Серия Четвертая. Сенат — это вам не палата представителей

После голосования за импичмент в палате представителей, где у демократов большинство, мяч должен был переместиться на другую половину поля — в республиканский Сенат.

Напомню правила игры. Вынесение импичмента — прерогатива палаты представителей. Но это первая часть дела. В переводе на судебный язык это — Следствие и Обвинение. Иногда говорят еще: Вердикт. Но если это и так, он не окончательный.

Потому что из палаты представителей дело об импичменте переходит в Сенат, который официально выполняет роль Суда. И эту роль подчеркивает то, что председательствует на сенатских слушаниях председатель Верховного суда США. (Притом что реально он именно председательствует, а не правит. Именно так и вел себя судья Джон Робертс — респектабельно отрабатывал процедуру, старательно не вмешиваясь по существу).

Суд Сената выносит окончательный Приговор.

Неожиданным образом, однако, между двумя актами оказалась заминка длиной в месяц.

Спикер палаты представителей Нэнси Пелоси не передает уже готовое дело об импичменте на рассмотрение в Сенат и не называет имена уполномоченных палаты (managers), которые будут его представлять. Она требует, чтобы спикер Сената прежде объявил правила, по которым пройдут слушания в верхней палате. Как если бы у нее есть контригра и на этой территории. Но ее у нее нет. Митч Макконнел, авторитарный лидер республиканского большинства в Сенате, недвусмысленно дает понять, кто теперь командует парадом, и как именно он будет командовать. «Я вовсе не являюсь беспристрастным судьей»,— заявил он без стеснения.

15 января 2020 года обвинения переданы в Сенат. Обязуюсь вершить «беспристрастное судейство»… без тени сомнения произносит Макконнел слова клятвы. Ритуал исполнен. Теперь игра пойдет по его правилам, которые, как он вновь бесстрашно признал, он «согласовывает с Белым домом». Президент Трамп должен быть оправдан как можно быстрей и любым способом!

Собственноручно подобранная Трампом юридическая бригада — самые громкие имена — вышла на сенатскую авансцену с заранее заданным решением. Quid pro quo? Какое quid pro quo? Никакого quid pro quo не было… Признанные короли процесса должны оснастить этот тезис логикой и орнаментовать юриспруденцией.

Где они, прямые слова президента Трампа на этот счет — черным по белому, с личной росписью? Их нет. Мало ли что наговорила череда дипломатов… Никто из них не общался с президентом напрямую. А как же Сондленд и живописный разговор по телефону? Президент не вспоминает никакого разговора. Он говорит, что вообще плохо знает этого Сондленда. Кажется, он неплохой парень, но он с ним лишь мельком встречался, когда был в Европе…

Расследование и военная помощь — это два разных решения, никак не связанных друг с другом, наперебой доказывала защита. А если даже и связанные, то совсем иначе. Президента больше всего заботит, чтобы деньги американских налогоплательщиков не пропадали, поэтому он и заморозил помощь. Президент крайне обеспокоен коррупцией на Украине. Вот, что он имел в виду, говоря о расследовании… И вообще, военную помощь многострадальной стране он не столько заморозил, сколько предоставил. Обама не допускал поставки летального оружия в Украину. А Трампа это не остановило. Так кто, спрашивается, лучший друг Украины и лучший враг России?

Президент Трамп, усыпанный коррупционными делами, как рождественская елка игрушками, — борец против коррупции на Украине? Менеджеры обвинения не жалели сарказма. Отчего тогда никто ни в Госдепе, ни в Минобороны даже не подозревает об этом мотиве? Через 90 минут после телефонного разговора Трамп — Зеленский чиновник администрации президента, отвечающий за бюджетные отношения, передал команду Министерству обороны заморозить помощь Украине — без объяснений. А отменено это распоряжение было в сентябре, вскоре после того, как юристы Белого дома сообщили Трампу про информатора и его сигнал.

И с какого бока символом и виновником коррупции на Украине стал бывший вице-президент Джо Байден — главный соперник Трампа на предстоящих президентских выборах?

