Премьер Улоф Пальме запомнился скандинавам тем, что сумел проложить третий путь общественно-политического развития для Швеции. Балансируя между капитализмом и социализмом в 60-х и 80-х, он выстроил общество «всеобщего благосостояния», ориентировался на права наемных работников в экономике, приветствовал миграцию, боролся с апартеидом в ЮАР, выступал против милитаризма США и СССР и при этом поддерживал сотрудничество с обеими державами. Он первым и единственным в западном мире пошел навстречу Северной Корее, а на родине воплотил в жизнь то, что принято называть «скандинавской моделью».

Вечером 28 февраля 1986 года Пальме был убит выстрелом в спину у кинотеатра в центре Стокгольма. У человечества было множество причин как любить, так и ненавидеть политика, поэтому под подозрение попали сразу и праворадикалы, и курдские повстанцы, и спецслужбы стран соцлагеря, и пресловутое ЦРУ. Пожизненный срок за убийство премьера, однако, получил обычный местный пропойца и рецидивист, но вскоре и он был оправдан.

Все ждали, что гособвинение спустя годы представит образцы ДНК, орудие убийства и результаты дактилоскопической экспертизы. Но за 30 с небольшим лет несколько поколений полицейских наделали слишком много ошибок в расследовании,

Поэтому и новые обвинения не всем показались убедительными — киллер, а точнее наиболее вероятный подозреваемый, установлен путем анализа старых протоколов. Дело закрыто. Суду уже никогда не провести полноценный процесс с привлечением всех сторон. Материалы дела Пальме занимают 250 полок в полицейских архивах, на расследование потрачено более 60 млн долларов, об убийстве написано более 100 книг, проведены десятки журналистских расследований, а с чистосердечным признанием «это я убил Пальме» в полицию приходили как минимум 130 человек. «Новая» рассказывает о событиях вокруг самой страшной ночи в истории современной Швеции в деталях.

Человек выходит с работы

«Я считаю, что мы дошли до возможного предела. И не обошли стороной преступника. Им был Стиг Энгстрём», — так прокурор Кристер Петерссон начал пресс-конференцию, которую позже главные газеты страны заслуженно назовут одновременно «исторической» и «абсолютно провальной».

Петерссон представил окончательные результаты расследования убийства Пальме. По шведским законам собранных следственной группой доказательств достаточно, чтобы поместить Энгстрёма в изолятор и, возможно, позже начать слушания в суде. Вот только сам Энгстрём ровно 20 лет как мертв.

Энгстрём не новое лицо в шведской истории. Здесь он больше известен под прозвищем, данным журналистами, — Скандиаман или Человек из Skandia. 52-летний дизайнер работал в здании страховой компании Skandia на улице Свеавегген, в 50 метрах от места, где застрелили Пальме. 28 февраля 1986 года он вышел с работы за пару минут до трагедии.

В первые дни расследования Скандиаман — ключевой свидетель. Он несколько раз появлялся на телевидении, многократно присутствовал на допросах и реконструкциях, но никогда не попадал под подозрение.

Выводы новой следственной группы раскрывают важную деталь — офицеры полиции в 1980-х просто считали Энгстрёма городским сумасшедшим, пытающимся привлечь к себе внимание прессы. Детективы потеряли интерес к нему уже в 1987 году — слишком уж часто мужчина менял показания, а порой рассказывал, как пытался откачать Пальме. Другие свидетели убийства вообще не видели Стига на улице рядом с телом премьер-министра.

Но Энгстрём всеми силами доказывал общественности и полиции — он был на месте преступления. И на ТВ, и в протоколах он подробно описывает и показывает, как двигался в момент выстрела, куда бежал и во что был одет: черное пальто до колен, очки, кепка и кожаная барсетка.

Типичный образ 50-летнего горожанина в 80-х. Но нет. Человека в такой одежде не видел никто из свидетелей.

Энгстрём — единственный из опрошенных в первые дни после гибели Пальме, чьи показания противоречили словам остальных.

Странным было и поведение Стига 1 марта, на следующий день после убийства. В материалах дела указано, что он позвонил начальнику, чтобы узнать точное время, в которое вышел с работы через проходную. Шефу Энгстрём сказал, что за ним уже охотятся журналисты и полиция.

«Но никто тогда и не догадывался, что он мог быть на месте преступления. Сам он в полицию не являлся, пресса ему тоже не звонила», — рассказал гособвинитель Петерссон.

Чудаковатость Энгстрёма оттолкнула первого руководителя расследования Ханса Холмера. В служебных записках, на которые ссылается прокурор Петерссон, руководство ставит под сомнение важность свидетеля и решает не привлекать Стига к следственным экспериментам. Самолюбие дизайнера сильно задето.

Раз Скандиаман не нужен полиции, у него есть все шансы стать главным альтернативным источником для СМИ.

