Согласно исследованию «Среднесрочные и долгосрочные ожидания и прогнозы макроэкономической динамики России в независимом профессиональном экспертном сообществе», в среде профессионалов ожидали, что средняя зарплата в России к 2020 году будет измеряться тысячами долларов, реальный ВВП будет расти на 3,5–4% в год, инвестиции в основной капитал — на 6,1%, а промышленное производство — почти на 4%.
Из пяти ключевых KPI стратегии не выполнено ни одно.
Сейчас над этими цифрами хочется то ли смеяться, то ли плакать. И все же не стоит думать, что разработчики Стратегии были наивными идеалистами — по состоянию на 2010 год такая перспектива выглядела вполне реальной.
Как отмечает директор Института предприятий и рынков НИУ ВШЭ Андрей Яковлев, который принимал участие в создании документа, на тот момент можно было исходить из того, что люди во власти ориентируются на модернизацию экономики и интеграцию России в глобальный рынок.
Так что же пошло не так?
Между Каддафи и Изборским клубом
В том же 2011 году, когда была сдана Стратегия, начались протесты на Болотной площади. Люди выступали против возвращения Путина, объявившего об участии в грядущих выборах.
«Наши протесты они бы пережили, но персональные истории Мубарака и Каддафи сильно напугали правящую элиту. И уже с 2012 года власть, заявляя об усилиях по улучшению позиций России в рейтинге Doing Business и привлечении инвесторов, одновременно начала охоту на иностранных агентов», — вспоминает Яковлев.
Тогда же, по его словам, наряду с усилением напряженности в отношениях с Западом начались изменения в политической системе.
Если до этого во власти было определенное равновесие между технократами из высшей федеральной бюрократии и силовиками, то в 2012 году силовики вышли на первый план и в дальнейшем именно они принимали ключевые решения. Однако в отличие от технократов у силового клана отсутствовало какое-либо позитивное видение будущего.
Стратегия-2020 на великую цель для новой элиты как-то не тянула. Ее оперативно «растащили» на реализацию отдельные министерства, каждое из которых выбирало только те положения, которые были более выгодны властям и не слишком ограничивали их полномочия.
«Например, идея повышения пенсионного возраста была реализована несколько лет спустя, как и постепенная замена экспортных пошлин на нефть налогом на добычу. Было и то, что в итоге не получилось: например, предложения по диверсификации экономики. Этому помешала ее растущая монополизация и зарегулированность государством», — говорит экономический обозреватель Борис Грозовский, участвовавший в подготовке Стратегии.
Другой вариант развития предложил Изборский клуб, создававшийся при поддержке администрации президента. Там спрогнозировали, что в 2020-м или около того начнется Третья мировая война, которую развяжет против России и других крупных развивающихся стран глобальная финансовая олигархия, базирующаяся в США. А значит — экономика только мобилизационная, все на защиту Родины.
Эта опция уже была ближе к тому, что подходило «силовикам», но отказываться от вилл в Ницце и счетов в швейцарских банках власть имущие были, видимо, не готовы.
Наверное, поэтому в государственных СМИ началось воспевание Великого Прошлого и победы над немцами, а потом и над половцами с печенегами.
Чтобы лишний раз не вспоминать о настоящем и будущем. Ну ее, эту Стратегию.
Рента в конце тоннеля
Что же плохого в том, чтобы не думать о будущем? Без внятного представления о том, куда движется страна, мы ничего не можем предложить инвесторам. Ведь инвестиции — это те средства, которые человек не тратит на потребление сегодня, а вкладывает во что-то, что даст отдачу завтра. Ну а без инвестиций невозможен стабильный экономический рост.
Сегодня поставленный авторами Стратегии-2020 вопрос о новой модели экономического роста остается открытым. Технически рост в 2010-х, конечно, был (по оценкам экспертов, около 0,7–1% в год, то есть де-факто стагнация), но с цифрами из Стратегии это сравнивать невозможно.
Причиной низких темпов роста было то, что в экономике за последние 10 лет не вырос ни один из факторов производства:
ни капитал, ни производительность труда, ни численность рабочей силы, — объясняет председатель совета директоров МДМ-Банка Олег Вьюгин, принимавший участие в создании Стратегии-2020.
Ни одна из этих целей недостижима без развития частного сектора. В России же роль государства в экономике постоянно растет. Огромной властью обладают естественные монополии и крупные частные компании, в то время как доля малого бизнеса в ВВП в разы меньше, чем в развитых странах. Монополизм и рента не позволяют властям принимать рациональные экономические решения в интересах общества, а не структур силовой олигархии.
