Тем не менее, мы решили произвести инвентаризацию экспертных оценок и выяснить, что в них преобладает. Для этого мы, во-первых, отбирая мнения, избавились от очевидных фриков, конспирологов, политических спекулянтов и просто дураков со степенями. Во-вторых, составили пул из более чем двух десятков экспертов из различных стран, придерживающихся различных политических убеждений и принадлежащих к разным научным школам, но одинаково уважаемых и достоверных. И, в третьих — все это тщательно перемешав, обобщили.
В поиске нужных людей и мыслей нам помогли качественные отечественные и зарубежные СМИ, озаботившиеся публикацией экспертных мнений. А также серьезные журналы типа Foreign Affairs или «России в глобальной политике» и серьезные сайты типа Carnegie.ru или Ecfr.eu. Наша задача — не представление версий конкретных визионеров по отдельности (это они уже сделали, публикуя свои статьи и мнения в различных источниках), а то, что остается после ознакомления с ними. Кратко и по пунктам.
А будут ли вообще крутые изменения?
В этом ключевом вопросе есть расхождения. Подавляющее большинство говорит о «новом мире» после коронавируса как о чем-то, практически бесспорном. Мол, изменится все — и геополитические расклады, и приоритеты безопасности, и отношение к глобализму/антиглобализму, и структура занятости, и привычки людей, и все, все, все. Здесь часто прибегают к историческому опыту прежних катаклизмов (эпидемий и войн — как средневековых, так и ХХ века), которые кардинально меняли мироустройство, культурные коды и самих людей.
Есть и мнения (их меньше), что в принципе не изменится ничего. Вот найдут секрет волшебной вакцины, и через несколько месяцев все уляжется, успокоится и возвратится на круги своя. Ведь человеческая природа не изменится, да и система сложившихся экономических и политических интересов никуда не денется — она возобладает.
Мне лично гораздо больше импонирует «срединная» точка зрения, что нынешний кризис станет не столько переломным моментом, сколько, по выражению Ричарда Хааса (главы Совета по международным отношениям, США), «промежуточной станцией, к которой мир движется в течение последних нескольких десятилетий». Пандемия лишь брутально выявила и обострила те тенденции трансформации мира и человеческого поведения, которые уже назрели и стали проявляться в конкретной общественно-политической жизни еще до нынешнего кризиса. Однако скорость этих изменений будет кризисом мощно подстегнута.
Что в итоге нынешний мир, несомненно, серьезно изменит, причем, гораздо быстрее, чем при спокойном эволюционном процессе.
Судьба глобализации
Большинство исследователей считают: хотя коронавирус и нанес серьезный удар по плодам глобализации (сворачивание контактов, закрытие границ, распад международных производственных цепочек и т.п.), хотя это по факту «антиглобализационный вирус» (Иван Крастев, председатель Центра либеральных стратегий, Болгария), но по большому счету «глобализация никуда не денется» (Питер Ратленд, профессор Уэслианского университета, США). Она в природе капитализма, который стремится к экспансии, расширению рынков и минимизации издержек. Сама бурно развивающаяся на всех континентах пандемия демонстрирует реальность существования глобализированного мира. Но он пока однобок: глобальные вызовы не находят адекватных глобальных ответов. Это — следствие неудовлетворительного уровня глобального управления, неспособности нынешних международных и наднациональных институтов эффективно реагировать на глобальные вызовы. Выражаясь словами того же г-на Хааса,
«хотя понятие «международное сообщество» употребляется так, как будто явление, подразумеваемое им, уже существует, в действительности оно во многом амбициозно-декларативно».
Попытки сделать его реальным и эффективным — это одно из главных заданий на будущее. Хотя, исходя из нынешних геополитических реалий, сохраняющихся национальных эгоизмов и довольно посредственного качества правящих элит, это будет крайне трудной задачей.
Другое задание — для корпораций и правительств — поиск более безопасного соотношения выгод глобального разделения труда и сохранения надежности некоторых цепочек поставок. По мнению известного сербско-американского экономиста Бранко Милановича, если кризис и связанные с ним проблемы с перемещением людей, товаров и капитала затянутся дольше, чем на год, глобализация может начать рушиться. К кризису и к отсутствию адекватной наднациональной реакции на него «привыкнут», и появятся влиятельные политически и экономически заинтересованные группы, призывающие к более высокому уровню национального самообеспечения. По принципу «пусть дороже, зато надежнее».
Что с мировым порядком?
