Ежедневно жителям Челябинска приходят эсэмэски от МЧС и МВД: «Из-за пандемии коронавируса поездки и прогулки запрещены! Покидайте дома при крайней необходимости. Обязательно соблюдайте дистанцию! Остановить коронавирус можно, только оставаясь дома».

У бездомных нет мобильников. И подобные сообщения им не приходят. Их повседневные будни исключают возможность самоизоляции. Потому что их дом — это пространство между теплых труб, по которым бежит кипяток.

Каждую неделю челябинские бездомные стекаются в один из дворов в северной части города. Они приходят сюда, потому что знают, что приедет «доктор Женя» и привезет еду, теплые вещи, нижнее белье, а самое главное — окажет медицинскую помощь.

Доктор, чтобы выговориться

«Доктор Женя» — фельдшер Евгений Косовских — приезжает на небольшом фургончике. К открывшимся дверям автомобиля выстраиваются очереди: к боковой — за медпомощью, а к задней — за едой и вещами.

«У меня друг умер, я теперь переживаю за него: как он там?» — безымянный бродяга идет к своей очереди. Всего у машины — около 30 человек. Многим нужно просто выговориться, чтобы облегчить свои страдания. Кроме «доктора Жени», мало кто их выслушает: обычные люди сторонятся бездомных, а уж в период пандемии — особенно.

— В 10 лет меня изнасиловал отчим, — рассказывает молодая девушка Наталья. — После этого бабушка лишила родителей [родительских] прав. Когда мне было 16 лет, бабушка умерла, и я попала в детдом. После детдома я общалась с родителями, но жить с ними было невозможно, потому что они пили. Родители умерли год назад, но из-за соседа я не могу попасть в их дом. Сейчас мне 28 лет, и шесть из них я живу на улице с моим гражданским мужем. Слава богу, что есть Женя, мы приходим к нему, он нас лечит, дает лекарства.

Благодаря «доктору Жене», рассказывает Наталья, у бездомных образовалась своя компания: перезнакомились, приходя к нему за помощью.

— констатирует она. — Женя раздает маски, но их не всегда хватает. Из-за вируса полиция наших ловит: вывозят куда-то за город. Куда — не знаю: сама не попадалась.

Владиславу 38 лет. На улице он, как и Наталья, — седьмой год.

— Еще когда домашним был, сел в тюрьму за кражу, — говорит он. — У меня был брат, царствие ему небесное, наркоман. В нашем доме, пока я сидел, он устроил наркопритон. За это его и посадили. А когда я вышел, квартира была уже под арестом. Двери заварили. Я подходил к полиции, это было в 2012 году, интересовался судьбой моего жилья. Мне сказали, что я туда уже не попаду. Какое-то время жил у знакомого, но его сосед стал вызывать полицию. Мешали мы ему. И мне пришлось окончательно перебраться на улицу. Сейчас у меня нет паспорта, хочу его восстановить, тогда попробую сходить в полицию узнать статус своего жилья. По идее, так как брат умер, квартиру должны снять с ареста. Если снимут, я бегом туда побегу.

По словам Влада, многие бездомные имеют работу и продолжают трудиться и во время пандемии.

— Около трети бездомных работают. Много работы дают реабилитационные центры. Но там не платят деньги. Люди работают за жилье и еду. А обуться, одеться, то же курево как купить? Когда я работал на кровле, мы брали людей из реабилитационного центра. Им снимали дом и давали полторы тысячи на пищеблок на семь человек. Разве можно накормить семь человек на 1500 рублей? Конечно же, нет.

Внезапно Владислав начинает рассказывать о совсем мрачных вещах.

— Был у меня друг, он лежал на стане (обустроенное для ночлежки место на теплотрассе. — А. Ш.). По темноте подошли домашние, молодежь, кинули бутылку с горючей смесью и подожгли его. Он сгорел заживо. Приехала полиция с труповозкой, его загрузили и увезли. Я потом спрашивал у полиции, как идет дело с расследованием, так мне ответили, что дело закрыли. Мол, неосторожное обращение с огнем, сам сгорел. А там, между прочим, был свидетель, такой же бродяга, он успел убежать, а вот мой друг — нет. Пьяненький был, не в состоянии.

Часто, по словам Влада, бездомных избивают и сами полицейские.

