муж стоит во дворе у канистры с водой и держит шланг. Завидев комиссию, приветливо машет шлангом, пытаясь поднять его повыше. Вода летит во все стороны. Потом пристраивает шланг в корыто и идет к комиссии. Пускает ее в дом, чтобы жена проголосовала.

— Где тут «да», а где «нет»? — заносит ручку над клеточками баба Катя. — А-а-а, моему деду все равно не найти будет.

— Найдет, — успокаивает ее Валя. Поворачивается ко мне и тихонько рассказывает: — К некоторым придешь, а они спрашивают: за кого голосуем-то? Я объясняю: за поправки к Конституции. А мы сами-то разве много знаем?

— А вы уже голосовали? — осторожно спрашиваю аполитичную почтальонку.

— Конечно, — кивает она. — Нас и та Конституция устраивала, и эта устраивает. Пенсии платят, зарплаты идут, а больше нам ничего и не надо. Кто жил богато — тот и будет жить богато, а мы как ходили в лаптях — так в лаптях и будем.

Комиссия уже собиралась уехать из Большого Тресно, когда зоркая Валя увидела вдалеке знакомую «Ниву». Все трое встали цепью поперек шоссе, — она остановилась. Гера-механик проголосовал, не выходя из машины.

Псковская область