В швейцарских СМИ «эксперт по России» швейцарской Федеральной прокуратуры фигурирует только под условным именем «Виктор К.» в силу требований швейцарского закона. В СМИ других стран его настоящее имя, по нашим сведениям, тоже не называлось.

Швейцарцы пытаются выяснить: в самом ли деле подчиненный Лаубера ездил в Россию с тем, чтобы подготовиться к агрессивному допросу Андреаса Гросса, назначенного Советом Европы докладчиком по делу погибшего российского адвоката Сергея Магнитского, вскрывшего механику хищений денег из российского бюджета. И был ли сбор в России «контраргументов», представляющих собой, по сути, позицию мучителей Магнитского, служебным заданием или чьей-то личной инициативой? А заодно — понять, почему развалились в Швейцарии уголовные дела бывшего министра Елены Скрынник, сына бывшего генпрокурора Чайки и комплекс уголовных дел, связанных с возможными взятками в ФИФА.

Впрочем, швейцарцы пока не знают, что подчиненный Лаубера продолжил ездить в Россию и после того, как его выгнали из правоохранителей. «Новая газета» располагает эксклюзивной информацией о перемещениях бывшего эксперта швейцарской прокуратуры.

Философ-полицейский

Винценц Шнелль — славист и философ из университета Берна, защитил в 1991 году диссертацию «Проза Татьяны Толстой и постмодерн». С конца 90-х гг. он работал под руководством будущего прокурора Швейцарской Конфедерации Лаубера в Федеральной уголовной полиции. Дальше их пути формально разошлись: Лаубер работал в адвокатуре, затем занимался борьбой с отмыванием денег в Лихтенштейне, с 2011 г. избран федеральным прокурором Швейцарии.

Шнелль остался служить в уголовном розыске. Но очень хотел работать в прокуратуре. И прокуратуре он был нужен — как знаток российских реалий.

В прокуратуре, однако, не было вакансий, и эксперт по русским делам Шнелль был прикомандирован к этому ведомству от полиции, получив рабочее место, но не должность. Когда срок «командировки» истек, непосредственное начальство Шнелля не заинтересовалось, чем тот занят, — все знали, что он работает с руководством Федеральной прокуратуры, занимаясь особо важными российскими делами.

Прокурорские к тому времени поняли, что Шнелль им нужнее неофициально, в частности, по соображениям безопасности, поскольку он был причастен к деликатным делам, в том числе к делу Магнитского. Прокуратура, в случае любого скандала или утечки, могла всегда деликатно отползти в сторону.

Поэтому полицейские начальники просто выполняли формальную функцию: подписывали ему отпуска и командировки. На суде впоследствии выяснится, что, кажется, никто толком не знал, кто формальный начальник Шнелля. В России он представлялся как «советник федерального прокурора Швейцарии».

Согласно показаниям сотрудников прокуратуры, запечатленных в швейцарских судебных протоколах, Шнелль был незаменим в вопросах международной правовой помощи между Россией и Швейцарией. Такую помощь наши страны обязаны друг другу предоставлять в силу международных договоренностей. Скептики в Швейцарии, впрочем, замечают (в том числе в судебных документах), что помощь эта шла, как правило, в одностороннем порядке: Швейцария исправно предоставляла материалы расследований, в то время как из России не приходило ничего значимого.

Шнелль творчески и нестандартно подходил к порученной ему организации международной правовой помощи. Его руководство, как следует из показаний в швейцарских судах, велело ему учитывать национальные и культурные особенности своих контрагентов. И он поставил дело на новый лад. Пытался отучить швейцарцев от неприемлемых для русских вещей — например, наливать строго 100 мл вина во время дегустации (как он признался публично, что

Руководство Шнелля подчеркивало на допросах в суде, что это общая практика со всеми странами — так, таинственную душу испанских прокуроров удалось раскрыть только после того, как швейцарские коллеги пригласили их покататься на лыжах. И только немецкие прокуроры представляли собой исключение — с этой, и только с этой страной работало правило: вы посылаете факс в Берлин — и получаете оттуда ответ.

