Все началось с вашей газеты. В начале апреля, когда еще можно было ездить в общественном транспорте без QR-кодов, я листал ВК-ленту и увидел интервью с главврачом Коммунарки Проценко о том, что больницам требуются волонтеры.
Почему-то меня тогда это «пробило». Я понимал то, что у меня есть навыки. Почему бы их не использовать, а не сидеть дома и не смотреть по телевизору, как все плохо?
Сначала я работал в Коммунарке, в 40-й больнице. Потом, когда в борьбе с коронавирусом стали задействовать другие больницы, я выбрал ту, которая ближе к дому. Сейчас я работаю там.
В Коммунарке я работал в лаборатории. Моя обязанность была заниматься всей работой с документацией. Врачи, лаборанты, все, кто там был, подходили ко мне, а я заполнял все нужные формы в компьютере, распечатывал все для них. И так вся смена. 12 часов.
Врачи не могут работать, пока заполняют документы. Но пока этим занимался я, они экономили огромное время и занимались нужным делом вместо того, чтобы сидеть за компьютером, печатать.
Там я был фактически личным секретарем лаборатории, а сейчас я — младший медицинский персонал. Что скажут, то и буду делать.
В этой больнице младший медицинский персонал нужен для разгрузки больницы.
Потому что помимо коронавируса, вы уж меня извините, еще столько заразы на улице гуляет. Другими больными тоже нужно заниматься.
Я поддерживаю связь со своим тимлидером-волонтером. Идет бурное обсуждение внутри волонтерского движения, где нужны люди, опытные ребята, которые были, грубо говоря, рядовыми в Коммунарке.
Военного хирурга, который прошел войну, у которого нереальный опыт, в Москве все больницы будут нарасхват брать. То же самое с волонтерами. Волонтеры, которые были в первые дни войны с коронавирусом в Коммунарке, сейчас перенаправляются на какие-то должности в другие больницы, где только-только начинается работа с больными коронавирусом.
Работать волонтером в больнице — это тяжело. Не только физически, но иногда морально. Я заметил, что раньше, 16 дней назад, в учебном заведении или просто в личной жизни был таким, более простым, что ли, таким весельчаком, не задумывался ни о чем серьезном. Сейчас все изменилось. В каком-то смысле повзрослел, может быть. Мы взрослеем всю жизнь, как говорится. Вот. Видимо, что-то серьезное в моей жизни произошло, которое досталось мне тяжело, и работаю с серьезными людьми. Но они и позитивные. С ними интересно работать.
Я дышу без маски только дома. Я, наверное, уже забыл запах улицы. Знаменитый запах горелых колодок метрополитена, который все любят с детства.
Что могу сказать? Руки — да, облазят. Иногда горят, потому что я очень часто использую антисептик. Он уже в мою повседневную жизнь вошел, как неотъемлемая часть, это по типу покушать, умыться, почистить зубы. Даже намного чаще, потому что из-за спешки иногда можно не почистить зубы, а антисептик нужен обязательно.
У меня синяки под глазами и лопаются сосуды в глазах от того, что я не делаю разгрузку для глаз, потому что времени просто для этого нет.
Было бы хорошо и приятно погулять по такой летней погоде по Фрунзенской набережной недалеко от Парка Горького и понаблюдать, что там происходит летом, когда много людей, улыбки, веселье, лето, жара, солнце.
Но нет у меня такой хотелки. Наверное, сейчас единственное место, куда меня тянет, это как раз-таки больница. Меня туда тянет, потому что там мои друзья, там мои братья и сестры, там моя работа, я там нужен.
Семья против. Душевно против. Я очень много ругался, но запретить они не могут. «Ладно, пускай. Только вот прошу тебя, сынок. Молю просто. Сделай все, чтобы обезопасить себя максимально».