«Это некачественная экономика, в которой очень многое нуждается в переделке, и прежде всего нуждается в изменении политический баланс сил, — говорит другой автор Стратегии-2020, ведущий научный сотрудник Института экономической политики имени Гайдара Кирилл Рогов.
— Когда у нас управляют экономикой олигархи и силовики, они действуют в интересах своей ренты и своих монополий. Вы не можете здесь ничего изменить, пока не измените политический баланс сил».
Два года назад государство в очередной раз захотело взять экономику под свое крыло: правительство по указу Путина представило 12 новых нацпроектов. Только никакого эффекта от них пока не наблюдается.
Сейчас, конечно, на повестке борьба с пандемией, но что-то подсказывает, что дело не только в ней, ведь и планы по проектам на 2019 год не были толком реализованы: около 1 трлн бюджетных рублей, выделенных из бюджета на нацпроекты, правительство не смогло потратить.
Скорее всего, в ближайшие года три мы будем восстанавливаться от коронавирусных потрясений, про нацпроекты все забудут, а там, глядишь, к новым президентским выборам придет время для создания очередных планов и стратегий, которые тоже останутся только на бумаге.
Не место для правосудия
А знаете, что самое странное? Что иностранные инвесторы все равно хотели бы вкладывать деньги в российскую экономику. В 2000-х на фоне ухудшившегося делового климата и ужесточившегося силового давления был довольно бурный приток иностранных инвестиций в Россию, особенно перед кризисом 2008 года. По данным Центрального банка, за 2007 год Россия привлекла 55,9 миллиарда долларов прямых иностранных инвестиций, а за 2008 — 74,7 миллиарда долларов. Деньги шли и позже, вплоть до 2013 года.
Россия была интересна не только в силу природных ресурсов, но и в силу качества человеческого капитала.
Мы на фоне других развивающихся стран отличаемся существенно более высоким уровнем образования населения и работников, и это на самом деле важно, потому что позволяет организовывать на нашей территории производства более сложных товаров и продуктов.
В 2000 годы для иностранных инвесторов в России действовал по-своему «эксклюзивный» режим защиты прав собственности: представители государства, включая силовиков, действительно соблюдали нормы, декларированные в законодательстве. Преференции для иностранцев обуславливались тем, что тогда российская высшая элита хотела войти в «глобальный клуб», а иностранные инвестиции воспринимались как важный источник капитала и технологий, которые были нужны для модернизации экономики.
С 2014 года установки изменились, и к иностранным предпринимателям в России стали относиться примерно так же, как к своим. Показательный пример — дело Майкла Калви, который больше 20 лет проработал в России, привлек сюда несколько миллиардов долларов инвестиций, а затем в феврале 2019 года был арестован в рамках корпоративного спора и, проведя два месяца в СИЗО, до сих пор остается под домашним арестом.
В итоге инвесторы стали выводить деньги из нашей экономики. Если в 2013 году, по данным ЦБ, мы получили 69,2 миллиарда долларов прямых иностранных инвестиций, то в 2015-м ровно в 10 раз меньше.
Сейчас, правда, в Россию поступает больше денег из-за рубежа (в районе 31 миллиарда долларов за 2019 год, но часть этих средств принадлежит российским компаниям), но все равно существенно меньше, чем до кризиса.
При этом рост числа уголовных дел против бизнеса, по данным Следственного комитета, МВД и ФСБ, в прошлом году вырос на 37%.
Очевидно, что судебная и правоохранительная системы нуждаются в экстренном реформировании. С другой стороны, власти ни за что не держатся так сильно, как за пенитенциарную систему в нынешнем виде. Даже в 2011 году предложения о судебной реформе в Стратегию развития почему-то не вошли.
«Власти сейчас нужна судебная система, которая будет ей полностью подконтрольна, она не готова идти на независимость судей. Именно поэтому в период после 2012 года был ликвидирован Высший арбитражный суд, который на самом деле сделал много чего полезного», — говорит директор Института предприятий и рынков НИУ ВШЭ Андрей Яковлев.
Арбитражным судом, похоже, дело не ограничится. В поправках к Конституции РФ предлагается расширить полномочия президента по назначению состава Верховного и Конституционного судов. Если раньше глава государства выдвигал кандидатуры только рядовых судей, то теперь он получит право выдвигать и председателей.
Видимо, при таком развитии событий мечты о независимой судебной системе окончательно уйдут в прошлое.
В 2018 году президент говорил, что сверхзадача для россиян — это рывок в развитии страны. Сегодня очевидно, что речь идет скорее о консервации и обнулении. Не только в политике, но и в экономике тоже.
