— Меня в качестве свидетеля к суду в Амстердаме привлекла непосредственно Совместная следственная группа (JIT). Я не участник событий, но у JIT возник ко мне ряд вопросов как к эксперту. Ответы на вопросы я формулировал под протокол несколько суток кряду по восемь часов в день, нередко в ходе экспертной дискуссии. Все они формально зафиксированы как свидетельские показания. Ответил я примерно на 90–95% вопросов. Опыт очень интересный: я видел, как применяются мои показания, куда в деле легла моя оценка.
Это работа на настоящее правосудие, совесть моя чиста.
У меня есть свой персональный код, как у всех участников процесса. Но, поскольку во всех материалах дела я прохожу под своей фамилией, я этот код нигде не использую.
Сейчас идет своеобразная инвентаризация процесса. И если бы все шло по плану, как до пандемии, можно было бы уже рассматривать альтернативные версии событий. На последних заседаниях в марте обвинение заявило ряд ходатайств и задало вопросы адвокатам, чтобы они определили свою позицию. Проблема в том, что все допросы обвиняемых, в том числе Пулатова (Олег «Гюрза» Пулатов — по версии международного следствия, помощник Игоря Стрелкова, в то время — министра обороны самопровозглашенной «ДНР» и единственный обвиняемого, у которого есть защита на процессе — Ред.), проводятся по сложной процедуре в рамках договора о правовой помощи между Евросоюзом и Россией —
каждый запрос движется не менее двух месяцев.
Прокуратура потребовала оформить заявки на допросы всех свидетелей защиты. Необходимо дать полномочия следственному судье, чтобы он мог удовлетворять эти заявки, а главное — защита должна определиться с позицией.
Дело в том, что за пять лет работы следствие получило очень много документов. Далеко не все они вошли в дело. А там могут быть материалы в пользу обвиняемого Пулатова.
И обвинение заявило, что готово дать доступ защите к любым документам, если они хотят их использовать. Но для этого сами защитники должны пояснить свою линию:
например, отрицание его причастности, наличие алиби, заявление о подделке прослушек телефонных переговоров и так далее. Кроме того, защита пока не сообщила, как Пулатов будет давать показания: прямо в суде, через адвокатов из дома, посредством телеконференции или еще каким-то образом. Он может дать показания и российскому Следственному комитету, в Россию могут приехать адвокаты (российские и голландские адвокаты Пулатова находятся в тесном взаимодействии) или сам следственный судья. На каждое решение уходит не менее двух месяцев.
Поэтому в марте суд попросил быстрее завершить эти формальности, чтобы можно было в сентябре начать слушания по существу. Без этого понимания следующая сессия может и не начаться.
Только у Пулатова есть официальная защита, другие трое обвиняемых устранились, но любые их публичные высказывания — для суда демонстрация позиции. За этим специально следят.
Каждому из них обвинение тоже уже задало вопросы. И недавнее заявление Гиркина о том, что ополченцы «Боинг» не сбивали, считается его ответом суду.
Для Пулатова специально перевели все отчеты о перехваченных телефонных переговорах. Обвинение уведомило его, что готово перевести любые другие документы. Но что именно интересует защиту из 30 000 страниц обвинительного заключения как обязательные к переводу части, до сих пор неизвестно. На основании европейских правовых норм по запросу защиты могут даже приступить к переводу абсолютно всего огромного массива дела. 10 марта суд, успевший запустить основные процедуры, требующие длительного времени, попросил защиту решить эти вопросы к нынешней июньской сессии. Но защита сообщила, что за два месяца не успела ознакомиться с делом должным образом: мол, следствие работало шесть лет, а им отвели такой короткий срок. Кроме того, адвокаты решили сами ехать в Россию опрашивать Пулатова, но не смогли этого сделать в силу ограничений из-за пандемии.
Надо заметить еще одно требование прокуратуры. По их заявлениям, нельзя рассматривать дела всех четверых обвиняемых единым блоком. Пулатов единственный, имеющий адвокатов и располагающий всеми инструментами защиты, в том числе может требовать допросов, очных ставок, экспертиз. Поскольку остальные трое этого не могут, процесс будет идти с разной скоростью. Поэтому суд разделил их, но решение будет выносить по всем. Защита не изложила свою позицию по такому разделению.
Главная версия обвинения известна — российский «Бук» транспортировали в Первомайское, откуда он сделал роковой выстрел.
Они рассмотрели и отвергли все альтернативные версии: взрыв на борту, атака неизвестного самолета, атака украинского комплекса «Бук» и запуск ракеты ПВО другой системы. Все эти версии остались внутри обвинительного заключения, с тем чтобы защита могла вернуться к ним и рассмотреть их заново с использованием всех имеющихся документов, которые обвиняемым любезно предложили перевести. Прокурор готова была рассмотреть альтернативные версии в досудебных слушаниях. Защита промолчала, а ведь действия при рассмотрении этих версий могут потребовать в том числе новых экспертиз и много чего еще. Таким образом,
мне совершенно очевидно, что защита встала на путь затягивания процесса.
И теперь судья должен решить, переносить сессию или нет.
Как мне объяснили, прокуратура следствие не остановила. Можно ожидать появления в деле фамилии и других российских военнослужащих.
