В новом ролике шоумен предстает одновременно в амплуа Путина и Собянина. Мэр докладывает президенту о втором этапе самоизоляции, и в этом небольшом, но крайне информативном диалоге — сгусток сегодняшней жизни. Глупо пересказывать пародию. Каждый желающий может легко ее увидеть. Хотя как знать.
Сразу после выхода в свет ролик вознесся на вершины Яндекса. Пародию принялись активно транслировать различные СМИ, но вскоре многие ресурсы не менее оперативно стали ее удалять. А это — верный признак попадания в цель.
Размышления о том, как лучше гражданам «подышать через день свободно», достойны пополнить коллекцию вечных русских вопросов.
После известного новосибирского концерта (с ярким образом Путина, которому стало скучно жить в обществе подданных) вердикт комментаторов был таков: Галкин метит в президенты. Сейчас те же комментаторы уверены: он хочет стать мэром.
И тогда, и теперь коллективное мнение предвещало Галкину увольнение с Первого канала — за отчаянную смелость. Президентом он не стал, работы не лишился, кресло мэра ему тоже не грозит.
Жизнь устроена сложнее, чем наши представления о ней. Галкин не смелый, он — талантливый: виртуозно чувствует слово, стиль, звук, шум времени. Талантливому человеку чины, даже самые высокие, не нужны, у него и так уже все есть — по умолчанию.
График гуляний — настолько самодостаточный документ эпохи, что его и троллить нет смысла. Он сам по себе смотрится атрибутом смеховой культуры.
Политический контекст тоже прозрачен, как слеза ребенка на самоизоляции. Его природу недавно точно определил Шейнин.
Неутомимый исследователь пандемийного иррационализма задался вопросом:
если у нас народ такой несознательный, то как он может выбирать себе таких замечательных правителей?
Галкин пошел дальше. Его пародия и очень смешная, и очень точная по форме, смыслу, настроению. Но она, пародия, выше пошловатой политической остроты. Из особого дивного косноязычия оракулов власти, из филигранно подмеченных примет новой реальности, из застывших поз и напряженных пауз рождается образ страны вне времени и пространства.
Государственный абсурд, зафиксированный галкинским сочинением, восходит к штучным образцам жанра.
Гоголь, певец и пророк абсурда, задавался вопросом: где же берег всего? Можно писать о яблоне с золотыми яблоками, полагал Николай Васильевич, но нельзя писать о грушах на вербе. Именно это превышение предела толкования даже в рамках абсурда и зафиксировал Галкин.
Нынче груши в России растут исключительно на вербах. Похоже, это, не при Навальном будь сказано, скорее что-то корневое, глубинное, ментальное, нежели сиюминутное, политическое.
Сидишь в доме с окнами «параллельно экватору», ждешь своей очереди на «свободное дыхание», а вокруг цветут и набираются соками груши на вербах.
