— Трындец глобализации, — говорят противники исторических процессов, тыча пальцем в пандемию, как в причину и свидетельство трындеца.
И впрямь, страны делят себя карантинами, задвигают засовы границ. Недавно Европу можно было легко проехать-проплыть-пролететь из конца в конец. Сейчас она как в ХХ-м, а то и в XIV-м веке, когда чума убила половину ее населения.
Политические агорафобы делают вирус своим бактериологическим оружием в борьбе с открытостью, свободным движением товаров, капиталов и людей. А также с их чувством единства рода человеческого.
А оно наоборот — в самоизоляции крепнет. Парадоксальным образом, но в прямом смысле слова.
«Нет Человека, который был бы сам по себе, — слова Джона Донна не банальны. — …если волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа…; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе».
Не зря Хемингуэй взял их эпиграфом книги о войне в Испании. С чего бы ее герою-американцу помогать чужим? А с того, что его отечество — все человечество.
Хотя его, как и нас, в этом упорно разубеждают. Локальные конфликты будят ужас большой войны. Тем весомей опыт страны, годами «живущей под обстрелом». Счет больным в Израиле идет на тысячи, умершим — на десятки, но страна вновь показывает высочайшую степень готовности, организованности и гражданской солидарности.
Пока президент Реувен Ривлин читает онлайн детям сказки, Франс-Пресс пишет: врачи-евреи и врачи-арабы вместе работают в больницах и на скорой помощи. Минздрав публикует данные о больных. Готов план мер борьбы с кризисом емкостью 80 млрд шекелей; 20 млрд — уволенным, тем чей отпуск не оплачен и лишенным дохода фрилансерам. Из них 17 млрд — пособия безработным. Доступны данные о заболевших по городам. Полиция отслеживает перемещение и контакты больных.
Израильтянин пишет в социальных сетях: «Сестра вернулась из-за границы прямо в карантин. На второй неделе — звонок:
— Мария?
— Да.
— Это полиция. Где вы?
— Дома.
— Пройдите на балкон. Мы должны убедиться.
Маша выходит. Подлетает квадрокоптер, фотографирует и улетает. Полицейский: «Спасибо за содействие! Удачи в самоизоляции».
Радиожурналист Алона Бреннер наконец выспалась. «Слишком много лет я рано вставала и поздно ложилась, — улыбается она, — Изоляция — не катастрофа. Делаю гимнастику, хожу с шагомером. Как в тюремном анекдоте: “Хаим, думаешь, если ты ходишь, то не сидишь?” Сижу, но с пользой. Читаю отложенные книги. Смотрю кино. Радуюсь телефонным беседам с близкими. Надеюсь на скорую встречу. Зато какая жизнь начнется! Будем ценить то, чего не замечали».
Меж тем израильтян вывозят отовсюду, даже из Боливии, где консульства нет.
Илья Левин создал организацию «Шаарей Тарбут» — «Врата Культуры» — как площадку творческих обменов. Сейчас она, как и все гражданское общество, воюет с вирусом. Любители искусства — сеть поддержки, созданная Левиным — делают общее дело.
Координирует его депутат Кнессета Тали Пласков. «Ее огромный опыт работы в сфере социальной защиты востребован, как никогда прежде. — говорит Илья, — Главная наша задача — помощь пожилым людям, выпавшим из поля зрения социальных служб. Это, в основном, репатрианты. Мы развозим им продукты, горячие обеды и книги. Решаем бытовые вопросы. Ведь им нельзя покидать дом. Они — в группе риска. Сейчас “Шаарей Тарбут” — это русскоязычная скорая социальная помощь».
Прежде единство человечества от многих заслоняли флаги «партий» и «клубов» — политических, расовых, гендерных и прочих. Оно было чем-то вроде красивого миража. Быть может, общая угроза превратит его в реальность? Преувеличена она или приуменьшена? Сглаживает ли различия и противоречия, объединяя людей? Скоро узнаем. Сейчас каждый, кто хочет, в любой стране может ощущать единство с целым — и дома в самоизоляции, и на работе, и в группе волонтеров, кормящих стариков.
— Мир — хорошее место, — повторяю я вслед за героем Хемингуэя. — Он стоит того, чтоб за него сражаться.
