Мужа молодой татарской крестьянки Зулейхи убивают, ее как раскулаченную ссылают в Сибирь вместе с такими же обреченными. 8-серийный фильм Егора Анашкина сделан добротно, с размахом. В трагедию вырванного из своей земли народа вшита — как и в романе — мифология. Она не только в многочисленных флешбэках из ушедшей в небытие татарской деревни и из пораженного революцией Петербурга, но и в гигантских узорах на снегу, в рассыпающихся в порошковой анимации птицах.
В книге есть сказка про Симурга, птицу счастья и справедливости. Ее вдрызг рассорившиеся сородичи попросили стать их царицей. «Долог был путь, семь долин предстояло пройти, семь морей пролететь. Много опасностей ждало птиц на том пути, и не все выдержали его тяжести: одни погибли, другие вернулись домой.
И только тридцать самых стойких добрались до дворца Симурга. Огляделись вокруг и поняли — они и есть та самая божественная птица. Симург — это каждая из них и все они вместе взятые». Имя Симург переводится как «тридцать птиц».
Людей в 30-е выворачивали наизнанку. Щепки от большой социальной вырубки летели по всей стране.
Сотни переселенцев, в основном из Казани, погружены в вагоны. Энкавэдэшники считают их «по головам», как скот. После трехмесячного пути в тесных вагонах, окольными путями идущих в Сибирь, после потопления перегруженной баржи останется тридцать. Убыль — 396 голов. Чудом выживших выбросят на дикий берег Ангары. Добро пожаловать в Сибирь, кулацкое отродье. Бросят без инвентаря, с минимальным запасом еды.
Эти тридцать — скол от большой страны: люди разных национальностей и конфессий, крестьяне, питерские интеллигенты, урки и даже герой Гражданской войны товарищ комендант. Правда, без комендатуры, в глухой тайге — но с наганом. Будут они голыми руками строить поселок, загибаясь от холода и голода. Назовут поселение Семрук — почти как имя царицы птиц. И, быть может, частично выживут. Временно свободные.
В романе (во всяком случае, его первой половине) есть алхимия превращения реальной трагической истории с ее цепкими подробностями в художественную прозу. Здесь сплетаются разные линии: раскулачивание и депортация; мусульманство и советская власть, НКВД и уничтожение самого плодородного слоя населения, драматическое столкновение эпох и порожденных ими же мифов. И эти социальные перипетии так или иначе связаны с ключевой темой — метаморфоза дремучей, забитой домостроем бессловесной жены в женщину со своим миропониманием и достоинством.
В фильме все темы раскрыть невозможно. Хотя изначально роман писался как сценарий, учебная работа в Московской школе кино.
Гузель Яхина признается, что с самого начала в своей героине видела только Чулпан Хаматову.
Гузель Яхина о Чулпан Хаматовой:
«Когда пишешь учебный сценарий, нужно придумать dreamcast (команду мечты) — актеров, которые идеально подходили бы на роли, с точки зрения автора. Никаких вопросов у меня не было, я сразу подумала, что Чулпан Хаматова подошла бы идеально. Чулпан умеет сочетать в себе и хрупкость, и нежность, и силу, и внутренний стержень, и характер — все то, из чего складывается Зулейха. И чистота Чулпан в глазах, в ее образе — это тоже невозможно сыграть, это важно для образа героини. С этой мыслью я просто жила дальше и писала роман. Когда он вышел, мы познакомились с Чулпан. Выяснилось, что она его читала и была бы не против сыграть в фильме. Звезды сложились так, что она исполнила главную роль. Считаю, что Чулпан сыграла великолепно, я пристрастна в этом вопросе, но, на мой взгляд, это одна из ее лучших ролей, потому что превращение поразительно, образ Зулейхи в первой и последней серии — это две разные женщины. Арка невероятно крутая, и если в первой серии Зулейха произносит одно-единственное слово, то в последней серии она говорит — и говорит сильным голосом, принимая важные решения за себя и своих близких».Чулпан Хаматова играет медленное просыпание в задавленном Домостроем сознании своего «я». На пресс-конференции актриса провела параллель истории выживания выброшенных за борт людей в 30-е годы с днем нынешним.
«Ты выживешь, если будешь помогать другим. Если не будешь этого делать, шансов на выживание нет у тебя самого в первую очередь. Для меня это история о людях, которые думали друг о друге и помогали друг другу, включая моральный стержень, который шел от доктора, от питерской интеллигентной стайки, оказавшейся в этом эшелоне. И в сегодняшние дни это тоже важно — помощь друг другу».