Свою защиту президентская команда юристов начала с самой высокой патетической ноты. Импичмент в принципе некорректен. Он будит в социуме нездоровые страсти, сеет рознь в нации. Это политическое зло… Философско-морализующий тон — камертон, будто на воскресной проповеди. Кто, однако, этот совестливый проповедник? Ба, да это же Кеннет Стар, звезда смерти прошлого импичмента! Первым номером защиты Трампа выступил бывший главный обвинитель Билла Клинтона. Это был явный перебор.

Следом в бой пошла собственно юриспруденция, лучшие теоретические изыски, на которые была способна команда защиты.

…То, в чем обвиняется президент Трамп, в криминальном смысле не является преступлением. Оно не противоречит никакому действующему закону. Следовательно, он не подлежит импичменту…

«Конституционный нонсенс» — прозвучало в ответ. Отцы — основатели страны заложили импичмент в качестве страховки политической системы. «Высшие преступления и проступки», как они определили основание для него, — это не «тяжкие преступления» из Уголовного кодекса, а преступления и проступки высшей власти. «То, что влечет злоупотребление либо нарушение некоего общественного доверия», словами Александра Гамильтона. И кстати, Уголовного кодекса в момент, когда писалась Конституция США, еще и не существовало.

В опровержение обвинения в «обструкции» защитник Пэт Чиполлоне привел следующий аргумент. Да, администрация президента отказывала палате представителей в вызове конкретных свидетелей и выдаче конкретных документов, но каждый раз она представляла соответствующие обосновании, и эти основания были разные! Вот если бы конгрессу отказали без объяснений… И, потом, споры между двумя равновеликими ветвями власти — законодательной и исполнительной — решаются третьей властью. Палата могла обратиться в суд. Она же этого не сделала!..

О чем речь, парировал менеджер обвинения, когда все до единого запросы палаты представителей были заблокированы. Ни один высший чин не явился и ни один документ не был выдан. А в суд — это на многие месяцы и даже годы. Это тактика проволочек. Крапленая карта в год президентских выборов.

…Президент не совершил обструкции, потому что он не может совершить обструкции никогда! — теоретизировали адвокаты Джон Дауд и Джей Секулов. Ибо он уполномочен делать все что угодно. Он может «при желании закрыть расследование (против себя) или осуществить свое право на помилование» (себя). «Как таковые эти действия не могут составить обструкцию, как бы их ни рассматривали, — ни по отдельности, ни взятые вместе». Каким-то образом это право адвокаты вычитали во 2-й статье Конституции. При дворе Трампа это благодарная точка зрения. В свое время Уильям Барр направил целый меморандум на эту тему в Министерство юстиции, за что Трамп назначил его главой этого министерства, генеральным прокурором.

У 80-летнего Алана Дершовица, наверное, самое громкое имя в президентской команде. Он побеждал в самых безнадежных делах. И кого только ни защищал — от Анджелы Дэвис до знаменитого футболиста О. Дж. Симпсона, убившего свою жену и ее любовника. На этот раз он защищал президента США Дональда Трампа. То, что он заявил в Сенате, пресса дружно назвала «новеллой Дершовица». Вот как звучит это открытие в юриспруденции:

«Если президент думает, что то, что он делает, чтобы переизбраться, — в общественных интересах, это не может быть quid pro quo, подлежащее импичменту».

Немного коряво для гроссмейстера права, но это скорей издержки излишней прямоты мысли! Все госправо в одном уютном месте — в голове президента, который сам решает, что ему делать, чтобы переизбраться, и сам определяет, что это общественное благо. Никакой индульгенции и не требуется. И покончено с quid pro quo.

За сенатской дуэлью следила вся страна, но фехтовали соперники разным оружием. Сторона обвинения атаковала собранными фактами и свидетельствами. Защита апеллировала к высоким материям, исподволь оперируя крючкотворскими приемами. Она была выше фактов.

На этой линии водораздела и произошла главная схватка.