Здесь та же исходная оценка, разделяемая большинством специалистов: кризис не столько меняет мир, сколько усиливает то, что уже наметилось в международной жизни до него. И ведут эти перемены к смене мирового порядка. Основные признаки: постепенный отход США от мирового лидерства (и по внутренним соображениям, и потому что другие поднялись); переход усилившегося Китая к активной глобальной политике; ослабление Евросоюза как центра силы при нарастании противоречий между странами-членами. Ожидается не только рост влияния Китая на международной арене, но и в целом некое смещение центров влияния с Запада на Восток. И все это на фоне уже начавшегося и нарастающего американо-китайского противостояния. Подобная композиция позволяет, например, Дмитрию Тренину (директору Московского центра Карнеги, РФ) говорить о «новой биполярности» — на этот раз китайско-американской. Именно эти две страны станут мировой «высшей лигой», которая в динамике своих отношений соперничества будет определять основные параметры мировой политики. В их экономическое, технологическое, а также политическое противоборство неизбежно будут вовлекаться и другие страны, в частности члены ЕС и страны азиатско-тихоокеанского региона.
Реальная роль России на мировой арене будет и далее снижаться, и перед ней все острее встанет задача не оказаться в шлейфе китайских интересов в роли младшего «стратегического партнера».
Западные эксперты видят и рост проблем внутри трансатлантического альянса. Очевидное отсутствие «коронавирусного» сотрудничества между Европой и США усугубит то недоверие, которое уже возникло при президентстве Трампа. Как отмечал Джереми Шапиро (директор по исследованиям Европейского совета по международным делам),
«европейцы и американцы запомнят, что, когда прозвучал набат, мы были не вместе. Мы были друг для друга «другими».
Среди других последствий кризиса эксперты отмечают высокую вероятность увеличения количества так называемыхfailed states — несостоявшихся, слабых государств, которым не удастся преодолеть падение экономики из-за коронавирусного кризиса.
По мнению российского академика Виктора Полтеровича, коронакризис продемонстрировал бессмысленность «традиционной геополитики». Национальная безопасность не может зависеть лишь от военного потенциала, ведь пандемию невозможно побороть силой оружия. Нынешняя напасть — это, наряду с другими уже известными глобальными вызовами, дополнительный аргумент в пользу международного сотрудничества для устранения нынешнего колоссального разрыва в благосостоянии народов и их доступа к современной медицине. Это в жизненных интересах и стран «золотого миллиарда» — ведь пандемии не щадят ни бедных, ни богатых.
По мнению бывшего министра иностранных дел РФ Игоря Иванова, человечеству предстоит острая борьба относительно модели нового мироустройства. «И линия фронта в этом сражении будет проходить не только и не столько между отдельными государствами и их союзами, сколько внутри государств, поскольку в каждой стране имеются и защитники старого, и сторонники нового. В каждом обществе на Востоке и на Западе найдутся политики, обращенные в комфортное прошлое, и политики, вглядывающиеся в тревожное будущее».
Евросоюз и национальные государства Европы
Очень скептичны оценки роли и возможностей Евросоюза в его сегодняшнем виде — как в ходе пандемии, так и в процессе выхода из кризиса.Преобладает мнение, что ЕС перед лицом коронавируса как организация провалился.
«Европейская комиссия выглядит, как испуганный кролик»;
«каждая страна решает и действует сама за себя»; «коронавирус в очередной раз продемонстрировал иллюзорность границ, что позволит укрепить роль национальных государств в Евросоюзе»; «коронавирус усугубит национализм, но не этнический, а территориальный»; неспособность Евросоюза «превзойти суверенные национальные государства стала очевидной для всех» — таковы некоторые из оценок европейских экспертов. Остальные — в том же духе.
Впрочем, это не означает, что Евросоюзу выносится смертный приговор. Наоборот, речь идет о том, что он критически необходим — правда, в гораздо более эффективной ипостаси. Но для этого потребуется смена приоритетов и наделение ЕС легитимностью и ресурсами для борьбы с глобальными вызовами, которыми он сегодня не обладает и которыми на сегодня располагают лишь государства-члены. Чтобы это изменить, потребуется пересмотр ряда базовых принципов, на которых ЕС строится. Борьба внутри Европы вокруг назревшей и усугубившейся кризисом проблемы реформирования Евросоюза, поиск оптимального соотношения между условным «Брюсселем» и государствами-членами, который будет сопровождаться столкновением национальных эгоизмов с потребностью укрепления общей союзной безопасности и эффективности — все это мы увидим в «послевирусной» действительности. Исход этой борьбы сегодня непонятен. Аргументов и у критиков «брюссельской бюрократии» с позиций «защиты суверенитетов», и у сторонников превращения ЕС в реальный центр силы с адекватными глобальным вызовам ресурсами и полномочиями предостаточно. А выход из глубочайшего кризиса времени не оставляет, причем, в ситуации, когда, как мы уже отметили, ресурсы для этого исключительно в руках национальных государств и правительств, — вряд ли они захотят пренебречь этими ресурсами и ждать реформирования ЕС, все глубже погружаясь в кризис.