Работа сотрудника угрозыска Винценца Шнелля была и опасна, и трудна: он встречался в ресторанах Швейцарии с русскими гостями. Руководство Шнелля настаивает, что эта практика была общераспространенной и позволяла получать информацию в неформальной обстановке. Особенно незаменим он был, как утверждается, при расследовании дела об отмывании денег, похищение которых расследовал адвокат Магнитский.

Тем временем громкие дела, связанные с отмыванием российских денег, не расследовались, а то и вовсе разваливались.

• Было отказано в возбуждении дела против сына генпрокурора Чайки после расследования «Новой газеты» и Навального.
• Вышел срок давности по делу министра Скрынник якобы об отмывании 70 млн долларов через швейцарские банки — пара соучастников отделалась мелкими штрафами, основные лица ушли безнаказанными.
• Но самое главное: много лет никуда не двигалось дело в отношении тех, кого изобличил в отмывании денег погибший в московском СИЗО Магнитский — в связи с тем, что большая часть украденных из русской казны денег прошла через Швейцарию.

В составе прокурорских делегаций Шнелль зачастил в Россию. В 2014 г. он, его непосредственный начальник Патрик Ламон и глава швейцарской федеральной прокуратуры — Прокурор Конфедерации Михаэль Лаубер посетили прокурорскую конференцию в Иркутске — на родине тогдашнего генпрокурора Юрия Чайки. Радушные хозяева пригласили швейцарских прокуроров прокатиться по Байкалу на теплоходе.

Поездка привела к скандалу в швейцарских СМИ: было опубликовано фото, где перечисленные швейцарские правоохранители сфотографированы с начальником Главного управления международно-правового сотрудничества Генпрокуратуры Сааком Карапетяном (тем самым, который потом погибнет в авиакатастрофе во время незаконной охоты). Федерального прокурора угораздило встать на одно колено, чтобы вписаться в кадр, и

Случалось швейцарским прокурорам и летать в Россию на самолете российской Генпрокуратуры после встречи с Чайкой на форуме в Давосе в сентябре 2015 года. Вскоре после этого «Новая газета» и Навальный опубликуют совместное расследование о том, как сыновья генпрокурора вкладывали деньги в швейцарскую недвижимость. А в 2016 году швейцарская генпрокуратура примет постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении Чайки-младшего.

Доходило до анекдотического. В 2017 году Лаубер получил от российских прокуроров в подарок столь огромный сервиз, что его оставили на хранение в швейцарском посольстве и несколько месяцев не могли оттуда вывезти.

В 2014 и 2015 гг. Ламон, Шнелль и сотрудница прокуратуры Анна-Клод Шайдеггер ездили на переговоры с российской Генпрокуратурой в Москву. Оба раза Саак Карапетян, отвечающий за взаимодействие с иностранными правоохранительными службами, приглашал их в рестораны и во время дружеского застолья звал остаться на выходные и съездить на охоту. Ламон под благовидным предлогом всегда отказывался. А вот Шнелль согласился. Оба раза поездки на охоту проходили по одинаковому сценарию: после отъезда остальных швейцарцев в аэропорт в пятницу вечером Шнелля забирал Саак Карапетян «на машине с синей мигалкой и сиреной на окраину города» (тут судья замечает: «в Москве сложно в пятницу выехать из города за разумное время»), там пересаживались на другие машины и ехали в Ярославскую область в охотничьи угодья, принадлежащие армянину-«олигарху», депутату областной думы, имя которого осталось зашифрованным, но под это описание подпадает, возможно, только Тигран Казарян.

Казарян сделал свое состояние, работая с миллиардером Самвелом Карапетяном (однофамильцем Саака Карапетяна) и его группой компаний «Ташир». Со слов Шнелля, «олигарху» якобы принадлежат «государственные леса» в Ярославской области.

Согласно показаниям Шнелля в судах, он спросил разрешения у своего начальника — Ламона, и тот посоветовал ему съездить на охоту, чтобы добыть потенциально полезную информацию. Согласно показаниям Ламона, никакого разрешения у него никто не просил. В любом случае оба раза Шнелль ездил с Карапетяном в Ярославскую область, где участвовал в охоте на кабанов. Со слов Шнелля, он никогда не любил охоту и не хотел убивать животных, поэтому намеренно стрелял мимо диких русских свиней.