Энгстрём будет еще много раз представлен в эфире шведского телевидения как человек, оказавшийся на месте преступления первым, и поучаствует в ряде реконструкций. В одном из интервью он так оценит нежелание полиции сотрудничать с ним:

«Если уж говоришь, что хочешь сложить пазл, нельзя просто выкидывать детали цельной картинки. Видимо, наша полиция просто не умеет собирать пазлы».

Если тогда это звучало как мимолетная реплика расстроенного человека, то теперь, после многолетнего анализа материалов дела, кажется, будто Стиг просто дразнил детективов в эфире главного телеканала страны.

Копы растерялись

Свидетель Скандиаман не единственная упущенная стокгольмской полицией деталь. В первые минуты, часы и дни после покушения правоохранители не сделали буквально ничего, чтобы раскрыть дело по горячим следам.

Вечер убийства.В пятницу вечером Улоф Пальме с женой Лисбет отправились в кинотеатр Grand в центре Стокгольма на метро, отпустив телохранителей домой пораньше. Решение провести вечер с семьей политик принял спонтанно. Около пяти вечера Лисбет отпросилась с работы и позвонила сыну Мортену, чтобы позвать в кино. До последнего Пальме не знали, в какой именно кинотеатр пойдут: кто-то предлагал Spegeln, кто-то — Grand. После покушения полиция не обнаружила прослушку ни на телефонах членов семьи, ни на рабочем месте Лисбет. Признаков слежки также не удалось найти.

Посмотрев фильм вместе с сыном и его девушкой, Улоф и Лисбет возвращались из кинотеатра вдвоем. В 23:21 на пересечении улиц Свеавеген и Туннелгатан неизвестный подошел к премьер-министру со спины и выстрелил один раз. Пальме скончался на месте.

Второй выстрел убийца сделал, уже убегая в сторону тоннеля (именно в эту сторону через несколько дней после покушения в телереконструкции бежал Энгстрём, изображая преступника). Промах. Пуля оставила лишь царапину на спине Лисбет. Свидетелями стали прохожие и водители такси. Следы стрелка обрываются сразу после тоннеля. Оружие он унес с собой.

Ночь 1 марта.Полиция признает — в первые минуты никто не действовал по инструкции.

• Дежурный просто не брал трубку, когда первый свидетель стал звонить в полицию, чтобы сообщить о стрельбе на Свеавеген.
• В ту ночь на улицах Стокгольма было достаточное количество патрулей, но никто из руководства не отдавал приказов экипажам, и машины продолжали разъезжать по центру, не подозревая о случившемся.
• Вообще ни один из полицейских участков за пределами центра не был оповещен об убийстве премьера.
• Центр города не оцепляли. Лентой обнесли только небольшой пятачок, где лежало тело Пальме. Когда труп увезли, и криминалисты собирали улики, шведы беспрепятственно пролезали под лентой, чтобы зажечь свечи и возложить цветы на еще окровавленный асфальт. Новость об убийстве премьер-министра появилась на лентах агентств уже в 23:40, в час ночи экстренно вышли в эфир дикторы Гостелерадио, страна погружалась в траур.

Жители Стокгольма у места убийства Пальме 1 марта 1986 года. Фото: EPA

• На месте стрельбы обнаружены лишь две пули Winchester-Western 357-го калибра.
• Общенациональный план «Перехват» объявлен только через час после сообщений в СМИ — в 2:05 1 марта.
• Начальник полиции Стокгольма, а позже и глава следственной группы по делу Пальме Ханс Холмер отдыхал в ту ночь в отеле в центральной Швеции. Всю ночь коллеги пытались дозвониться в его номер, но Холмер не брал трубку — он был в номере у любовницы. О смерти Пальме шеф полиции узнает лишь за завтраком.

Начало расследования.Добравшись до столицы, Холмер берет дело на себя.

Почему именно шефу столичной полиции было поручено расследовать убийство мирового масштаба — до сих пор не вполне ясно. По одной из версий, госбезопасность Säpo не могла приступить к раскрытию преступления по репутационным причинам, ведь именно они не уберегли Пальме, а начальник подразделения криминальной полиции праздновал 1 марта день рождения и опоздал на совещание по делу, из-за чего упустил шанс. Оставался только Холмер.

Более прозаичная версия заключается в том, что Ханс Холмер был ставленником социал-демократов, руководство страны могло довериться только ему. Холмер помогал самому Пальме скрыть детали некоторых нелицеприятных дел, становившихся объектами журналистских расследований. Так, Холмер активно прикрывал Леннарта Гейера — министра юстиции Швеции, которого и полиция, и журналисты заставали за посещением борделей, где работали агенты иностранных разведок, а также продавались секс-услуги 14-летних подростков. Почему Улоф Пальме решил встать на сторону Гейера в этом деле — остается загадкой. Служебные записки с доказательствами аморальных поступков министра, в том числе педофилии, действительно поступали шведскому премьеру, но были обнародованы только после его смерти.

