— Саундтрек к спектаклю — странный жанр. Люди, которые купят альбом, но не смотрели «В городе Лжедмитрове», поймут, о чем речь?

— Большинство песен совершенно точно могут существовать в отрыве от спектакля, мы писали их, не привязываясь к сюжету. «Опять война», «Не трезветь», «Халява» — это именно песни, мы уже играем их на концертах. Летом играли на «Нашествии» «Войну»: реакция офигенная — народ замолкает и стоит, ошалев.

— Как-то так получается, что каждый раз на «Нашествие» ты играешь антивоенные песни. То «Генералы не дают мне спать», то «Президенты хотят превратить эту землю в потешный тир», то еще что-то.

— Дело не в «Нашествии». Оно много лет курировалось Министерством обороны и рекламировало военную технику, но сейчас это уже не так, слава богу. Мы все время забываем, что живем в воюющей стране, и я, честно говоря, удивлен тому, как мало рок-н-ролльщики высказываются на антивоенную тему.

В отличие от хипхоперов, которые, на мой взгляд, сейчас самые актуальные люди. У Дельфина последний альбом конкретно антивоенный. У Хаски есть треки впрямую на эту тему. Не говоря уж о Нойзе и его «Людях с автоматами». Вот у них прямо кипит. Я вообще духовное родство с хип-хопом чувствую сейчас в большей степени, чем с русским роком. Во время работы над альбомом с большим интересом слушал Оксимирона. Стилистически мы мало пересекаемся, но какие-то идеи я там черпал. А вот в области рок-н-ролла не слышал ничего, что бы мне помогло.

— А как песня про войну вообще появилась в спектакле? По сюжету там никакой войны нет.

— Предчувствие большой войны буквально разлито в воздухе. Иногда слушаю безумных полковников на радио «Комсомольская правда» и не менее безумных гражданских лиц на «Вестях», которые впрямую говорят: «Это мое личное мнение, но я бы уже бомбил». Или: «Если бы мы не лопухнулись в 2014 году, наши танки сейчас стояли бы на границе Германии». Как можно такое не замечать?

— Темы песен в альбоме — пьянство, любовь к халяве («Нефть будет стоить 120 за баррель и прямо в карман потечет»), фейковые выборы, сталинизм, милитаризм… Что между ними общего?

— Все это, как ботулизм, рождается в замкнутом пространстве, где подавлена свобода, где человек живет в страхе, что его накажут за идеи или за поведение. Многое объясняет песня «Мутанты», она о том, что происходит, если люди отключают мозги.

— И что же?

— Они мутируют, перестают быть людьми. Там есть такое четверостишие: «Мы живем не на зарплату, а на то, что взял на лапу. Вымахала лапа-то с ковш от экскаватора». Это написалось у меня сразу после пожара в торговом центре «Зимняя вишня», где детишки сгорели. Выяснилось, что буквально за неделю до этого у них была пожарная инспекция и подтвердила, что все зашибись. Они, наверное, даже внутрь не заходили. Вот в этот момент я «мутантскую» песню и написал.

В принципе все об этом, о том, как отключают мозги и поддаются инстинктам. И «Не трезветь»

на самом деле не столько о пьянстве, сколько о том, что люди любыми способами пытаются убежать от реальности, не смотреть ей в глаза, не думать. Я знаю таких людей, они сознательно залили очи, ушли в параллельный мир. А уж как пили при советской власти, мама, не горюй. Помню людей из окружения отца, а это профессура, не грузчики. Как только беседа сворачивала на острые темы, сразу начиналось: «Давайте выпьем!» Буль-буль в стакан, и вот тебе уже не до серьезных вещей.

— Весной вы с друзьями выпустили свой спектакль-антиутопию, а летом началась жесть с избиением и посадками. Не было ощущения сбывшегося прогноза?

— У нас какой пессимистический прогноз ни сделай, все сбудется. Но вообще я перенервничал жутко, я как-то очень эмоционально все это воспринимаю.

— И даже играл в Сахаровском центре, собирая деньги для арестантов-212.

— Всегда так делаю и впредь буду делать.

но ведь будешь пилить себя потом, совесть замучает.

— Кто ходит на эти концерты?

— Активисты, родственники сидельцев, друзья. По глазам было видно, что люди не очень-то веселятся, хотя бисовали: а вот это еще спойте, и это. Знаешь, я раз в два-три месяца играю в хосписах под гитару. Надо, конечно, чаще, потому что там больше двух недель никто не лежит, умирают. Так вот, эти бабушки и дедушки, которые уже почти ничего, по-моему, не соображают, и то улыбаются, рукой машут, когда поешь, говорят: «Спасибо большое, как приятно, что вы нас навестили, подняли нам настроение».

— А что за история с детьми из детских домов? Я слышал, что ты и для них что-то делаешь?

— Это фонд «Дети наши», где я являюсь членом попечительского совета. Мы на концертах собираем деньги для них, довольно много на самом деле. Речь идет о социальной адаптации сирот после детского дома. Государство выделяет им квартиру, и все, на этом забота заканчивается. Практика показывает, что через полгода девять из десяти остаются ни с чем. Лишаются всего, что есть, и уходят в ОПГ, в проституцию или банально бомжуют.

— Как думаешь, это политическая проблема? Мы ведь привыкли к тому, что политика — это оппозиция, Путин, Сирия, политические репрессии. А где-то на другом полюсе — эти дети, мусорные свалки, бомжи, нищие старики… То есть реальные беды, а не просто борьба за власть.

— Все связано с политикой, к сожалению. Сейчас политика нашего государства такова, что мы вваливаем миллиарды в решение проблем, далеких от интересов людей. На войну в Сирии потрачены гигантские средства. Они могли пойти детям и старикам, а вместо этого выброшены в Средиземное море. Вроде бы темы разные, а деньги-то те же. Если мы так их тратим, откуда возьмутся средства устраивать жизнь людей?

Посмотреть спектакль «В городе Лжедмитрове»: 12 февраля, 9 и 10 марта в ДК Зуева

Услышать группу «Несчастный случай»: 1 апреля на сцене ГЛАВCLUB GREEN CONCERT