В понедельник, 18 мая, Батайский районный суд Ростовской области рассмотрит ходатайство об условно-досрочном освобождении предпринимателя Салимгерея Кураева, приговоренного в 2012 году к 15 годам колонии строгого режима. Дело Кураева, а также его делового партнера, гражданина Польши Анатоля Лося, хорошо известно на юге России, теперь же к нему подключилась и служба Уполномоченного по правам человека.

Весной 2012 года Кураев и Лось были арестованы в рамках спецоперации, проводимой апшеронским отделом службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН).

Как выяснилось позже, сделка с пекарней из Горячего Ключа проходила под наблюдением оперативников. Брали Кураева и Лося, как террористов, со спецназом — прямо на оптовом складе, где хранилась их продукция.

Продукция — специи и пряности, кондитерские начинки — в процессе расследования бесследно исчезла. А арестованным предпринимателям вменили 8 эпизодов по наркотической 228 статье.

Подобные уголовные дела в отношении предпринимателей, работавших с кондитерским маком, стали появляться во множестве во времена расцвета Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков.

Логика наркоборцов, возбуждавших дела, базировалась на том факте, что семена кондитерского мака неизбежно содержат в себе сорные частицы или даже просто бывают запачканы ничтожным, как говорят химики, «следовым» количеством млечного сока мака, содержащего алкалоиды опия.

Бакалейщики пытались защищаться, ссылаясь на то обстоятельство, что кондитерский мак, за который их судили, продукт, не запрещенный в России, находящийся в свободном обороте. Кураев, например, в суде изумленно повторял, что их бакалейная компания работала только с юридическими лицами, пекарнями и кондитерскими фабриками. Не помогло: несмотря на то, что в приговор не попало ни единое свидетельство наркозависимых, будто бы сумевших из семян мака варить зелье, несмотря на то, что из восьми эпизодов обвинения в суде рассыпались семь, все равно Кураеву дали 15 лет колонии строгого режима, а его партнеру Лосю — 12.

После бесчисленных попыток опротестовать приговор — рассмотрение дела даже пришлось переводить из Краснодарского края в Ростовскую область, потому что в Краснодарском краевом суде не осталось ни одного судьи, который бы не участвовал в его рассмотрении, — Салиму Кураеву удалось добиться пересмотра приговора. Ему оставили 9 лет и 11 месяцев колонии, а потом Ростовский областной суд издевательски скинул еще месячишко. Из этого срока Салим отсидел 8 лет и два дня. «Семья меня ждет — и это уже полегче», — говорит Салим.

У поляка Анатоля Лося судьба сложилась иначе. Состояние шока, в котором он пребывал после ареста и приговора, сделала его, иностранного гражданина, далекого от российской повседневности, крайне уязвимым перед тюремным укладом. Интеллигентного европейца, торговавшего пряностями и кондитерскими начинками, кидали из одной хаты в другую, и условия отсидки, несмотря на предпринимаемые им финансовые усилия, лучше не становились. Поляк сидел и с блатными, и с отморозками. Сидел с Запорожцем, которому дали пожизненное за участие в кущевской резне. Но в конце концов его, наконец, экстрадировали в Польшу.

Салим Кураев от платных корректив в сценарии дальнейшего развития его судьбы отказался еще на этапе следствия, не чувствуя за собой вины. В прошлом году его перевели в колонию-поселение.

«Не все, конечно, сволочи во ФСИН, — рассказывает он мне о своей жизни. — Есть многие, которые относились с пониманием. У меня не было ни одного нарушения, я ни в какой секции не состоял — ни в «красных», ни в «белых», ни в «черных», не лез никуда, пошел на работу сразу. Восемь поощрений у меня было, три прокурор отменил, правда… В общем, безупречно отбываю, обучился трем специальностям, сложа руки не сижу там, занимаюсь чем-то. Пошел работать, по 100–150 рублей в месяц получал, шил там. Одно время гладил «Глория Джинс», по 20 тысяч маек в месяц гладил, на 1000 рублей. Так и время быстрей проходит, и мыслей дурных в голове меньше».

Мы с ним переписывались и перезванивались все последнее время. Ну поздравления с праздниками или новости какие, касающиеся маковых дел. Многие «маковые» знают друг друга, «общаются тюрьмами». В последнее время хороших новостей стало больше: вот недавно вышли по УДО Полухины, отец и дочь, хозяева пекарни, осужденные за булки с маком. В их судьбе большую роль сыграла Татьяна Москалькова, Уполномоченный по правам человека. Снова и снова писала она письма в суды, отправляла своих представителей на заседания — и суды, как это нечасто с ними бывает, намек поняли. Полухиным одобрили УДО.

Уполномоченный, над которым начальник только президент, это не та фигура, чье мнение можно игнорировать.

Татьяна Николаевна поддержала и ходатайство об УДО Салима Кураева. Также аппарат уполномоченного продолжает искать универсальную стратегию, которая позволила бы не только выпустить на волю всех маковых сидельцев, но и в принципе предотвратить возможность таких посадок в будущем.

Пострадавших от безумной, абсурдной кампании упраздненной ныне наркополиции — тысячи.