Холмер был убежден — в убийстве нужно искать политический мотив. Первым подозреваемым в этом деле стал Виктор Гуннарссон — 33-летний политический активист, член шведского подразделения партии американского экономиста Линдона Ларуша. Гуннарссон исповедовал довольно неординарную смесь из идей правого экстремизма, троцкизма, маоизма и сопротивления «новым левым», к которым частично принадлежал и социал-демократ Пальме. У Виктора была и личная ненависть к Улофу — премьер выступал против войны во Вьетнаме, а Гуннарссон якобы воевал на стороне США и был завербован ФБР и ЦРУ, о чем охотно рассказывал знакомым. Подтверждений этому нет до сих пор, известно лишь, что во время срочной службы в армии Швеции Виктор ни разу не держал в руках автомат — офицеры не дали ему допуск к огнестрельному оружию.

На следующий день после убийства в полицию поступил звонок от женщины: предыдущим вечером к ней в кафе подсел мужчина и завел разговор о том, как ненавидит правительство Пальме. Затем передал ей визитку на имя Вик. Г. с номером телефона.

Позже выяснилось, что с такими же беседами мужчина подсаживался еще к двум женщинам и двум подросткам, а затем покинул кафе примерно в 23:00–23:30 в ночь убийства.

Уже 8 марта полиция задержала Виктора и провела у него дома обыск. В квартире нашли только журналы с критикой политики Пальме, но никаких следов револьвера Smith&Wesson Magnum 357-го калибра, из которого, скорее всего, убили премьера.

Суд не нашел оснований для ареста Гуннарсона, тем более вдова Пальме Лисбет не опознала Виктора. С тех пор к этой версии полиция не возвращалась. Виктор уехал в США.

В убийстве обвинен отставной офицер американской полиции, однако точный мотив преступления не установлен. Экс-полицейский умер в заключении в 2018 году.

После провала версии с подставным «ветераном Вьетнама» Холмер начал искать новый ответ на вопрос «кому выгодна смерть Пальме?» Ответ лежал на поверхности — незадолго до убийства премьера правительство Швеции объявило войну ячейкам Рабочей партии Курдистана (РПК) в стране.

Курдский след

В 1984 и 1985 годах в Швеции убиты как минимум два «предателя», отколовшихся от РПК. С тех пор госбезопасность Швеции стала все чаще обращать внимание на этнических курдов, массово бежавших в страну с 1965 года, и арестовывать членов партии. Внутренние партийные конфликты заканчивались кровопролитием на территории Швеции, и кабинет Пальме решил включить РПК в список террористических организаций.

Холмер считал, что месть за борьбу с курдами — единственный возможный мотив, и сузил поиски до одной версии. Тот факт, что версия касается РПК, полиция предпочитала опускать на пресс-конференциях, но всегда держала в курсе политическую элиту страны.

14 марта в стране стартовала операция «Альфа» — силовики задерживали членов местной курдской диаспоры и уже к осени-зиме 1986 года планировали устроить массовый допрос десятков связанных с РПК мигрантов. Доказательств связи этих людей с делом Пальме у полиции не было, Холмер действовал по простому принципу органов безопасности (до полиции Ханс работал в Säpo и во многом пользовался методами контрразведки): если навести панику в местной общине, курды начнут рассказывать все, что им известно о причастности РПК к покушению на премьера. Прокуратура не нашла оснований для ареста задержанных Холмером лиц — всех курдов со временем отпустили.

Как впоследствии выяснили журналисты газеты Expressen, а позже признался и сам Холмер, с самого начала неизвестные наводили полицию на курдский след.

За день до старта операции «Альфа» в полицейский участок позвонил нетрезвый финн и заявил, что ему срочно нужно пообщаться с Холмером. Дежурный отправил его проспаться и попросил прийти в участок утром. 14 марта неизвестный гражданин Финляндии действительно пришел на прием к Холмеру и рассказал, что когда-то сидел в одной камере с курдом в стокгольмской тюрьме Тебю. За две недели до убийства Пальме он якобы передал бывшему сокамернику два револьвера марки Smith&Wesson (один из самых распространенных видов оружия в стране в те годы, найденные на месте преступления патроны 357-го Magnum были созданы именно под револьверы этой компании).

Еще один источник, якобы член РПК из Кёльна, предложил датским спецслужбам ценную информацию об убийстве Пальме. Датчане не были готовы покупать сомнительные факты за объявленные 100 тысяч марок, поэтому Холмер поехал в Копенгаген и «выкупил» информатора (записав деньги на расходы следствия).

Оружие, из которого стреляли в Пальме, по словам источника, прибыло в Швецию контрабандой и хранилось в посольстве Сирии в Стокгольме.

Похоже, 100 тысяч марок Холмер пустил на ветер, «информатор» прокололся — в 1986 году у Сирии еще не было посольства в Швеции. Однако следствие и дальше прислушивалось к анониму из Кёльна и готовилось к нападениям на видных политиков и дипмиссию Турции, которые пророчил источник. Доказательств подготовки этих акций так и не нашлось.

