«Новая газета» изучила каждый кейс, о котором стало известно 19 мая, и нашла другие. Мы публикуем рассказы наших коллег о том, какие сведения их заставляют признать «ложными» и вычеркнуть из истории пандемии COVID-19 в России. Среди них — не только трагические сюжеты, но и юмористические заметки. При этом источником «ложных» сведений иногда выступают сами представители власти, а еще чаще «несоответствующей действительности» требуют признать ту информацию, которую сами чиновники до публикации не хотят комментировать.

Последний раз взглянуть

27 апреля в эфире «Эха Москвы» бывший мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман рассказал историю мужчины, который попал в больницу с резким снижением уровня сахара в крови, а в скором времени умер уже в другой, «коронавирусной» больнице. Семье, рассказывал экс-мэр, даже не дали с ним попрощаться: сказали только забрать урну с прахом.

19 мая главный редактор «Эха» в Екатеринбурге Максим Путинцев сообщил, что Управление здравоохранения администрации города требует от редакции опровержения «сведений, рассказанных Ройзманом Е.В., о факте гибели мужчины в ГКБ № 40 с положительным результатом анализа на коронавирус».

— Какие конкретно слова Евгения Ройзмана нужно опровергнуть, мы не знаем. В иске приводится именно такая формулировка: «Сведения, рассказанные Ройзманом». Требования, на наш взгляд, необоснованные. Во-первых, передача «Личный прием», в эфире которой это прозвучало, выходит на федеральном «Эхе». То есть «Эхо Москвы в Екатеринбурге» просто не может быть ответчиком по этому иску. А во-вторых, Евгений Ройзман выступал в прямом эфире. Согласно законодательству «О СМИ», сказанное в прямом эфире — сфера ответственности спикера, а не медиа.

«Срочная кремация»

Александр Р. жил в 60-тысячном городке Полевской, что в часе езды от Екатеринбурга. Ему было едва за сорок, и он болел сахарным диабетом. 6 апреля ему стало плохо — сахар резко упал. А через две недели, 20-го числа, мужчины не стало.

Представляющий интересы супруги умершего Екатерины юрист Александр Шумилов передал «Новой» аудиозапись, на которой она рассказывает, как все произошло.

«6 апреля я вызвала скорую помощь. Сахар упал до "двойки". Я ему давно говорила, что надо идти в больницу, чтобы инсулин ставили. Но он все тянул. Скорая госпитализировала его в 24-ю больницу Екатеринбурга.

Там он пролежал около десяти дней. Он говорил, что в больнице его хорошо лечат и хорошо кормят. Голос был бодрый».

Карантин в ЦГКБ № 24 ввели 12 апреля из-за подозрения на коронавирус у одной из пациенток. Александра Р. перевели в городскую больницу № 1.

«В 1-й больнице, как он говорил, никакой медицинской помощи ему не оказывали. Приходилось бегать за врачами. Я заметила, что по телефону он стал плохо говорить. Только позже от его соседа по палате я узнала, что муж стал задыхаться, и ему давали какой-то ингалятор. Потом сказали, что у него пневмония, и срочно увезли в 40-ю больницу».

ЦГКБ № 40 в Екатеринбурге — базовая больница по борьбе с коронавирусом. Александра отвезли туда в ночь с 19 на 20 апреля. В тот же день, 20 апреля, в больнице № 1 была зафиксирована вспышка коронавируса — инфекцию выявили у 78 медиков и пациентов, впоследствии число подтвержденных случаев возросло до 91.

«Я не знала, что он в 40-й. В день смерти поехала в 1-ю больницу с дочерью. Вернулась домой, а в дверях бумажка — уведомление № 078 от Единой информационной службы по вопросам похоронного дела. "Тело умершего Р. Александра перевезено из ЦГКБ № 40 в морг бесплатно". И ручкой: "В связи с распространением COVID-19 оформление похорон строго на дистанционной основе. Срочно позвоните по указанным телефонам".

Я позвонила. Мне сказали, что полчаса назад мой муж скончался, и я должна приехать в Екатеринбург на улицу Бардина, 11, чтобы заключить какой-то договор. Я приехала. Это была похоронная компания. Мы поговорили, и я ничего подписывать не стала. Потому что они мне сказали: "Нужно срочное кремирование. COVID-19. Тело даже нельзя опознать".

Я поехала в морг. Вышел патологоанатом, вышел агент похоронной службы. Агент написал мне огромную портянку на оплату. Сказал, что обязательно кремирование нужно. Я говорю: "Дайте мне опознать мужа, покажите хоть какую-то фотографию". «Нет, — говорит. — Кремирование в срочном порядке. COVID-19. Сами понимаете".

Потом подошел патологоанатом. Спросил, когда у меня в последний раз были контакты с мужем. Говорит: "Вы понимаете, что у вашего мужа COVID-19?" Я сказала, что нет — не понимаю. Я отказалась от кремирования.

22 апреля мне выдали справку о смерти. Диагноза "коронавирус" в ней не было. При этом мне продолжали звонить похоронщики и говорить про необходимость кремации. И только 10 мая позвонила юрист 40-й больницы и сказала, что его похоронят по-христиански, без кремации. Причем бесплатно».

В оперативном штабе по коронавирусу, который отвечает за взаимодействие со СМИ по теме COVID-19, «Новой газете» сообщили, что смерть Александра Р. не была предметом рассмотрения штаба. Говорить, есть ли такой человек среди официально погибших от коронавируса в Свердловской области, отказались, сославшись на медицинскую тайну.