Чулпан долго ждала роли, соразмерной ее дарованию. И, кажется, дождалась. Говорю «кажется», потому что замах работы очевиден, но кульминация характера, существующего в контрапункте жесточайших реалий и мифа, состоится в финальных сериях, которые я еще не видела.
Редкий случай — автору экранизация понравилась. На онлайн-конференции Гузель говорила о том, что главным и в книге, и в кино для нее был голос большой истории, а не «мелодрамы про любовь двух сердец на фоне таблички ГУЛАГ». Удалось, по ее мнению, передать и сквозную мысль романа: даже в самом горьком несчастье может содержаться и зерно будущего счастья.
Некоторые персонажи не попали в сериал, другие претерпели существенные изменения, кардинально трансформировался финал. У кино, в том числе и сериального, свои устои.
В экранной версии, к примеру, несколько женских персонажей соединились в Настасье — доблестном бойце отряда ОГПУ, растворившейся в революции. Безжалостной, как революция. А еще любящей, страдающей от ревности женщины. Стопроцентно непредсказуемой женщины. И когда огэпэушная свинья с погонами Кузнец (Роман Мадянов) велит «нырять к нему в океан любви», она прыгнет в ледяные воды Ангары. Очень хорошая работа Юлии Пересильд. Вольф Карлович Лейбе, профессор медицины, ссыльный — в исполнении Сергея Маковецкого вышел даже крупнее, интересней своего литературного, отчасти умозрительного прототипа. После шока доктор страдает дереализацией — живет в своем мире, действительность для него лишена красок. С большим трудом он и действительность продираются друг к другу.
Как правило, удаются те экранизации, которые не раболепствуют, но существуют в диалоге с книгой.
И важно ли, как именно резала себе пальцы Зулейха, чтобы накормить своей кровью орущего от голода младенца, если от этого эпизода веет древнегреческой трагедией.
Известно, что в Татарстане на книгу Гузель Яхиной были противоречивые отзывы. Роман называли «бомбой, заложенной под национальное сознание», много критики было «за очернение татарской женщины». Все эти претензии в духе времени.
Чулпан Хаматова о фильме:
«Когда я начала работать над ролью, я много читала все эти споры и обвинения, достаточно грубые и нечестные. Но у меня все встало на свои места, когда я прочитала книгу, которую написал мой дядя. Его тоже зовут Чулпан. Про нашу семью: там есть несколько родовых ответвлений, и вдруг я увидела одну ветвь — у нас в семье тоже были раскулаченные, одну из моих теть тоже звали Зулейха, она была раскулаченной крестьянкой. Я проследила путь ее и ее семьи, их жизнь. Наверное, у каждого есть свое представление о коллективизации, нет и не может быть никакого общего системного взгляда на это, потому что она очень раздроблена и в каждом частном случае — своя. И я перестала оглядываться на критиков, которые говорили: она не повязала платок», «татарская женщина не может полюбить русского мужчину». Я перестала обращать на это внимание, и это мне очень помогло».Канал «Россия 1» — любопытное образование. С одной стороны, истеричный пропагандистский марафон, не дающий аудитории секунды, чтобы сформулировать отношение к происходящему в стране. Плюс показательное дурновкусие.
С другой, именно «Россия 1» последовательно экранизирует классику. «Идиот», «Тихий Дон», сюда можно причислить и «Ненастье» по роману Алексея Иванова. И заметьте, в художественных опусах канал как бы формулирует идеи свободы, взаимопонимания и сочувствия как высших ценностей. А в зашкаливающих децибелах политшоу сеет агрессию, нетерпимость, формируя образ врага.
«Сегодня, — говорит Чулпан Хаматова, — когда Сталина пытаются как-то оправдать или как минимум объяснить его поступки, мне все это кажется очень страшно и недопустимо».
Фильм наверняка вызовет споры. Ведь экранная версия «Зулейхи» маркирована задачами сериала. То есть это крепкая историческая мелодрама с расчетом на широкую аудиторию. Да и музыки многовато, местами она навязчиво диктует зрителю — как именно следует реагировать: печалиться, тревожиться или радоваться. Но это общее для нашего кино место.
Важно, что телероман «Зулейха открывает глаза» Егора Анашкина возвращает в контекст сегодняшнего дня проблему морального выбора как способа сохранить себя в запредельно кошмарных обстоятельствах. Важно, что в киносудьбе беззащитной и сильной Зулейхи отразилась история миллионов — стертых с карты страны или покалеченных. Все ради светлого будущего, в котором мы сегодня и оказались.
