Ситуация в трех странах, по заявлению главы Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) Тедроса Аданома Гебрейесуса, позволяет допустить потенциальную возможность пандемии (процесс распространения заболевания в мировых масштабах). «Новая» поговорила с заведующим кафедрой инфекционных болезней Боткинской больницы, доктором медицинских наук Владимиром Белобородовым и узнала, действительно ли события будут развиваться так пессимистично.

— Недавно во Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) заявили, что «окно возможностей» для сдерживания эпидемии коронавируса сужается. Какова вероятность пандемии?

— ВОЗ пока пишет только о том, что есть распространение коронавируса вне Китая, поэтому никакой пандемии не будет. К тому же проблема коронавируса заключается не столько в его летальности, сколько в экономических потерях. Такая картина возникает при любой респираторной инфекции.

— В последние дни резко выросло число заболевших за пределами Китая. Самые крупные вспышки коронавируса зафиксированы в Италии, Иране и Южной Корее. Какой из трех новых очагов самый опасный?

Итальянцы просто безбашенные, у них нет нормальной системы эпидемиологического контроля. Допустим, США — это большая страна, однако там заболели всего 40 человек (The New York Times 21 февралясообщала о 34 заболевших.— Д. К.). В Италии за вирусом никто не следит, но и там эпидемии, конечно, не будет, просто заболеет какое-то число людей. В европейских странах пока только завозные случаи, очага вируса там нет. При этом ни Южную Корею, ни Италию, ни Иран называть очагами заболевания не стоит.

— Представляет ли опасность Иран, если учесть, что там закрытый режим, а ресурсы довольно ограничены?

— Нет, в этом плане большую опасность представляют открытые страны, куда люди ездят свободно и могут там заболеть. В тот же Иран кто поедет? Усилят ли [особенности страны] распространение внутри государства, сказать сложно. Мы мало знаем об эпидемиологии коронавирусов. Можем только представлять, что происходило в 2002-м и 2003-м годах, когда была вспышка тяжелого респираторного синдрома [SARS]. При этом тогда было не более пяти тысяч заболевших по всему миру. Когда заболевают тысячи человек, но самолеты продолжают летать, вирус неизбежно попадет в другие страны. При этом нужно учитывать, что если опасность завоза вируса большая, то распространения внутри страны нет. Заболевание сразу же локализуют.

— Почему мер, которые принял Китай, для локализации вируса не хватило?

— Потому что источник вируса не был сразу же локализован. До того, как в Ухане ввели карантинные меры, оттуда успели выехать пять миллионов человек. При этом в городе всего проживает одиннадцать миллионов. Это стало звеном в цепочке дальнейшего распространения. В других странах серьезных ошибок не было. Очень грамотно поступили американцы, когда не стали всех изолировать (эпидемиологи наблюдали заболевших граждан у них же дома). В России, как вы видите, даже здоровых граждан изолируют, чтобы другим было неповадно.

— В последнее время в Китае отмечают снижение роста количества заболевших. Это заслуга китайских врачей или закономерный процесс во время эпидемии?

— Это естественное течение эпидемического процесса. В самом начале в очаге инфицируется много людей, при этом мы еще не знаем, что этот очаг есть и что есть инфицированные. Вместе с тем заразившиеся постепенно выезжают за пределы очага. У них нет симптомов, происходит инкубационный период. Признаки появляются, когда они уже разъехались в разные места. Сложно представить, что кто-то будет мониторить, откуда они приехали. Их воспринимают как отдельные случаи. Кроме того, человек становится заразным уже в конце инкубационного периода, таким образом он может инфицировать вокруг себя еще несколько человек. Те — еще по несколько.

Все эти меры по определению всегда запаздывают, поэтому в начале распространения наблюдается высокий всплеск числа заболевших и самая высокая летальность, потому что окружающие люди еще не встречались с вирусом.

— Насколько опасно встретить инфицированного человека?

— Необязательно, что человек после этого заболеет. К примеру, заболевший человек мог успеть встретиться с 500 людьми, но передать инфекцию лишь трем. При этом те 500 человек, которые встретились с вирусом, с помощью иммунной системы сняли с него информацию и начали производить антитела. Они клинически не заболели, и произошла естественная вакцинация — проэпидемичивание, которое защищает от вируса. Из-за того что у людей появляются антитела без болезни, возможности для распространения у вируса ограничиваются. Поэтому эпидемии идут на спад.

Если есть противоэпидемические мероприятия, если есть вакцина — вакцинируют людей. Если вакцины нет, население вакцинируется само по себе.

— 24 февраля в Китае заявили о 195 случаях повторного заражения коронавирусом (впоследствии информация не подтвердилась — Д. К.). Что это может значить?

— В Великобритании бывали случаи, когда дети после вакцинации заболевали инфекцией, от которой они прививались. Это говорит о том, что иммунитет сформировался неправильно и защитных, протективных, антител нет. Поэтому они способны заболеть еще раз. Однако в Ухани, скорее всего, произошла другая история. На каком-то этапе в Китае перестали всех тестировать на вирус из-за большого числа заболевших, и всех пациентов с подозрением на коронавирус считали заболевшими им. Люди при этом могли болеть гриппом или другим респираторным вирусом. [Выздоровев, после первой болезни], во второй раз они могли уже заболеть коронавирусом.

— В случае эпидемии на что стоит делать акцент — на разработку вакцины или лекарства?

— Внимание не стоит заострять ни на том, ни на другом. По опыту предыдущих коронавирусных эпидемий можно сказать, что эти вирусы не воспроизводятся и пропадают на время продолжительности жизни человека. В 2002-м и 2003-м году в мире случилась вспышка коронавируса SARS, после эпидемии его не обнаруживали. В 2015 году такая же ситуация произошла с коронавирусом MERS (коронавирус ближневосточного респираторного синдрома. — Д. К.] на Ближнем Востоке. У нас есть четыре коронавируса (229E, OC43, NL63, HKUI. — Д. К.), которые циркулируют в России, тем временем эпидемические штаммы больше не возникают. Получается, что, если разработать вакцину, ее будет невозможно испытать и внедрить в клиническую практику, также не на чем будет испытывать лекарственный препарат. Любое доклиническое лабораторное испытание все равно заканчивается испытанием на людях. К моменту разработки испытывать вакцину будет не на ком.

Если создавать лекарство против всех коронавирусов, это не будет стоить затраченных ресурсов.

— Почему тогда власти Китая заявили, что уже создали вакцину от коронавируса?

— Они имеют секвенированный вирус, поэтому знают последовательность аминокислот (секвенирование — это техника определения нуклеотидной последовательности ДНК и РНК для получения формального описания её первичной структуры. — Д. К.). В этих условиях процесс создания вакцины несложный, но ее нужно будет сделать и испытать. На это нужно время. Если они сделают вакцину, они что, будут прививать весь Китай? Это невозможно. Поэтому ни вакцины, ни лекарства не будет. Поговорят и на этом все закончится.