По сообщению агентства «Интерфакс», правительство одобрило и внесло в Думу проект закона, позволяющего полицейским «вскрывать автомобили, ограждать места массовых мероприятий, оцеплять жилые дома» и проводить под видом «осмотров» фактически личные обыски граждан. В этом пока, по сути, ничего нового нет — как с точки зрения действующего законодательства и ведомственных инструкций, так и тем более с точки зрения известной нам практики.
Но есть и кое-что новенькое — «иммунитет»: «Статью 30 закона “О полиции” в правительстве предложили дополнить положением о том, что “сотрудник полиции не подлежит преследованию за действия, совершенные при выполнении обязанностей, возложенных на полицию, и в связи с реализацией прав, предоставленных полиции”».
Мы понимаем, как сейчас трудно полицейским, с каким отношением со стороны других граждан они часто сталкиваются, как рискуют своим здоровьем и жизнью в условиях эпидемии, мы им благодарны за это. Общество согласно говорить о смягчении ответственности в критических и не дающих времени на обдумывание ситуациях, о необходимости учета просто состояния их нервной системы при принятии решений об ответственности — в полиции работают такие же люди, как все.
Но конструкцию, которую предлагает законопроект (при условии, что он в самом деле поступил в Думу и таков), в правовом поле представить себе вообще невозможно.
Впрочем, и в этом, увы, ничего нового нет. Подобные формулировки как предложения вносились и при обсуждении действующего закона «О полиции» (от 07.02.2011 г. № 3-ФЗ), и при внесении поправок к нему. На практике, например, СПЧ, проявившему в этом вопросе настойчивость, так и не удалось добиться не только проверки фактов и возбуждения дел, но и ответов от Следственного комитета по поводу явного превышения своих полномочий полицейскими, Росгвардией и иже с ними при подавлении летних массовых протестов в Москве. Наказание — и в большинстве случаев незаслуженное (на наш взгляд) — понесли лишь «штатские», а силовики, как жена Цезаря, вне подозрений.
В 2009 году я опубликовал «неправительственный доклад» «Диктатура мента», где сформулировал «презумпцию правоты мента», которая фактически действует в судебной системе (и делает ее при спорах с силовиками как бы отсутствующей). Силовое лобби решило, что нынешний момент — в условиях эпидемии и паники — самый подходящий, чтобы «народ это понял», чтобы закрепить под шумок эту «презумпцию» в законе, и «навечно».
Власти без ответственности не бывает. Иначе это произвол или «беспредел» — слово, которое в 1988 году я вытащил на свет в очерке о бунте в колонии из блатного лексикона и которое так много объяснило в дальнейшем. Вот это — именно оно.