Ламон не пояснил суду, каким образом он объяснил при возвращении в Швейцарию отсутствие одного из членов делегации.

В 2016 году Карапетян, после своего визита в Швейцарию, внезапно пригласил Шнелля в Россию поохотиться на недельку. Шнелль взял отпуск и поехал в Россию. Со слов Шнелля, он понял Карапетяна так, что они снова поедут в ярославские угодья стрелять кабанов, и он очень удивился, когда из гостиницы Карапетян и его ярославский армянский друг-олигарх не повезли в Ярославскую область, а посадили на рейсовый самолет на Камчатку. Там в течение недели Шнелль ловил рыбу и «охотился», в том числе с вертолета, — опять же, по его словам, в приготовленного ему медведя он старался не попасть, но, поскольку такой зверь опасен, мишку все равно пристрелили (видимо) русские прокурорские.

Рыночную стоимость поездки на Камчатку с убиением медведя швейцарский суд оценил в 10 000 франков. Швейцарский судья, описывая Камчатку со слов Шнелля, позволил себе отклониться от скучного канцелярского языка, и в приговор попала ремарка: «а реки там полны рыбой».

Позднее на суде Шнелль скажет, что поехал в Россию на охоту не отдыхать. С его слов, он поехал собирать информацию, которая помогла бы ему атаковать парламентского представителя Андреаса Гросса, делавшего по заданию Совета Европы в 2013 году доклад о смерти Магнитского.

В ноябре 2016 года Гросс был вызван на допрос в швейцарскую прокуратуру. Шнелль допрашивал его целый день. При этом уже бывший депутат Гросс, как он пояснил прессе, пытался донести до Шнелля, что некоторые служащие российской Генеральной прокуратуры являются частью организованной преступности. Суду Шнелль пояснил, что уголовное дело в отношении людей, причастных к убийству Магнитского, давно надо было прекратить, но для этого нужно было «лишить авторитета» доклад Гросса и «сорвать с него маски».

Главный прокурор Лаубер не опроверг и не подтвердил, что «срывание масок» происходило по его прямому указанию. При этом и Лаубер, и Шнелль подтверждают, что всегда были в тесных профессиональных отношениях.

В конце 2016 года, в канун Рождества, Шнелль получил телефонный звонок от замгенпрокурора России Карапетяна. Тот его срочно позвал в Москву для конфиденциального разговора. Шнелль решил, как он заявил на суде, что Генпрокуратура наконец-то получила некий документ, который швейцарцы давно хотели, и что речь шла о документах, которые позволили бы не развалить окончательно дело Скрынник. Срок давности по этому делу истекал в начале 2017 года. Прокурор Льенар Окснер, который вел дело Скрынник, несколько раз до этого говорил Шнеллю, что надо бы узнать у русских напрямую, почему нет ответа на запросы о правовой помощи по этому делу. И Шнелль считал эти вопросы как бы поручением. Но формальный начальник Шнелля по полицейскому ведомству Робер Клеман отказал тому в командировке, сославшись на то, что у Шнелля очень много было сверхурочной работы и неиспользованного отпуска.

И тогда Шнелль, не советуясь, как он утверждает, ни с кем, покупает билет в Москву на 27 декабря 2016 г. за свой счет по дипломатическому паспорту. Перед отъездом Шнелль сказал Окснеру, что тот получит документы по Скрынник в конце декабря — начале января, не разъяснив, что собирается съездить в Москву за ними в выходной за свой счет. В Москве проживание Шнелля оплачивает наша Генпрокуратура (что предусмотрено международным договором для официальных делегаций, но не для частных лиц).

Шнелль встречается с Карапетяном в ожидании, как он говорил суду, ценного компромата на Скрынник.

Шнелль утверждает, что это было для него неожиданностью.

Напомним, что юрист англо-американского инвестора Билла Браудера Сергей Магнитский сообщил в Следственный комитет о схеме по уводу казенных денег, в которой участвовали коррумпированные судьи, налоговики и российские правоохранители. Всего из бюджета России было украдено и перемещено на иностранные, в том числе на швейцарские счета, более 230 миллионов долларов. Налоговики и правоохранители, нажившиеся на воровстве казенных денег, купили недвижимость в Нью-Йорке, Дубае и Черногории. Участники этой схемы не были наказаны в России, а, напротив, получили повышения в должности и награды. Магнитский был помещен в тюрьму и убит там. Единственный сотрудник Генпрокуратуры, который пытался разобраться в деле о смерти Магнитского, был уволен с «волчьим билетом». Билл Браудер добился принятия актов о персональных санкциях в отношении мучителей Магнитского.