Власти Турции, много лет ведущие войну с РПК, в конце 90-х и начале нулевых заявляли, что на допросах Абдулла Оджалан признавался в организации убийства Пальме. По одной из легенд, премьера также могла заказать бывшая жена Оджалана, жившая в Стокгольме. Проправительственные газеты и официальные лица Анкары всегда оставались единственным источником этой информации. Турция обещала предоставить новые доказательства курдской версии, но ни шведские дипломаты, ни контактировавшие с турецкими коллегами следователи из Стокгольма, по их же словам, никогда не получали полезной информации из Анкары.

После расследования газеты Expressen методы Холмера критиковались политиками и прессой. Еще позже выяснилось, что министр юстиции Анна-Грета Лейон наняла журналиста Эббе Карлссона, чтобы тот нашел подтверждение курдской версии, и нелегально снабжала его прослушивающей аппаратурой.

Шведский истеблишмент сошелся во мнении, что Холмер из личных амбиций повел следствие по ложному следу. С момента убийства Улофа Пальме прошло 700 дней, а полная несостыковок версия о наемниках из РПК была единственной, над которой полиция по-настоящему работала. В конце 80-х Холмер уходит в отставку, вслед за ним поста лишилась глава Минюста, в отношении нескольких силовиков заведены дела.

Три причины убить Улофа

Причина № 1 — он слишком левый

Выступление Улофа Пальме, лидера социал-демократической оппозиции в те годы, напомнило шведам о завоеваниях прошлых, послевоенных, лет и принесло политику третью победу на выборах. Пальме снова становится премьером-социалистом после шестилетнего периода правления консерваторов и центристов. На этом посту он и погибнет.

Улоф — сын Гуннара Пальме, главы страховой комании Thule (в 60-х фирма перейдет в собственность Skandia, из штаб-квартиры которой и выйдет предполагаемый убийца премьера). Отец — потомок короля Дании Фредрика I, мать — бежавшая в 1915 году из российской Лифляндии дворянка Елизавета фон Книрим, правнучка обер-прокурора Сената Российской империи Александра фон Книрима.

После службы в кавалерии в конце войны он отучился на юриста в США, где столкнулся с классовым расслоением общества, и, вернувшись в Швецию, примкнул к социал-демократам в кабинете Эрландера.

Если предыдущие поколения социалистов в Швеции строили всеобщее благосостояние на послевоенном расцвете экономики, то 1968 год, восстание в Париже и новые левые в Европе сильно изменили шведское общество:

Молодой министр транспорта Улоф Пальме был идеологически близок радикализированным студентам. Свои послания новым левым он доносил на демонстрациях и даже в эротических фильмах. Например, появившись камео вместе с Мартином Лютером Кингом и Евгением Евтушенко в фильме о социальной и сексуальной революции «Я любопытна — желтый» Вильгота Шёмана.

До Пальме правительство Швеции создало успешную корпоративную модель контроля профсоюзов и при сохранении рыночной экономики могло договариваться с рабочими — в 60-х в стране почти не было забастовок. Но новые поколения трудящихся требовали универсальной справедливости от властей. Феминистское движение «Группа восьми» ориентировалось на преодоление гендерного разрыва в оплате труда, молодежь желала проявить солидарность со странами третьего мира, протестовала против войны во Вьетнаме. И созданные ранее сильные профсоюзы, в частности профсоюз LO, стали основным инструментом протеста.

Харизматичный Пальме идет рука об руку с протестующими на демонстрациях против войны во Вьетнаме и не боится критиковать США.

В 1965 году он резко высказывается о вводе войск во Вьетнам, из-за чего терпит нападки со стороны американских политиков, правых партий и даже коллег-соцдемов. Лишь премьер Таге Эрландер защищает своего воспитанника и заявляет: позиция Пальме отныне является официальной позицией шведского правительства.

Пальме никогда не смирится с действиями США во Вьетнаме и продолжит борьбу с Вашингтоном.

Смелые выступления на публике приводят Улофа в кресло председателя социал-демократов, а затем и премьер-министра. Начинается эра продвинутого шведского социализма.

За это время доля госсектора в ВВП страны увеличивается на 50 %, создается система медицинского страхования, ежегодный отпуск для работников увеличивается до пяти недель, а отпуск по уходу за детьми теперь делится между отцом и матерью.

Правительство Пальме управляет всеми ключевыми структурами экономики, при этом социал-демократы национализируют гораздо меньше предприятий, чем их консервативные оппоненты.