— За людей не считают, — говорит он. — Мы как отбросы общества. Полицейские нас, бывает, поймают на улице, привезут в районный отдел и начинают пытаться «повесить» на нас какие-то преступления. Если ты этого не делал, не будешь же ты по своей воле брать на себя… И тогда они

Кража, 158-я статья. Сначала на меня «повесили» телефон. Помните, может, еще кнопочные были? Потом «повесили» ограбление уличного киоска. А третий раз меня судили два года назад. По версии полиции, я ограбил частный дом. Хотя я там в это время даже не находился и свидетели были. Суду и полиции на это все равно. Меня в городе все полицейские знают. Они подъезжают и говорят: «Наконец-то ты, Владислав, появился!»

Сейчас, по словам Владислава, бездомные изо всех сил пытаются скрываться от сотрудников полиции.

— Они отправляют нас в какой-то лагерь за город. Говорят, до конца пандемии. Боятся, что мы разнесем заразу.

Доктор, чтобы спасать

— Если посмотреть список благотворительных фондов и НКО по Челябинску, то мы увидим, что бездомные забыты, — говорит Евгений Косовских. — Есть только два фонда, которые заняты бездомными. Но они их исключительно кормят. Медицинской поддержки нет вообще. При этом бездомные — очень уязвимая группа для всех инфекционных заболеваний. Именно поэтому три года назад мы и решили ими заняться.

Команда медиков и волонтеров у Евгения небольшая — шесть человек. Но даже в этих условиях «доктору Жене» удается ездить в другие регионы, обучать волонтеров оказывать бродягам медицинскую помощь.

— Сейчас наш проект уже тиражирован в Петербурге при известной организации «Ночлежка». Это довольно крупная структура, но до недавних времен у нее отсутствовало направление оказания медицинской поддержки бездомным. Теперь там появился проект «Благотворительная больница». Так же обстоит дело в Калининграде, Самаре и Новосибирске.

По словам Евгения, вести отчетность НКО — очень сложная задача, часто на это уходит больше времени, чем помогать бездомным. Именно по этой причине, говорит он, медики отказываются от идеи создания большой межрегиональной структуры: боятся утонуть в отчетах.

— В начале были сложности с финансированием, люди не понимали смысла моего проекта. Все считали, что бездомные — это те, кто сам захотел жить на улице; задавались вопросом: зачем им еще помогать, лечить, кормить их? Но когда мы стали рассказывать подробнее об их жизни, многие вдруг поняли, что это тоже люди: они тоже могут любить, заботиться друг о друге, они не приносят зла обществу. После этого нам стали помогать, в том числе материально: не только деньгами, но и медикаментами, едой, одеждой.

По словам Евгения, чаще всего бездомные обращаются за помощью из-за производственных травм, полученных на подработке.

— Мы оказываем помощь по мере сил. Если дело совсем плохо — вызываем скорую помощь или сами госпитализируем в больницу, колотимся в двери, в приемные покои, — говорит Косовских.

Кроме производственных травм, бездомные нередко получают обморожения и ожоги, но, по словам Евгения, за три года работы с бродягами удалось их перевоспитать и число таких случаев значительно снизилось.

Сейчас такого уже нет, люди более-менее одеты и обуты.

Со слов Евгения, у многих бездомных — гепатит С, водянка живота, варикозное расширение вен.

— С нами работает СПИД-центр, мы совместно проводим диагностику бездомных. ВИЧ иногда встречается, но не так часто, как у домашних. Во многом потому, что нет беспорядочных половых связей, а также незапланированных беременностей. И наркозависимость отсутствует. Потому что такие очень быстро погибают на улице, кончают жизнь самоубийством либо, совершая преступления, садятся в тюрьму.

Из-за новой коронавирусной реальности команда Евгения обратилась к бездомным с просьбой сократить свои контакты с другими людьми и проводить время на месте своих ночлежек.

— Власти почему-то уделяют все внимание домашним, а про бездомных совсем забыли, хотя именно они являются группой риска. Конечно, стражи порядка могут разогнать их, закрыть в изолятор, но ведь это обречет бродяг на смерть, если среди них окажутся зараженные, — сетует Косовских.

— Мы не идеализируем наших подопечных, не считаем, что это какие-то особенные люди, которых надо жалеть. У них есть свои недостатки, — говорит приехавшая с «доктором Женей» волонтер Татьяна Авдеева. — Мы просто считаем, что так не должно быть, чтобы в XXI веке человек продолжал спать под открытым небом. Это страшно. Они тоже люди, такие же, как и те, у кого есть дом. Но, к сожалению, наше общество забыло это и относится к ним как к биомусору. Это отношение нужно изменить. Это и есть цель «Другой медицины».