Вбивая эти слова в Конституцию РФ, группа лиц, которая в данный момент исполняет функции власти в нашей стране, пытается все эти положения сделать сакральными: кто посмеет посягнуть на Основной закон, с тем будет разбираться Служба по защите конституционного строя ФСБ.

Святость сама по себе уже надежная защита от критического мышления, на это еще Фрейд указывал, критикуя религию. Ну а если кто-то святыни не уважает, смеет в них сомневаться, то пусть тогда посмеет усомниться и в государевой опричнине. На это расчет. Давайте не будем больше об этом, и все тут.

Но пока новую версию еще не окропили святой водой, пока дискуссии по ее поводу не считаются покушением на конституционный строй РФ, можно ее разобрать на шестеренки — посмотреть, из чего состоит механизм, который в будущем нам придется считать священным.

Тысячелетняя история, которая объединяет Российскую Федерацию, — это история взятия Казани, завоевания Сибири, покорения Кавказа — войн, чтобы расширить территорию, и войн, чтобы ее удержать.

Это история ресурсного использования завоеванных территорий (пушнина, нефть, алмазы) в обмен на сооружение транспортной и административной инфраструктуры.

История насаждения русского языка и культуры и постепенное вытеснение (несмотря на мультикультурную риторику) местных обычаев и наречий.

Это история добровольно-принудительной интеграции национальных элит через воспитание их наследников в кадетских корпусах в Петербурге.

И, разумеется, история подавления любых национально ориентированных восстаний — от басмачей до «лесных братьев» — самым жестким способом.

Каких именно предков память теперь будет хранить Служба по защите конституционного строя?

Наверное, веру в мейнстримного бога нашего истеблишмента, в раскормленного Русской православной церковью и напичканного ею седативными препаратами Иисуса — чтобы не задавал лишних вопросов.

Нашу церковь не раз приводили к присяге — начиная с Раскола, через учреждение Синода, через большевистский разгром и окончательный редизайн при помощи НКВД и тов. Сталина, который позволил ей успешно функционировать и по сей день при прошедшем редизайн НКВД.

И прочие боги, оглядываясь на своих кураторов с Лубянки, тоже сегодня не спорят с формулировками из преамбулы, хотя память о тысячелетней истории у них не должна была выветриться так уж скоро.

О какой преемственности мы говорим — при расстрелянной царской семье и искорененном дворянстве, при Гражданской войне и сгинувших в лагерях миллионах, при десятках тысяч репрессированных священников и жестоко подавленных восстаниях на национальных окраинах?

Кажется, что писавший эту поправку выжил из ума, но это не так.

Тысячелетняя история России — это история не федерации, а колониальной империи, которая меняла вывески, знамена, богов, но никогда не отказывалась от сути своей природы и никогда не признавалась в ней даже себе, не говоря уж о том, чтобы завести этот разговор с каким-нибудь из колонизированных народов.

Территориальные завоевания и нежелание с ними расставаться, характер отношений между метрополией и колониями, назови их хоть республиками, хоть регионами, хоть национальными образованиями, — и есть та самая единственная преемственность, о которой тут идет речь.

В отличие от Запада, который сумел перейти в новый, постколониальный этап своего исторического развития, Россия никак не может совладать ни со своим прошлым, ни со своим настоящим — и ставит из-за этого под угрозу свое будущее. Истошные вопли, потрясания кулаками, непроизвольная брань — все симптомы, которые наблюдаются у власти при любых попытках честного разговора о прошлом, — явные симптомы подавленных воспоминаний, вытесняемых в подсознательное по той простой причине, что оставаться колониальной державой в постколониальном мире социально неприемлемо.

Вместо того чтобы прилечь на кушетку психоаналитика, признаться себе в своих темных влечениях, разобрать детские травмы и осознать совершенные в состоянии помутненного сознания преступления, Россия занимается истерическим отрицанием, пробавляется рационализацией сделанного, пытается найти себе оправдание, но так как мало что из этого работает, прибегает к главному средству: освящает свои неврозы, вписывая их в поправки к путинской Конституции.

Раз они теперь святые, то их трогать нельзя, несмотря на абсурдность, несмотря на то, что в них весь анамнез лаконично изложен, и не нужно быть Фрейдом, чтобы все сразу понять.

Вот только беда: освящение неврозов не решает проблемы. Неврозы останутся, защитные механизмы не спасут, магические обряды и заговоры, ритуалы и всяческие церемонии, осуществляемые лояльными божками и построенными в фаланги криминальными бюрократами, не спасут тоже — все спасуют перед лицом исторического процесса.

Хуже того, психоаналитик скажет вам, что запущенные неврозы могут приводить к обсессивно-компульсивным расстройствам; пациент может нанести вред себе или окружающим. Симптомы уже в новостях видим, по телевизору. Перспективы тоже невеселые, почитайте.

Они потому и хотят вбить эти слова в путинскую прощальную Конституцию, что чувствуют: именно при Путине, и именно от его и их нежелания осознать себя, тысячелетняя Империя вступает в эпоху судорог и заката.