В 70-е годы в партии Пальме состоит 1/8 населения страны, а поддерживаемые соцдемами профсоюзы представляют права около 90 % трудоустроенного населения. Выстроенная вокруг партии система во многом может напоминать наиболее благополучную версию стран соцлагеря: подростком человек вступает в молодежную партийную организацию SSU, бесплатно получает государственное высшее образование и может рассчитывать на кредит от государства на 20 лет, покупает кооперативную квартиру от организации HSB (за 10 лет в стране c населением 8 млн человек был построен миллион новых жилых домов, главным образом за счет кредитных средств пенсионных фондов), закупается продуктами в кооперативном супермаркете Konsum, заправляет машину на кооперативных АЗС OK, вступает в профсоюз LO, а уйдя на покой, присоединяется к организации пенсионеров PRO, получает пенсию (она после реформ Пальме составляет 2/3 от самой высокой зарплаты в 15 экономически благоприятных лет стажа и выплачивается с 65 лет) и в итоге ложится в гроб за счет профсоюзного похоронного бюро Fonus.

В середине 70-х критиком реформ Пальме стал его основной электорат — члены профсоюзов. Наемные работники хотели получить больше рычагов давления на работодателя, и правительство представило новый комплекс мер, лишив работодателя права самостоятельно выбирать, кого уволить по сокращению. Но теперь профсоюзы хотели стоять над собственниками компаний. Если Пальме называл свои инициативы по поддержке рабочего класса «самым важным актом наделения правами с момента введения всеобщего избирательного права», то профсоюзы считали, что

В 1976 году Пальме по предложению LO решил создать альтернативную версию суверенного фонда под названием «Фонд работников» (Löntagarfond), средства в который поступали бы за счет налогообложения прибыли частных компаний и контролировались бы рабочими коллективами. Основная идея законопроекта заключалась в том, что в конце концов частная собственность в Швеции трансформируется в собственность трудовых коллективов.

Оппоненты опасались, что новым законом соцдемы точно превратят Швецию в социалистическую страну по типу Восточной Европы.

Улоф Пальме на протяжении всей карьеры критиковал страны соцлагеря и не признавал коммунизм как политический режим. Впервые он вступил в брак фиктивно с гражданкой Чехословакии после событий «Победного февраля» 1948 года, чтобы помочь ей бежать. Он выступал против коммунистов в Праге и в 1968 году, а позже и против присутствия советских войск в Афганистане.

Одновременно с этим Пальме активно поддерживал красных кхмеров в Камбодже и коммунистов Вьетнама, дружил с Фиделем Кастро и часто посещал СССР.

В 1980-х Пальме вступил в открытую конфронтацию с военным командованием Швеции — в территориальных водах страны засекали советские подлодки, но премьер не предпринимал никаких мер в связи с этим и не делал заявлений, продолжая поддерживать сотрудничество с СССР.

Непоследовательность Пальме в политике с социалистическими странами заложила основу для спекуляций об убийстве премьера агентами советской разведки или шпионами восточноевропейских стран. Однако ни одна из версий не нашла подтверждений. Сторонники теорий заговора пытались найти убийц и по другую сторону конфликта — якобы премьера убили по заказу ЦРУ члены поддерживаемой НАТО агентурной сети Stay Behind, ведь он боролся за создание безъядерной зоны в Скандинавии, а в марте 1986 года должен был лететь в Москву на встречу с Михаилом Горбачевым.

В 70-х Пальме и его соратники видели в Северной Корее быстроразвивающуюся и прогрессивную страну, ей прочили место экономического гегемона в Азии, схожего по уровню развития с Японией.

В 1970 году КНДР открывает информационное представительство в Стокгольме, а уже через три года между странами устанавливаются дипотношения. В 75-м у Швеции появляется посольство в Пхеньяне или, как его иронично называют шведы, «посольство в раю», через которое по сей день отстаивают свои интересы на полуострове Соединенные Штаты.

Тогда Пальме стал единственным западным политиком, официально признавшим вторую половину корейского полуострова самостоятельным государством.

В основе этого решения лежало нечто более выгодное для Швеции, чем имидж левой страны, — Корея стала для Пальме и крупных корпораций новым рынком, точкой сбыта. Но никто тогда не понимал, как мало знают в Пхеньяне о рыночной экономике (а точнее, управленцы Страны утренней свежести просто не догадывались, что за экспортные товары нужно платить).

После открытия посольства шведы с помпой открывают еще и выставку индустриальных достижений в Пхеньяне, весной 1975 года в КНДР по Транссибу въезжают 25 железнодорожных вагонов, до отказа набитых шведскими автомобилями и промышленной техникой, на выставке этих предметов роскоши гостей встречают портреты короля Карла Густава и Великого вождя товарища Ким Ир Сена. Так начинается сотрудничество коммунистической диктатуры с 24 крупнейшими шведскими компаниями, среди которых Sandvik, Volvo и Alfa Laval.

«Основная идея заключалась в том, что, торгуя с этой страной, мы поспособствуем открытости общества и демократическому развитию», — рассказывал спустя годы куратор выставки Эрик Закрисон.

Торговое соглашение с КНДР сперва выглядело успешным: корейцы заказали у Volvo тысячу легковых автомобилей, а контракты с другими компаниями стоили десятки миллионов долларов (или сотни миллионов по сегодняшнему курсу).