В Управлении здравоохранения «Новой газете» факт подачи иска к «Эху Москвы» подтвердили. Адвокат Шумилов и семья умершего, в свою очередь, обратятся в прокуратуру, чтобы получить ответ на вопрос, почему супруге даже не дали опознать тело?

Тактика no comment

В тот же день, что и екатеринбургское «Эхо Москвы», о получении иска от Минздрава Свердловской области сообщил главный редактор портала «66.ru» Дмитрий Шлыков.

— Суть претензий мы пока не знаем. Иск до нас не дошел. Но факт его подачи уже отображается в картотеке арбитражных дел, — говорит он. — Мы периодически проверяем картотеку, потому что истцы предпочитают оповещать нас «Почтой России», которая, скажем так, организация неторопливая: бывает такое, что, пока к нам идет иск, уже и суд закончился.

По информации «Новой газеты», речь в иске Минздрава может идти о двух публикациях «66.ru». В одной говорилось о том, что министерство закупает лекарства для ВИЧ-положительных и диабетиков по максимальной цене у единственного поставщика. В другой — о заболевании коронавирусом сотрудников самого министерства.

Дмитрий Шлыков отметил, что в обоих случаях редакция обращалась в Минздрав за комментариями.

— В случае с закупкой лекарств пресс-служба министерства от комментариев отказалась, а в случае с заболеванием сотрудника пресс-секретарь Константин Шестаков все отрицал, но через два дня оперативный штаб подтвердил, что один заболевший в министерстве действительно есть, — говорит Шлыков.

Главред «66.ru» отмечает, что получить полновесный комментарий от министерства здравоохранения в условиях пандемии стало практически невозможно. Из-за этого журналисты могут допускать ошибки в деталях.

— Как и Ройзман на «Эхе». Он, по сути, все рассказал правильно. За исключением одного момента: человека не кремировали. И на этом, как я понимаю, построено все исковое заявление.

Пресс-секретарь ведомства Константин Шестаков в большинстве случаев просто не берет трубку и не отвечает на SMS. В такой ситуации перед журналистом встает выбор: не рассказывать об истории или давать ее без официальной позиции. И эта официальная позиция — очень удобная: потом можно потребовать опровержения и даже удаления статьи «за неточностью».

На вопрос «Новой» об иске к «66.ru» Константин Шестаков ответил, что не будет его комментировать.

Опровергни другого

В редакцию дальневосточного информагентства Vladnews пришел не судебный иск, а протокол о возбуждении административного дела от Роскомнадзора. Ведомство посчитало «фейком» заметку о том, что сотрудников одной из детских поликлиник во Владивостоке на фоне пандемии якобы отправили в отпуск без содержания.

Удивительное дело — издание просто процитировало депутата Законодательного собрания Приморского края Артема Самсонова.

Депутат рассказывал, что супругу его знакомого, врача-терапевта в детской поликлинике, отправили в отпуск за свой счет. И даже называл причину: «Эпидемия, пациентов нет, ФОМС денег поликлинике не переводит».

— На следующий день после публикации поликлиника дала нам разъяснение: трое сотрудников действительно находятся в отпуске без содержания по собственной инициативе, — говорит главный редактор Vladnews Мария Стеблянко. — Мы опубликовали позицию поликлиники.

Но от претензий Роскомнадзора это не спасло. В отношении главного редактора Vladnews составили протокол по ч. 9 ст. 13.15 КоАП РФ — «Злоупотребление свободой массовой информации». В РКН посчитали, что заметка с высказыванием депутата — «заведомо ложная информация, создавшая угрозу общественной безопасности». Теперь Марии Стеблянко грозит штраф до 200 тысяч рублей.

К депутату Самсонову у Роскомнадзора претензий нет.

До смешного

Если вышеперечисленные претензии касались острых ситуаций, то претензии Роскомнадзора к красноярскому сетевому изданию «ТВК» объяснить сложно. Ведомство требует признать «фейковой» шутливую заметку о пожилых активистках «Отрядов Путина», которые «сожгли коронавирус» в ведре во дворе между пятиэтажками.

Как можно относиться к этому видео всерьез — непонятно. Но у чиновников получилось.

— Генпрокуратура спустила в Роскомнадзор претензию. Прокуроры усматривают в нашей публикации распространение недостоверной общественно значимой информации под видом достоверных сведений, — говорит главный редактор «ТВК» Мария Бухтуева. — В отношении меня как должностного лица Роскомнадзором составлен протокол по статье 13.15 КоАП — «Злоупотребление свободой массовой информации».

В уведомлении говорится: «В ходе мониторинга сети "Интернет" на сайте видеосервиса YouТube <…> выявлено видео под названием "Коронавируса нет и не будет!", в котором говорится об отсутствии коронавирусной инфекции COVID-19 в России и мире, распространении заведомо ложной информации о данной инфекции лидерами США с целью дестабилизации мировой экономики.

Аналогичный видеоролик размещен на сайте «ТВК Красноярск <…> Содержащаяся в данном видеоролике информация свидетельствует о наличии признаков административного правонарушения, предусмотренного ч. 9 ст. 13.15 КоАП РФ».

— Открою страшную тайну: я только на этой неделе поняла, что у этих бабушек не одно видео про коронавирус. Есть еще видео, на котором они этот вирус окуривают. И вот, оказывается, видео с окуриванием коронавируса не запрещено российским законодательством. А со сжиганием бумажек — запрещено, — говорит Мария Бухтуева. Ей тоже грозит штраф до 200 000 рублей.