Уважаемый Владимир Владимирович! Меня зовут Мухаммад Абу-Хилаль. Я сирийский врач, бывший узник асадовских тюрем. С Башаром Асадом у нас есть одно сходство: мы оба врачи. Думаю, мы оба понимаем всю тяжесть и разрушительные последствия распространения коронавирусной инфекции в местах содержания под стражей. Однако разница заключается в том, что я выбрал действовать во благо моего народа и прошу Вас о том же, потому что в Вашей власти изменить ситуацию, заставив Башара Асада принять меры для защиты людей, находящихся за решеткой и подвергшихся насильственному исчезновению. С начала революции в моей стране сирийские силовые структуры задерживали не только мирных демонстрантов, но и медиков, которые лечили раненых протестующих, а потом и пострадавших мирных жителей. Врачей преследовали за исполнение их врачебного и гражданского долга. В 2011 году представители государственных силовых структур задержали меня не только за то, что я принимал участие в мирной революции, но и за то, что я делал свою работу во время мирной демонстрации. Уважаемый Владимир Владимирович, я уверен, Вы можете себе представить, в каких условиях содержат людей под стражей в Сирии, но позволю себе нарисовать Вам более четкую картину. В переполненных тюрьмах нет ни воды, чтобы помыть руки, ни здоровой пищи, чтобы поддерживать существование, ни медицинской помощи; не хватает места, чтобы спать; не хватает воздуха, чтобы дышать.

— в условиях, наиболее подходящих для интенсивного распространения коронавирусной инфекции. Меня задержали в моей клинике в провинции Риф-Дамаск, куда под видом пациента явился сотрудник спецслужб. Через пять минут пришла группа людей, и меня задержали, завязали мне глаза и сковали руки наручниками. Позже я узнал, что меня доставили в одно из подразделений Главного управления безопасности. По прибытии меня поместили в камеру с 40 другими задержанными, которые лежали прямо на голом полу. В течение первых пяти суток моего задержания меня дважды в день выводили на так называемые следственные мероприятия. Там меня постоянно пытали — физически и психологически, — мне грозили убийством, говорили, что причинят вред моим родным.  Сотрудники спецслужб использовали различные методы пыток, чтобы выбить из меня признание,

Меня заставили поставить отпечаток пальца под заявлениями, с которыми не дали предварительно ознакомиться. Меня держали в камере без вентиляции с крошечным окном, которое не разрешалось открывать. Все разговоры между узниками пресекались: стоило кому-то заговорить с соседом по камере, его тут же выводили и избивали проводами. В течение 40 дней мне не давали помыться в душе. На протяжении всего срока моего задержания я носил одну и ту же рубашку. Я похудел на 20 килограммов. В праздник Ид аль-Адха (Курбан-байрам) меня перевели в изолятор Главного управления безопасности в столичном квартале Кафр-Суса. После того как меня с завязанными глазами и в наручниках доставили туда, меня заставили простоять на ногах 24 часа, не давая шевелиться. Это был мой худший день. Затем меня отправили в общую камеру, где содержалось примерно 50 человек. На каждого человека в камере приходилось всего по несколько сантиметров «личного пространства», поэтому спать приходилось по очереди. У нас был один туалет на всех. В моем случае психологический ущерб был ничуть не меньше, чем физическая боль.

еще один сокамерник, которого так жестоко пытали, что он не мог говорить и двигаться на протяжении многих дней; другой сокамерник был тяжело болен, но не мог получить антибиотики. Спустя 55 дней с момента задержания я увидел свое отражение в зеркале. Я не узнал того, в кого я превратился; я не смог бы отличить себя от других задержанных. Мы все были на одно лицо. Мы все были похожи на привидения. Уважаемый Владимир Владимирович, Вы не можете игнорировать трагедию почти 145 тысяч сирийских узников и пропавших без вести лиц, которых удерживают в бесчеловечных условиях, а также трагедию их семей и родных. Игнорирование того, что может произойти с узниками во время пандемии COVID-19, выглядит малопривлекательно и в глазах нашей общественности, и в глазах вашей. С медицинской точки зрения появление коронавируса в местах содержания под стражей может иметь катастрофические последствия и само по себе может стать смертным приговором. Если пандемия COVID-19 охватит места содержания под стражей, через их сотрудников она также перекинется и на остальное население. И мы оба хорошо понимаем, что правительство Сирии не справится с последствиями такой эпидемии и вскоре страна снова погрузится в еще худший кризис — эпидемиологический, социальный, экономический. Как один из медиков, который наблюдает сейчас последствия пандемии COVID-19, и как один из сирийских врачей, которые своими глазами видели разрушительный эффект того, что началось как революция, а закончилось войной. Я призываю вас использовать свое влияние на Башара Асада, чтобы добиться незамедлительного и безоговорочного освобождения всех произвольно задержанных лиц и наиболее уязвимых лиц, лишенных свободы, а также раскрытия информации о местонахождении без вести пропавших и похищенных лиц их родственникам. Чтобы также гарантировать надзор независимых наблюдателей над процессом освобождения заключенных, так как сирийцы не доверяют правительству выполнить все вышеперечисленные условия по освобождению заключенных. Я призываю вас использовать свое влияние на Башара Асада, чтобы гарантировать обеспечение узников надлежащим питанием, лечением и надлежащими санитарно-гигиеническими условиями, поскольку иначе в текущих условиях содержания под стражей произойдет массовое распространение коронавирусной инфекции. В то время как весь мир кричит: «Оставайтесь дома!», я призываю: «Верните наших людей домой!»