За месяц перерыва между двумя действами в разных флангах Капитолия сенсационным образом всплыли новые обстоятельства.

В наш рассказ, если не в дверь, то в окно и даже через тюремное окошко, вламываются два весьма экзотических персонажа — Лев Парнас и Игорь Фруман. 9 октября 2019 года их арестовали в вашингтонском аэропорту имени Даллеса перед вылетом в Европу. Основание? Как выразился глава ФБР в Нью-Йорке: «Коррупционное поведение, намеренное нарушение закона». «Переплетение финансовых и политических взаимоотношений, соединяющих дипломатию и вероятные нарушения избирательного финансового законодательства». Но еще до того, как они попали в переплет, страна узнала их в лицо по газетным фотографиям, на которых их скромные фигуры запечатлены рядом с президентом Трампом и Руди Джулиани.

Родом с Украины. Живут в США. Занимаются бизнесом, не слишком понятным. Впрочем, для нас они интересны исключительно связью с Джулиани. Похоже, они главные его проводники и источники на Украине. Джулиани — главный исполнитель украинской интриги Дональда Трампа, а они его исполнители. Или как-то по-другому?

Парнас и Фруман выполняют заказы Джулиани, но, как выяснилось, платит не он им, а они ему. За что? И из каких средств? Более того, они еще и доноры избирательного фонда Дональда Трампа. С какой стати и кто стоит за ними? Эти вопросы и решает теперь суд. Видимо, жестко, потому что Парнас, выражаясь сленгом, «запел», и довольно громко — выдал гору разного интимного материала.

Маленький фрагмент из его переписки с бывшим генеральным прокурором Украины Луценко:

«Если вы не примете решения по поводу Мадам, вы ставите под вопрос все мои утверждения. В том числе о Б.», — пишет ему Луценко (Мадам — посол Йованович, в тот момент еще на своем посту. Б. — Байден). И далее: «Вы даже не можете избавиться от одной дуры». «Она не простая дура, поверьте мне,— отвечает Парнас. — Но ей не отвертеться».

Следующий камушек, вытащенный из-за пазухи Парнаса, поувесистей. Это аудиопленка разговора с президентом Трампом на обеде в Трамп-отеле в Вашингтоне.

Слышен голос Парнаса, который рассказывает, что в посольстве США в Киеве, в кабинете Йованович до сих пор висит портрет Обамы (чистая фантазия, снайперский выстрел). И следом: «Самая большая проблема там, с которой, думается, надо начинать, — это нужно избавиться от посла». Интересная модальность разговора, но собеседники явно понимают друг друга. Чертыхнувшись, Трамп оборачивается к одному из сопровождающих и говорит, что эту женщину пора убрать.

Ну не чудотворцы ли эта парочка?

Это они познакомили Джулиани с бывшим генеральным прокурором Украины Шокиным — тем самым, которого снимали за коррупцию, к чему (к снятию, а не к коррупции) приложил руку вице-президент Байден. Потом они познакомили его с Луценко. Оба бывших генеральных прокурора с готовностью обещали содействие по всем линиям — с сервером, с «Бурисмой» и, конечно, с Байденом.

А еще Парнас умел открывать двери на бывшей родине. Оказавшись в высоком кабинете, он первым делом набирал номер Руди, ставил телефон на громкую связь, и тот произносил следующее: «Я, Джулиани, представляю интересы президента. Парнас работает на меня. Ко всему, что он скажет, следует относиться самым ответственным образом. Считайте, что это голос самого президента».

Фаворит в посольском чине Сондленд полагал, что он личный представитель президента. У того, однако, было еще более доверенное лицо — Лев Парнас. Карьера, однако. Правда, она неожиданно оборвалась.

Это был удар для Джулиани. «Они мне разбили сердце… своей глупой ложью», — сказал он в интервью социально близкому «Фокс ньюс». «А ведь я даже стал крестным отцом сыну Парнаса».

С крестными отцами порой такое случается…

Окончание — следует.