Христос воскрес — а все на карантине. Москва лежит безвидна и пуста. И красные бы так не запретили Собраться в честь воскресшего Христа. Но вирус оказался хуже красных, Он новую забаву отыскал — Заставил жаться в норах безопасных И бегать за жратвой по пропускам.
Иуда между тем не унывает, Каифа окормляет свой приход,
Пилат не только руки умывает, Но даже санитайзером протрет…
«Как предавать — так все по расписанью, Как распинать — спешит любой кретин, А праздновать, когда я воскресаю, Уже не позволяет карантин?»
Да, люди таковы, других не надо, Такими их запомнил Берешит*. Уж если отказались от парада, То Пасхи им никто не разрешит. И хорошо, что тайное веселье В пустующей столице разлито: Все как тогда. Поскольку Воскресенья Тогда отнюдь не праздновал никто.
Нас обнулили, нас закоротили: Тогда ведь, как сегодня, день-деньской Сидели по домам на карантине, Задавленные страхом и тоской, И думали спастись от карантина Не мужеством, а маской на лице, Молчанием, приемом каротина И будущего витамина С.
И тоже, кстати, было чувство кары, Настигнутой возмездием страны, И римляне (как ныне санитары) Внушали нам сознание вины. Одни впадали в злобу и занудство, Других томил неотданный кредит — И Бог, казалось, нет, не отвернулся: Напротив, повернулся и глядит.
«Христос Воскрес!» — не праздник, а свобода, Крушенье гетто, обрушенье стен. Иные не заметят перехода, Но и Христос вернулся не ко всем. И эту весть приносит Магдалина, Отверженное всеми существо. Она не убоится карантина. Чего бояться падшим? Ничего.