Первые счета были оплачены. Все купленное на выставке ушло за наличные. Шведы продолжали экспортировать товары и надеялись, что, как и сказано в официальной пропаганде КНДР, богатая минералами Северная Корея найдет средства оплатить заказы.

Государственное экспортное агентство Швеции продолжало посылать в КНДР миллиардные счета, но ответа не получало, а долг только рос.

В конце концов Швеция просто оставила финансовое бремя корейской авантюры на собственных налогоплательщиках и отказалась от проекта.

Заигрывания с зарубежным социлизмом — одна из причин, по которой социал-демократы не смогли удержаться у власти в 1976 году, впервые за 40 лет пропустив праволиберальные партии в Кабмин.

Улоф Пальме смог представить в риксдаге весьма смягченную версию законопроекта лишь спустя шесть лет, переизбравшись в 1982 году. Но не угодил никому — работники и бизнес все так же опасались «диктатуры пролетариата», 75 тысяч критиков Пальме (к которым причисляли себя многие подозреваемые в его убийстве) вышли с демонстрациями 4 октября 1983 года, а однопартийцы не понимали, зачем нужен проект закона в таком виде. Тем более что экономический бум в стране давно завершился.

Во время чтений законопроекта в 1983 году репортеры смогли украдкой сфотографировать бумаги на столе министра финансов и сподвижника Пальме Челля Улофа Фельдта. На снимках видно, как глава Минфина, прорабатывавший закон о фондах работников, во время его принятия сочиняет незамысловатый стишок, первые две строчки которого попали в объективы камер:

Причина № 2 — он мешал воевать

На мировой арене Пальме всегда выступал как убежденный антимилитарист и во многом поспособствовал сохранению нейтралитета Швеции в XX веке. Он мечтал, чтобы соседние страны — Норвегия и Дания — последовали примеру Швеции и остались за пределами НАТО.

Будучи в оппозиции, в 1980 году Пальме оказывается вовлечен в ирано-иракский конфликт как посредник и остается в определенной степени связан с этой дипломатической работой, вновь придя к власти.

Журналист Эббе Карлссон, расследовавший связь Рабочей партии Курдистана с убийством премьера, утверждал, что в 1985 году представители иранского правительства якобы встречались с курдами в Дамаске и обсуждали возможность устранить Пальме — в тот момент премьер пытался пресечь контрабанду ракетных комплексов Rayrider концерна Bofors в Иран.

В день смерти Пальме также встречался с Мухаммедом Саидом ас-Сахафом — будущим главным пропагандистом Саддама Хусейна, а в тот момент — послом Ирака в Швеции.

В 1986 году были раскрыты поставки оружия Bofors в Иран вопреки позиции правительства, а также крупнейшая в истории шведского ВПК экспортная сделка на 8,6 млрд крон с индийскими военными. Шведско-британский исследователь Ян Бондесон считает, что о серых схемах покупки оружия и многомиллионных взятках, переданных руководству Bofors через счета в Швейцарии, Пальме узнал на встрече именно от ас-Сахафа, после чего провел жесткий телефонный разговор с топ-менеджерами концерна.

Впрочем, следствие так и не смогло установить связь кого-либо из торговцев оружием с убийством Пальме, а Бондесон не раскрывает, на чем строится его версия событий на встрече Пальме с послом.

Причина № 3 — он финансировал национально-освободительное движение в ЮАР

Помимо противостояния открытым военным конфликтам на Ближнем Востоке, правительство Пальме выступало и против колониальных властей в Африке. Пальме финансировал Африканский национальный конгресс (АНК) и призывал к введению экономических санкций против правительства ЮАР, а за неделю до смерти произнес громкую речь перед деятелями антиколониального движения, среди которых был и лидер АНК, сподвижник Нельсона Манделы Оливер Тамбо.

В 1996 году перед судом в Претории в очередной раз предстал экс-шеф южноафриканской полиции и главный палач времен апартеида Юджин де Кок. Стараясь скостить себе срок, он начал сотрудничать с властями и среди прочего рассказал, что убийство Пальме было спланировано агентом разведки ЮАР Крейгом Уилльямсом, ранее организовавшим несколько политически мотивированных похищений и взрыв офиса АНК в Лондоне. Несколько источников полиции выдвигали эту версию и ранее, а позже добавляли, что и палач де Кок в феврале 1986 года был в Швеции. В 90-х и нулевых правоохранители из Швеции и ЮАР искали подтверждение этой версии, но ни одна совместная попытка не дала результатов.

Шведский писатель Стиг Ларссон, автор бестселлера «Девушка с татуировкой дракона», был ярым сторонником социалистов при Пальме и одним из крупнейших в мире исследователей правого экстремизма. Он посвятил всю свою журналистскую карьеру расследованию убийства премьера, однако не успел опубликовать свои изыскания, рано уйдя из жизни.

В 2019 году его коллега Ян Стоклассон опубликовал в книге «Человек, который играл с огнем» случайно найденные в архивах документы, собранные Ларссоном при жизни.

