Регина Тодоренко — известнейший блогер и экс-ведущая «Орла и решки» — сняла фильм о домашнем насилии. Сделала она это после того, как сильно проштрафилась. 23 апреля Регина давала интервью ютуб-каналу PeopleTalk TV и наговорила там о домашнем насилии такого, что уши вянут.
Сказала она следующее (дословно): «Нужно быть психически больным человеком, чтобы взять камеру и сказать: «Боже, мой муж меня бьет!» А почему? Ты не задумывалась об этом? А что ты сделала для того, чтобы он тебя не бил?»
После этого в России, где можно врать безнаказанно годами о малайзийском «Боинге», отравлении Скрипалей, войне в Украине, войне с Грузией, убийстве Немцова и Политковской, пенсиях, медицине, коронавирусе, наконец, нашелся человек, который пострадал за собственные слова, и это Регина Тодоренко. Гламурная тусовка взяла под козырек, как советский партком в 1970-х, на извиняющуюся уже Регину обрушились хейтеры, журнал Glamour лишил ее звания женщины года, а компания Procter & Gamble разорвала с ней рекламный контракт.
Поняв, что просто извинений недостаточно, Регина с рекордной скоростью выпустила фильм, причем очень неплохой для сделанного на коленке, и на момент, когда я пишу эти строки, его посмотрели уже миллион триста тысяч человек.
Тут надо сказать, что я не принадлежу к числу поклонников MeToo, и хотя фразы Регины никогда не повторила, что-нибудь скептическое сморозить бы вполне могла — в чем, кстати, посмотрев фильм, раскаиваюсь.
Одна вещь, которая меня поразила в этом фильме, — это до чего же похожа семейная пара, которая состоит в abusive relationship, на страну, которой правит авторитарный лидер.
Этот лидер — он и есть абьюзер, только не одной женщины, а целой страны.
Потому что смотрите.
Домашнее насилие практически никогда не начинается с собственно насилия: с того, что мужчина встретил женщину и тут же дал ей в рог. Так никакого абьюза не получится: женщина или уйдет, или подаст заявление в полицию. Абьюз начинается с психологического насилия. С того, что мужчина делает женщине замечания: «Ты не так одета», «Ты не так себя ведешь», «Ты слишком много говоришь с подружками». Женщина долго подстраивается под абьюзера, меняет одежду, поведение, разрывает социальные контакты, уходит с работы, становится от абьюзера целиком зависима — тут-то и начинается физическое насилие.
Так и с государством так же! ОМОН не сразу начинает месить людей на улицах. Диктатура начинается с другого: отменят выборы в Совет Федерации, ликвидируют НТВ, отберут ЮКОС, разрушат «Коммерсант» и lenta.ru, отменят выборы губернаторов, — и каждый раз это будет по кусочку, по кусочку, и многие будут оправдывать (вот, мол, Ходорковский — лез в политику! Ну и что? А что, нельзя лезть в политику?). А все-таки дорожка, которая началась с утонувшего «Курска», непременно кончится ОМОНом.
В семье физическому насилию предшествует длительное психологическое насилие, в ходе которого жертва теряет способность сопротивляться и пытается приспособиться к своему мучителю, — и в диктатуре то же самое.
Или вот другая важнейшая составляющая семейного насилия: безнаказанность. За три дня до того, как муж Маргариты Грачевой отрезал ей руки, участковый закрыл против него дело. Участковый закрыл —Грачев и отрезал.
Какой самый опасный период времени для жертвы агрессии? Когда она обратилась в полицию и агрессор видит, что полиция бездействует.
И в диктатуре что самое опасное? Когда титушки начинают бить, а то и убивать — сначала исподволь, с опаской, а потом все смелее, потому что они видят, что совершенно безнаказанны.
А второе, что мне понравилось в фильме Тодоренко, — то, что это поступок свободного человека. То есть вы мне, конечно, скажете, что тут пиар, пропавшие доходы, медийная искушенность и даже капитуляция перед хейтерами (которых, кстати, нельзя поощрять): ох как нехорошо получилось, давай срочно думать, как поправить, — ну давай на этом отпиаримся.
Но прежде всего это поступок свободного человека. Человека, который случайно ошибся, а не намеренно солгал, — и у него нет никаких обязательств, которые мешают ему признать ошибку.
Возьмем Марию Захарову, которая то дело Скрипалей назовет черным пиаром Лондона, то дело о «Боинге» назовет балаганом. И вот представим себе, что Мария Захарова ничего не знала о «Боинге», не интересовалась вопросом, кто и как его сбил, сказала, не подумав, а после этого ее подняли на смех и принесли досье Bellingcat.
Ну и как?
Каковы шансы, что Захарова скажет: «Ой, извините, я ошиблась» — и снимет фильм про то, как сбили «Боинг»?
Или возьмем моего другого любимого героя — климатолога Майкла Манна, автора самого крупного фейка в научной истории XX века — графика «хоккейной клюшки». Манн на основе некорректно отобранных данных и неправильного математического алгоритма доказывал, что никакого Средневекового теплого периода не было, никакого Малого ледникового периода не было, а в конце XX века температура резко и необратимо пошла вверх.
Что, когда Манну доказали, что его работа была плохой математикой, он извинился? Ровно наоборот — фейковый график Манна положил начало целой индустрии подобных же графиков.
Большая часть глупостей, которые говорят люди, вовсе не случайна. Это не результат личного незнания. Это результат той социальной позиции, которую занимают эти люди, и целей, которые они хотят достичь.
Депутат Наталья Поклонская или депутат Петр Толстой говорили куда более жуткие, чем Тодоренко, вещи, против закона о домашнем насилии. Как вы думаете, какие шансы, что Петр Толстой послушает-послушает рассказы жертв и психологов, как Регина, и изменит, как Регина, свою точку зрения?
