Сюжет романа «Богач и его актер» (М., АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2020. — 445 с.) изощренный, хотя для автора — Дениса Драгунского — он прост, словно какие-нибудь «Будденброки».

Году этак в 1980-м в роскошном загородном отеле некий великий режиссер снимает знаменитый фильм. А лет через тридцать, то есть году примерно в 2010-м, исполнитель главной роли, когда-то купавшийся в славе и деньгах сорокалетний красавец, а ныне — пожилой неудачник, — приезжает на место своей одноразовой удачи, чтобы отомстить всему миру, а прежде всего этому дворцу.

Все действие укладывается в двадцать часов, ибо у нищего Актера хватило денег снять номер только на сутки. Но за эти часы, когда Актер мучительно вдумывается, почему жизнь обошлась с ним так жестоко и несправедливо, ему приходится заново пережить свое послевоенное детство, работу, любовь, отношения с друзьями и коллегами, расставание с любящей женщиной, потерю человеческой связи с дочерью — а главное — странную, короткую, но пылкую дружбу с Богачом, неожиданно ставшим главной фигурой в его судьбе.

Ядро внутреннего сюжета — экстравагантный проект Богача. Миллиардер, промышленный воротила Ханс Якобсен на пороге старости пожелал снять фильм-прощание о самом себе. Он нанимает лучшего режиссера современности и созывает всех своих друзей и подруг, соратников и конкурентов. Он хочет, чтобы все эти люди играли самих себя. Но его самого должен сыграть профессионал. На эту роль был приглашен малоизвестный немецкий актер Дирк фон Зандов.

Готовясь к роли, Актер помногу общается с Богачом, погружается в подробности его биографии, а потом, на съемках, знакомится с его друзьями из высших сфер. Во время съемок их даже начинают путать. Бывшие любовницы Богача домогаются любви Актера, ненадолго поверив в волшебное превращение. Актер растворяется в Богаче, теряет свое «я», а после окончания фильма и смерти Богача — вообще превращается в пустую оболочку.

Действие романа происходит в некой условной Скандинавии. С одной стороны, по всему видно, что это Швеция. Даже загородный отель опытные туристы могут легко узнать — это, скорее всего, фешенебельный «Сальтшёбаден», минут сорок на электричке до Стокгольма. С другой стороны, слово «Швеция» ни разу не произносится, а фамилия у Богача то ли датская, то ли норвежская, но уж не шведская точно.

Остается вопрос — почему автор поместил действие своего романа в «заграничные» рамки? Наверное, для того, чтобы подчеркнуть тотально-европейский характер опаснейшего конфликта: между декларируемой абсолютной свободой — и стальными тисками социального контроля. Между безграничными возможностями восхождения к славе и богатству — и ценой, которую за это нужно платить.

Впрочем, и русским есть место в этой игре амбиций и разочарований: в романе действует знаменитый русский кинорежиссер, большой талант с навыками успешного спекулянта, и русская девушка-эмигрантка, которой суждено сыграть решающую роль во «внешнем сюжете». Ну и, конечно, постоянные упоминания Достоевского, Станиславского, Второй мировой войны и Ленинградской блокады, вины немцев перед русскими.

Снимается кино. Грандиозное, выражаясь по-русски, то ли «мокьюментари», то ли «реалити-шоу». Невольно начинаешь разгадывать имена прототипов. Режиссер Россиньоли — это Феллини (внешность подходит и фильмография тоже: упомянутый в романе фильм «Аллея» — это, разумеется, «Дорога»). Маунтвернер — Рокфеллер? Ну да: «Mount» — гора, «Rock» — скала. Кто такой Менахем Либкин? Иегуди Менухин или Яша Хейфец? Скорее всего, последний, именно он воспитывал и содержал скрипачей-вундеркиндов. Чернокожая певица Альбертина Райт — возможно, намек на Леонтину Прайс.

И среди этих имен-намеков вдруг — подлинное имя: Маргарет Суини, знаменитая великосветская скандалистка и развратница середины ХХ века.

Нет, это лишь капелька реальности среди киношной фантасмагории — как и гибель родителей русской девушки Лены в «лихие 1990-е», как нищая и жестокая жизнь юного Дирка фон Зандова в послевоенном Фрайбурге, который дотла разбомбили союзники.

А сам этот Дирк фон Зандов? Гибрид двух знаменитостей — Дирка Богарда и Макса фон Зюдова? Тогда гибрид скорее фонетический, поскольку более чем успешные карьеры этих артистов ничем не похожи на судьбу лузера Зандова.

Великий режиссер Россиньоли выбрал его на роль Ханса Якобсена; короткая бурная слава, большие и быстро промотанные деньги, еще несколько незаметных ролей — и в итоге социальная квартирка, пенсия, одиночество и неутолимая обида на судьбу, на режиссера и особенно на миллиардера Ханса Якобсена, в которого он ненадолго превратился.

Ханс Якобсен хотел стать офицером, но сломал ногу. Хотел стать священником, но его отговорила мать, разъяснив, что на самом деле он хочет не служить Духу, а повелевать душами. Он стал промышленным воротилой, но его неизлечимой болью осталась сестра — очень любимая, наверное, психически нездоровая и безжалостная — изводящая всю семью своими капризами, своим бессмысленным протестом неизвестно против чего и ради чего. Фигура Сигрид — несчастной и сеющей несчастье — вырастает до символа бессмысленного и беспощадного бунта «я так хочу» против «так надо».

Судьба жестока и несправедлива. Кто не погиб, как малолетняя беспризорница во Фрайбурге и как молодая жена Богача, тот просто несчастен.

Где же выход? Искусство и работа. Божественный голос Альбертины Райт, взлетающий выше небес, бессмертные фильмы Россиньоли и точное выполнение служебного долга администраторшей Леной. Здесь надежда на продолжение жизни и на нечто, что позволяет нам подняться над повседневностью.

Нет, жизнь не так проста, она гораздо проще, чем нам кажется, — вот Лев Толстой и стремился отыскать простые и надежные основы бытия. Об этом же поиске простоты, ясности и надежности на первый взгляд такой сложный роман Дениса Драгунского.

Роман написан изящно и умно, персонажи и декорации обрисованы ярко и точно — читать одно удовольствие. Толстой тем не менее рекомендовал смотреть на искусство глазами умного мужика, чем в оттепельную пору занималась редакция народнического «Нового мира», как ее изображал Юрий Трифонов: «Почему про заграницу? И против чего?» Я бы ответил: против романтизации психопатов, которых принято считать ищущими и творческими личностями, хотя основная масса среди них — пустая порода. Бессердечие и бессовестность, пожалуй, даже и препятствуют творчеству, для которого требуется душевная отзывчивость.

А почему про идиллическую «Скандинавию»? В нашу жизнь всегда так жестоко вмешивается свирепая политика, что личных судеб уже не разглядеть. История российской семьи невозможна без ужаса сталинизма, без удушья брежневизма — далее везде — в итоге тонкости психологической драмы окажутся заслоненными драмой социальной, порождающей иллюзию, будто экзистенциальные проблемы можно разрешить социальными средствами.

На самом же деле уничтожить тиранию идеократии, открыть ворота частной собственности, многопартийности, что в Скандинавии проделано давно и успешно, означает лишь выйти из-под давящего социального небосвода в пустоту открытого космоса, еще более ледяного и безжалостного, чем любая тирания.

На этой оптимистической ноте остается отметить отличные иллюстрации Марии Волохонской.