8 июня этого года, за два дня до официального закрытия дела Пальме, дипломат посольства Швеции в Буркина-Фасо Йоран Бьёркдал (на родине он известен как автор независимого расследования гибели генсека ООН Дага Хаммершёльда в Северной Родезии) опубликовал в газете Guardian информацию, полученную по делу Пальме от бывших генералов южноафриканской разведки Таи Миннаара и Криса Тириона, а также нескольких анонимных источников в спецслужбах ЮАР.

По их данным, во времена апартеида в ЮАР Улоф Пальме якобы считался «врагом государства». Отставные разведчики вновь подтвердили ранее отвергнутую полицией версию, и команда шведских следователей еще раз отправилась в Преторию, где получила от коллег досье по этому делу.

Пьющий парень с соседней улицы

После отставки одиозного сыщика Ханса Холмера в 1987 году расследование возглавил комиссар Ханс Эльвебру. Он достаточно быстро отбросил версию о причастности ЮАР и сконцентрировался на показаниях вдовы Лисбет Пальме.

В 1988 году детективы обращают внимание на то, что в день убийства политика на близлежащих улицах был замечен известный в столице рецидивист Кристер Петерссон по прозвищу Штык (не связан с прокурором Кристером Петерссоном, закрывшим дело в этом году). Петерссона или похожего на него человека якобы видели вблизи кинотеатра Grand сын Пальме Мортен (не был на месте преступления), продавец из киоска и вдова Пальме. Именно ее показания станут центральными в деле.

Полиция прослушивает телефон Штыка несколько месяцев, его арестовывают, и уже в 1989 году окружной суд приговаривает Петерссона к пожизненному заключению (голосами трех судей против двух). Судьям показалось достаточным доказательством то, что преступника опознала Лисбет, а другие свидетели, включая местных дилеров из окружения Штыка, якобы видели его возле места преступления незадолго до выхода пары из кинотеатра. Для приговора даже не потребовалось найти у подсудимого револьвер. Положение Кристера усугубила его репутация наркозависимого, неуравновешенного убийцы и отсутствие алиби.

Петерссон не отрицал, что в момент трагедии находился в игорном заведении неподалеку от кинотеатра Grand (там, по версии следствия, он мог приобрести орудие убийства),

Следствие и процесс подверглись резкой критике общественности, на комиссара Эльвебру даже подавали в суд — он придал слишком большое значение показаниям вдовы, а само следствие велось с явными нарушениями.

Так, Лисбет Пальме постоянно путалась в показаниях и не могла точно сказать, видела ли лицо убийцы (психологи списывают это на шок, но другие свидетели трагедии уверяют — стрелок не показывал лица). Статус жены Пальме так и не был четко определен в деле — она никогда не давала показаний под запись, не участвовала в следственных экспериментах, а процесс опознания Петерссона с ее участием проводился без адвокатов, за спиной Лисбет стояли лишь два следователя (она сама настояла на этом, так как не хотела, чтобы кто-то следил за ее выражением лица).

Как выяснилось позже, во время опознания в один ряд с Петерссоном были выставлены лишь обычные представители среднего класса без явных признаков нарко- или алкозависимости, а следователи заранее сообщили вдове Пальме, кем является вероятный убийца, по их мнению.

Когда эти нарушения стали достоянием общественности, вышестоящий суд единогласно оправдал Кристера, и уже в 1989 году он вышел, получив компенсацию 300 тыс. крон (около 46 тыс. долларов на тот момент).

Петерссон стал настоящим телегероем 90-х и часто появлялся в передачах и на страницах газет, где то признавался в убийстве, то вновь отвергал все обвинения. Хотя до недавнего времени он и оставался главным подозреваемым в деле, полиция не воспринимала эти заявления всерьез

Лисбет Пальме до самой смерти в 2018 году была уверена, что именно Петерссон убил ее мужа, а несколько представителей криминального мира Стокгольма в своих завещаниях признавались, что организовали убийство Пальме вместе с Кристером.

В 1993 году приговоренный к пожизненному заключению террорист Ларс Тингстрём, ответственный за серию взрывов в Швеции в начале 80-х, написал в завещании, что это он попросил Петерссена совершить покушение на премьера и организовать еще ряд терактов как акт отмщения за него. После смерти террориста его адвокат пытался добиться возобновления дела против Петерссона, но завещание Тингстрёма не стало достаточным основанием.

Наркоторговец и знакомый Петерссона Сигге Седергрен также рассказал в завещании, что за два месяца до убийства премьера передал Кристеру револьвер Smith&Wesson. Однако полиция не находила описанный в завещании пистолет, а у дилера Седергрена мог быть мотив оговорить своего клиента, часто не возвращавшего долги за вещества.

В 2004 году Петерссон получил травму при задержании полицией и был доставлен в больницу, на выходе из которой у него случился эпилептический припадок. Он ударился об асфальт. Кровоизлияние в мозг, операция, Петерссон скончался, не приходя в сознание.