Усилиями Билла Браудера в ряде юрисдикций были возбуждены уголовные дела в отношении некоторых персонажей из «дела Магнитского». Так, в США расследовалось дело в отношении Дениса Кацыва, который вкладывал деньги через фирму Prevezon Holdings и покупал недвижимость в Нью-Йорке. Наталья Весельницкая представляла интересы Кацыва. Но более всего Весельницкая стала известна после ее встречи с сыном и зятем Трампа во время избирательной кампании 2016 года. Трампа интересовал компромат на его политических противников, Весельницкая его как бы обещала, но ничего не привезла. Однако забросила удочку с предложением отменить «Акт Магнитского». Видимо, после неологизмов krysha и siloviki, прочно вошедших в английский вокабуляр, как кажется, слово razvodka — следующее в очереди.

Согласно показаниям Шнелля в швейцарском суде, он обсуждал с Карапетяном три уголовных дела, включая дело мучителей Магнитского. Швейцарский судья в ходе заседания заметил саркастически, что обычно международная юридическая помощь оказывается в более формальных рамках.

29 декабря Шнелль возвращается.

И 29 декабря 2016 г. датировано письмо из Генпрокуратуры в Швейцарию, в котором сообщается о недостаточности оснований для подозрений в отношении подельников Скрынник, которые, согласно швейцарскому постановлению о прекращении уголовного дела, помогли ей якобы отмыть около 70 млн долларов. В запросе правовой помощи тем самым Швейцарии отказано. Необходимым требованием для состава преступления в «отмывании денег» является их криминальное происхождение. Доказательно установить таковое для швейцарского суда можно было, только представив в него показания российских свидетелей и российские документы: деньги Скрынник получала в России, а в Швейцарии лишь легализовывала под видом сделок с (несуществующей) недвижимостью. Именно отказ российских правоохранителей допрашивать свидетелей, представлять документы и стал основанием для прекращения уголовного дела Скрынник.

По возвращении Шнелль устно докладывает о проведенных разговорах своему куратору из прокуратуры Ламону.

Шнелль, как он сообщил на суде, был уверен, что в случае проблем с полицией он сможет решить вопрос на уровне Лаубера. Видимо, не решил. Полиция кантона Берн проводит обыск в офисе сотрудника федеральной уголовной полиции Шнелля и 8 февраля 2017 направляет заявление о преступлении в прокуратуру сразу по нескольким статьям:

• превышение полномочий;
• злоупотребление служебным положением;
• нарушение служебной тайны;
• взятка.

Прокуратуре приходится возбудить против Шнелля уголовное дело.

Его отстраняют от работы с 15 февраля 2017 г. и увольняют. Гражданский иск по восстановлению в должности он проиграл. Тем временем прокуроры расследовали дело и отказались от всех обвинений, оставив только одну статью:

• «Vorteilsannahme — недолжное получение материальных благ в связи со служебной деятельностью».

Это более слабая статья, чем наша российская «взятка»: по нашему законодательству взятка всегда бывает «за» что-то: конкретное действие, бездействие, общее покровительство по службе; статья, по которой осудили Винценца, предполагает в качестве объективной стороны преступления лишь получение каких-либо неучтенных средств помимо зарплаты в связи со служебной деятельностью безотносительно цели даятеля этих благ; смысл этого состава преступления понимается швейцарскими правоведами как «подготовка к взятке». По этой статье в обвинительном заключении были четыре эпизода: два с русскими кабанами, один с медведем и один с Весельницкой.

Прокуратура не сумела или не захотела доказывать, что Шнелль без должных полномочий вел переговоры от лица федеральной прокуратуры Швейцарии, что он выболтал русским важные секретные сведения.

Расследование вел прокурор Карло Булетти, который когда-то был соседом по офису Шнелля. Прокуратура выписала Шнеллю штраф в 20 тысяч франков.