Внутриполитические сдвиги
Главное, что отмечают почти все эксперты — это повышение роли государств и правительств, неизбежное, когда на них лежит основное бремя борьбы с коронавирусом и выхода из социально-экономического кризиса. Неизбежное, но и опасное, ибо таит в себе потенциальную угрозу восприятия гражданами ограничений свобод как платы за личную безопасность и экономическое восстановление. Это усугубляется размыванием среднего класса — главного носителя демократических ценностей — под ударами экономического кризиса (самого мощного со времен Великой Депрессии), разоряющего малый и средний бизнес и разрушающего социальную ткань.
Кризис, усиливающий роль правительств, наносит удар по либеральной концепции «минимального государства», что чревато опасным движением демократических политических систем в направлении к авторитарным практикам, а экономики — к госкапитализму.
Тем более, что в мировом общественном мнении распространено представление о том, что авторитарный Китай и пост-авторитарные государства Восточной Азии справляются с эпидемией успешней, чем Запад.
В то же время многие отмечают, что пандемия и экономический кризис вернули на Западе доверие к профессионалам, ученым, экспертному сообществу, которые были одной из главных политических мишеней популистов после кризиса 2008 года и кризиса с беженцами. Тем более, что ошибки популистских лидеров, допущенные ими в ходе борьбы с пандемией, показали их несостоятельность как гарантов безопасности, а центристские политики, по мнению российского экономиста Сергея Гуриева, «выучили уроки предыдущего кризиса и решили не экономить средства для помощи гражданам, пострадавшим от кризиса… Так что вполне возможно, что этот кризис приведет к существенному снижению влияния популистов».
Цифровые угрозы
Одна из центральных тем, которые обсуждаются в контексте тоталитарных угроз — это«авторитаризм больших данных». Естественно, в качестве главной страшилки — опыт электронного контроля за поведением граждан во время эпидемии в Китае, который может распространиться не только вглубь (устанавливая контроль над всякой человеческой деятельностью и всеми возможными его личными данными), но и вширь — по всему миру. Вообще, по словам известного американского микробиолога Николаса Райта, «Пересечение этих двух сдвигов — эпидемиологического и технологического — будет определять следующие несколько лет мировой истории». И «если демократии не смогут повернуть будущее глобального надзора в свою пользу, авторитарные конкуренты в области цифровых технологий предложат миру свою модель в качестве альтернативы».
Главное — попытаться создать такую модель цифровых технологий контроля, которая не наносила бы ущерб правам и свободам человека и гражданина.
Это — в условиях серьезного опережающего продвижения китайцев в этой сфере — должно стать главной задачей ученых и политиков демократических стран.
Главное направление таких усилий — в ситуации эпидемии интегрировать средства наблюдения за пациентами (реальными и предполагаемыми) в органы здравоохранения, лишив контроля за гражданами силовые органы и вооруженные силы и избежав таким образом расширения ими контроля за поведением граждан на сферы, не связанные со здоровьем и эпидемиологическими рисками, и вмешательства в их частную жизнь.
Новая социальность
Самая интересная и уже раскрученная на сегодня тема — это новые формы жизнедеятельности человека, которые, получив вынужденное развитие в ходе ограничений и карантинов, скорее всего, всерьез закрепятся в поствирусном будущем. Удаленная работа, онлайн образование, переформатирование торговли и системы общественного питания в пользу систем доставки, рост телемедицины и прочие цифровые радости с большой скоростью перекочевывают из романов-утопий в нашу действительность, прививая новые навыки и новый стиль жизни.
Увлеченность этой темой зачастую затмевает ее серьезные социальные последствия — прежде всего, предстоящие тектонические изменения на рынке труда.
Мир ожидает глубокая рецессия — по разным оценкам до 20% падения ВВП, — которая затронет всех.
Она будет сопровождаться банкротствами предприятий, ростом безработицы, обнищанием значительной части населения, ростом долговых обязательств государств и прочими неприятностями.
Но мало этого — «переход на цифру», при всей его перспективной прогрессивности, принесет на первых порах дополнительную безработицу и уменьшение спроса на офисные и торговые площади, на транспорт, на общественное питание. Например, по мнению ректора Вышки Ярослава Кузьминова, это означает, что численность офисных сотрудников при отказе от раздутых бэк-офисов может сократиться на треть. Что рынок офисной недвижимости сожмется примерно на четверть, а торговой недвижимости — примерно вполовину. Все это приведет к потере работы массой людей — они станут невостребованными и потеряют привычный образ жизни. Забота о них неизбежно ляжет на плечи государства — иначе обществу грозит социальная дезинтеграция и бурные социальные протесты. Как государства, особенно небогатые, потратившиеся на борьбу с коронавирусом и спасение падающей экономики, справятся с этим вызовом, — большой вопрос и главная задача на ближайшее будущее.