В 2007 году газета Aftonbladet опубликовала интервью с возлюбленной Кристера, которая утверждала, что у нее есть около 40 писем от знаменитого преступника с признаниями в убийстве. Женщина процитировала выдержки из письма: «Я сделал это ради бомбиста. Ему дали пожизненное ни за что». Однако подлинники писем не проверялись полицией, в следственной группе лишь заявили, что больше не работают с делом Петерссона, так как он признан судом невиновным.

Последнее обвинение

Версия, выдвинутая обвинением в минувшую среду, не вполне заслуга полиции. Новые подробности о Скандиамане Стиге Энгстрёме первым выяснил журналист издания Filter Томас Петерссон, 12 лет работавший над расследованием под заголовком «Неочевидный убийца». Он и передал информацию следственной группе.

После того как правительство решило не закрывать дело Пальме по истечении срока давности в 2010 году и продолжило расследование, Томас постоянно оповещал о своих находках всех руководителей следствия за 10 лет.

Вместе с журналистом полиция начала расследование будто с первых минут после смерти Пальме, то есть с места преступления. Именно тогда удалось установить, что ни прибывший на место первым инспектор, ни свидетели не видели Энгстрёма на Свеавеген. А затеряться в толпе он не мог — слишком мало людей в ту ночь было на улице.

Но полиция не обращала на это внимания (хотя, как утверждает Томас Петерссон со ссылкой на офицеров полиции, первому шефу следствия указывали на подозрительность Энгстрёма, но у того не было опыта работы с «мокрыми» делами, а Стига он считал лишь «слоном в посудной лавке»). Правоохранителей даже не смутило, что Стиг убеждал их, будто подбежал к Лисбет Пальме и пытался спасти Улофа, после чего Лисбет показала ему рукой, куда побежал убийца. Лисбет никогда не упоминала об этих подробностях.

Томас также вышел на друга Энгстрёма — коллекционера оружия, у которого в 80-х были экземпляры револьвера того же типа, из которого убили Пальме. Хотя орудие убийства не найдено, у Скандиамана точно был к нему доступ, да и опыт обращения — Стиг Энгстрём был членом стрелкового клуба и долго служил в армии. По некоторым данным, оружие коллекционера отправлено на экспертизу.

Подогреть мотив также могло и финансовое положение Энгстрёма, включая проблемы с налогами.

В основу оглашенного прокуратурой заключения легли лишь эти факты. Пресс-конференция, которую Швеция ждала 34 года, из-за пандемии коронавируса прошла в формате видеозвонков, а вместо грандиозного и детализированного рассказа показали лишь блеклую презентацию. Эта аскетичная обстановка в целом не поспособствовала убедительности следствия.

Стало ли Швеции легче дышать

Сыновья Улофа Пальме — Мортен и Йоаким — много лет пытались найти убийцу отца и не стеснялись в выражениях, критикуя действия полиции. Теперь, похоже, они примирились со следствием. В совместном заявлении семья Пальме выразила солидарность с прокурором Кристером Петерссоном.

Бывшие жены обвиненного Энгстрёма, наоборот, не могут поверить, что Стиг убил отца шведского социализма. В интервью изданию Expressen они заявили, что никогда не слышали о его интересе к оружию или политике. Энгстрём, по их словам, даже ушел из армии лишь потому, что боялся поранить руки, — он увлекался живописью.

Причины самоубийства Энгстрёма в 2000 году доподлинно неизвестны. Одна из бывших жен уверяет, что

Незадолго до того, как совершить суицид, Стиг позвонил одной из жен и лишь сказал:

Преемник Пальме на посту премьера Ингвар Карлссон заявил, что «хотел увидеть более основательные доказательства, однако правоохранителям не удалось их раздобыть». Он согласился с решением прокуратуры закрыть дело.

Экс-глава Минюста и вице-премьер Анна-Грета Лейон, некогда вовлеченная в расследование курдского следа в убийстве Пальме, выразила разочарованность результатами следствия: «Поначалу я почувствовала опустошение. Ожидалось, что они представят что-то более конкретное. <…> В итоге теперь стало только больше неопределенности».

Расследовавшие убийство премьера журналисты Лена Андерссон и Ян Стокласса категорически не согласились с итогами расследования. «К сожалению, убийство Пальме слишком большое преступление для Швеции и шведской полиции», — заявил Стокласса (сам он убежден в верности южноафриканской версии).

Впрочем, прокурор Петерссон изначально напомнил шведам, что «гособвинение — это не суд», и финальная версия не означает, что Энгстрём — установленный убийца.

В 80-х в Скандинавии день убийства Пальме называли «днем, когда Швеция потеряла невинность». Спустя годы нынешний премьер Стефан Лёвен назвал нераскрытое дело Пальме «открытой раной» страны.

Но пока больше похоже, что версия о Скандиамане — лишь еще одна теория в длинном списке, а на вопрос «кто убил Улофа Пальме?» каждый всегда сможет найти себе ответ в соответствии с собственным мироощущением.