Президентские меры, направленные на сдерживание эпидемиологических и экономических последствий пандемии, многим экспертам показались недостаточными. Все предложения можно разделить на эпидемиологический и экономический блоки.
Эпидемиологический блок, ключевая часть которого состоит во введении девятидневных каникул, выглядит явно недостаточным. Эти каникулы, по всей видимости, будут совмещены с работой общественного транспорта и такси. Сохраняются основные каналы распространения эпидемии. Не очень понятно, почему нельзя приостановить и работу общественного транспорта, если значительная часть экономики остановлена на неделю. При этом
наиболее эффективной мерой, по оценкам эпидемиологов, был бы полный карантин продолжительностью больше, чем девять дней.
В экономическом блоке мер решено, насколько можно предположить на основе выступления президента, разделить финансовое бремя экономической помощи между властями, бизнесом и гражданами. В частности, налогом будут обложены процентные платежи, полагающиеся тем, чей вклад по размеру превышает миллион рублей. Таких вкладов, по данным Агентства по страхованию вкладов, насчитывается около 55%, что едва ли соответствует проценту вкладчиков, о котором упомянул российский лидер в своем выступлении.
Сохранение зарплаты во время наступающих каникул, как и некоторые другие расходы, в значительной мере лягут на плечи бизнеса. Например, выплаты зарплат при необходимости будут финансироваться за счет кредитов, которые затем компаниям придется возвращать.
Бизнес, правда, получает ряд послаблений. Например, в виде отсрочек (но не амнистии) по налогам и моратория на взыскание штрафов и снижения части страховых взносов для малых и средних предприятий. Власти же в явном виде берут на себя расходы на увеличение пособий по безработице, помощи семьям с детьми, пролонгацию различных льгот, а также некоторые другие расходы.
Справедливости ради стоит отметить, что небогатые страны располагают значительно меньшими ресурсами для смягчения проявлений экономического спада, ставшего результатом пандемии. От властей таких государств в принципе нельзя ожидать мер помощи населению и бизнесу, сопоставимых по масштабу с поддержкой, которая оказывается в богатых экономиках.
Однако Россию можно причислить к одной из наиболее благополучных среди небогатых стран с точки зрения ее подушевого ВВП. В соответствии с Федеральным законом о бюджете на 2020 год, сами власти прогнозировали в текущем году ВВП в размере 112,86 трлн рублей.
Кроме того, по состоянию на 1 марта 2020 года размер Фонда национального благосостояния (ФНБ) составлял 8,25 трлн рублей. Разумеется, обвальное снижение цен на нефть неминуемо приведет к снижению доходов бюджета. Тем не менее даже с учетом этого обстоятельства российская экономика обладает финансовыми ресурсами на уровне многих триллионов рублей, чтобы использовать их для смягчения экономических последствий пандемии. Доступные для помощи фискальные возможности (если исходить из того, что на помощь будет использоваться не только ФНБ, но и 3–4% ВВП) составляют 12–13 трлн рублей. Разумеется, эти ресурсы не нужно использовать сразу, а стоит тем или иным способом распределить во времени.
Не исключено, что власти будут действовать так и дальше, избегая полного карантина и многонедельной остановки экономики и занимаясь перераспределением доходов и богатства в экономике. И далеко не только от бюджета и государственных накоплений к пострадавшим от пандемии компаниям и работникам, но и от одних экономических агентов — фирм и индивидов — к другим.
В этом, однако, мало удивительного. Меры социальной поддержки исторически не пользуются популярностью у российских властей. Например, пособие по безработице до выступления президента было меньше МРОТ. Многие льготы в России отличаются небольшими размерами.
Складывается впечатление, что доходы казны и ее увеличение — важнейшая экономическая задача государства, более приоритетная, чем увеличение благосостояния людей.
В таком поведении нет ничего нового. Политика меркантилизма, доминировавшая в Европе еще в XVI–XVIII веках, служила целям усиления государственной власти, в том числе и при помощи пополнения казны. Она состояла тогда из товарных — металлических — денег. Меры экономической политики меркантилизма заключались в ограничении импорта, а также поощрении экспорта ради пополнения казны золотом и серебром. Так как природные запасы золота и серебра в некоторых странах были ограниченными, торговля представлялась в первую очередь механизмом получения золота и серебра из экономик других стран.
Обмен товарами служил примером игры с нулевой суммой: одна монархия, продавая что-то другой за металлические деньги, пополняла свою казну, в то время как купившая товар экономика лишалась металлических денег в размере той же стоимости. В сумме же пополнение запаса металлических денег в одной стране и сокращение запаса в другой равнялось нулю.
Помня о схожем поведении российских властей с точки зрения заботы о государственных накоплениях и состоянии бюджета, от мер поддержки экономики было странным ожидать многого.