Винценц мог бы согласиться с выписанным ему штрафом, и на этом бы все завершилось. Но он его оспорил в административном суде, равно как и свое увольнение, поэтому предписание о штрафе превратилось в обвинительное заключение и отправилось в уголовный суд. Свидетелями были вызваны Лаубер и Ламон.

На суде Шнелль пафосно заявлял, что действовал во имя интересов швейцарской правоохранительной системы. Помимо этого Шнелль, оправдываясь, в частности, заявлял, что, не будучи сотрудником федеральной прокуратуры, все равно не мог бы повлиять на ход расследования, поэтому чисто технически не мог получить взятку.

Лаубер и Ламон хвалили его наперебой как ценнейшего сотрудника. При этом Ламон демонстрировал смешные провалы в памяти, а отсутствие официальных отчетов Ламону о поездках Шнелля в Москву объяснялось его якобы «дизлексией», т.е. неумением читать. Также на процессе, который велся на немецком, Ламон, учившийся на юриста в двуязычном кантоне Фрайбург, вдруг забыл немецкий язык и потребовал себе переводчика с французского.

В итоге Винценца приговорили к незначительному по швейцарским меркам штрафу около 9000 франков, да и то — условно, если он не совершит аналогичных преступлений в течение следующих двух лет (что заведомо будет выполнено, так как Винценц более не полицейский). Суд приговорил его только по одному эпизоду — с медведем. Свиней и Весельницкую судья не вменил Винценцу в вину и оправдал его по этим эпизодам.

Суд над Шнеллем привлек к себе внимание швейцарской публики. Покровитель Шнелля Лаубер уже прокалывался на приватных встречах в ресторанах с руководителем ФИФА Джанни Инфантино, в то время как шло масштабное расследование многомиллионного подкупа при организации чемпионата мира 2006 г. в Германии. Впоследствии уголовное дело в Федеральном уголовном суде развалилось из-за истечения срока давности. А сейчас Лаубер страдает амнезией по поводу тех встреч с Инфантино в ресторанах — не может вспомнить каких-то деталей разговоров и даже имен участников.

Теперь стали звучать обвинения в адрес уже всей Федеральной прокуратуры в том, что фактически она солидаризировалась с мучителями Магнитского. Дело по отмыванию денег в отношении последних, по всей видимости, имеет все шансы развалиться. С другой стороны, передача российской стороне конфиденциальных сведений, которая могла иметь место во время деятельности Шнелля, может работать на руку тем, кто хотел бы устроить в Москве «охоту на ведьм» в виде очередного шутовского процесса, имеющего целью не установить злодеев, а обелить их.

После увольнения Винценца «в Берн постучалась Москва»: у швейцарских правоохранителей запросили протоколы допросов коллег Магнитского, которые допрашивались в связи с обстоятельствами его смерти. Другие западные страны в аналогичных ситуациях ответили российским правоохранителям отказом в связи с тем, что никакое объективное расследование «дела Магнитского» невозможно в нынешней России по политическим причинам.

Сейчас политическое будущее главы прокуратуры Швейцарской Конфедерации — под большим вопросом. Согласно показаниям Ламона в суде, тот первоначально был «очень доволен» поездкой Шнелля, в ходе которой он не получил никаких документов, но зато поговорил с Весельницкой.

Одновременно с процессом импичмента происходит рассмотрение дела Шнелля во второй инстанции. Шнелль, уже после приговора первой инстанции, пытается полностью доказать свою невиновность, мотивируя поездки служебной необходимостью.

Но главной загадкой этой истории остаются поездки Шнелля в Москву после его отставки. На суде Шнелль постоянно заявлял, что он ездил с русскими на охоту, как на работу, т.е. в силу служебной необходимости, и если ему есть в чем каяться — то только в излишнем рвении услужить швейцарской юстиции, пусть и с нарушением формальной субординации. Обвинительное заключение по своему делу Шнелль охарактеризовал как «удар кинжалом в спину»: он столько сил потратил, столько нужной информации добыл — и вот, его жизнь разрушена.

Хорошо, но что он делал в Москве? Если у него больше не было права представлять интересы швейцарской прокуратуры?