В приличном учебнике права принято начинать с законов Хаммурапи и Торы, чтобы с многозначительным видом указать на длинную историю право- и кривосудия. В современных российских судах за последние годы «болваночное судопроизводство» систематически исследовано «Новой газетой»: уголовные приговоры, как кажется, судьями даже не читаются, но копируются со всеми опечатками с обвинительного заключения или других приговоров. Мы писали о тотальном копипасте в приговоре Алексею Навальному по делу «Ив Роше», о текстуальных аномалиях в деле братьев Магомеда и Зиявудина Магомедовых, о «болванках» в протоколах административных задержаний в деле Константина Котова и «московского дела», в деле «Нового величия». И, наконец, 50 000 судебных решений с копипастом свидетельствуют, что перед нами не отдельные эксцессы, а суть этой системы.

Когда все это началось? Легко поверить в легенду о «золотом веке» и последующую «порчу нравов», предположив, что растленность и глупость судей связана с тем, что «добротный» советский судейский корпус был заменен на кого попало. В самом деле, ухудшение кадровой структуры, когда в суды приходили в основном бывшие секретари суда, не имеющие ни жизненного опыта, ни очного юридического образования, имеет место — но отсюда не следует, что раньше все было хорошо.

Мы проанализировали приговор Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Литовской ССР от 12 декабря 1975 г. (председательствующий — М. Игнотас, народные заседатели — А. Диджюлене и Б. Терешин), вынесенный по делу С. А. Ковалева, обвинявшегося по ч. 1 ст. 70 УК РСФСР, сравнив этот приговор с обвинительным заключением. Обвинение ставило ему в вину подписание коллективных писем и обращений (в защиту П. Г. Григоренко, В. Буковского, Г. Суперфина и др.), участие в пресс-конференции на квартире акад. Сахарова, изготовление и редактирование «Хроники текущих событий», сбор материалов для нее, в частности, разглашение информации о карательной психиатрии и об условиях содержания политических заключенных, а также хранение и распространение «Архипелага ГУЛАГа» Солженицына. Процесс этот подробно описан в № 38 «Хроники текущих событий».

Копипаст из обвинительного заключения выявлен более чем на половине страниц приговора. В отличие от многих современных судебных актов, приговор Ковалеву достаточно краток (25 страниц машинописи), равно как и обвинительное заключение (37 страниц). Обвинительное заключение готовил старший следователь по особо важным делам следственного отдела КГБ при Совете министров Литовской ССР В. Линяускас. Приговор структурирован по отдельным эпизодам, что делает его гораздо более читабельным, чем многие современные судебные акты. Практически сплошным копипастом из обвиниловки является эпизод о «клеветнической» пресс-конференции, во время которой Ковалев и его коллеги из «Инициативной группы» передали иностранным журналистам материалы о положении заключенных в СССР.

Но наиболее серьезным обвинением в адрес «судьи», который штампует приговор, является тождество не только «фактологической» части приговора, а мотивировочной, в которой приводится мнение судьи, подытоживающее все аргументы и отражающее итог рассмотрения дела в процессе. И здесь эта мотивировочная часть также совпадает, как видно на иллюстрациях. Оценочная фраза «указанные обстоятельства свидетельствуют о том, что С. Ковалев совершил преступление в силу враждебного отношения к советской власти и действовал с целью ее подрыва» из обвинительного заключения переезжает в приговор с заменой (…читатель ждет уж рифмы «мясо» — это «шоколад») «обстоятельства» на «доказательства». Так, без следов малейшего критического переосмысления оценка деяний со стороны следователя становится оценкой со стороны судьи.

Проводя это исследование, мы не предполагали, что советский суд мог бы вынести решение, политически отличное от «генеральной линии партии», — было бы смешно тратить время на такое «исследование». Нас интересовал другой вопрос: при всей политической зависимости судов от власти тогда и сейчас обладали ли старорежимные суды в относительно «вегетарианские» позднесоветские времена большей интеллектуальной культурой хотя бы в части умения своими словами сформулировать те «убеждения», к которым «пришел» суд? Ответ — нет. Они были такими же копипастерами, как их нынешние преемники.