После показа мы поговорили с автором фильма.

— Вы никогда не были в России, тем более в Чечне. Почему обратились к этой проблеме, которая касается прежде всего России?

—Я был шокирован, когда прочитал о пытках и зверствах, совершаемых в Чечне против сообщества ЛГБТ. Как журналист-расследователь, на протяжении своей карьеры я занимался проблемами ЛГБТ по всему миру. Мне известно, что в примерно 80 странах действуют законы, криминализирующие геев. В восьми странах ЛГБТ-людей наказывают смертью. Но, как точно отметил правозащитник Игорь Кочетков, впервые после нацистской Германии началась системная кампания элиминации всех ЛГБТ-людей

Благодаря «Новой газете» об этом узнали в мире, но реакция, эхо этой трагедии и мировой протест были относительно тихими. Никто не был привлечен к суду, и этот кошмар продолжается. Я чувствовал свою обязанность помочь пролить свет на эти преступления против человечества.

— Что до этого вы знали и знали ли вообще о Чечне?

— Я следил за историей Чечни, испытавшей две разрушительные войны, в новостях. Читал репортажи о том, как строится это государство в государстве. И все же до этого проекта у меня не было особого понимания политической жизни Чечни, моделей нарушений прав человека.

— Какие материалы легли в основу вашего расследования? Как вы определились с героями? Получилось, что герои фильма — не столько сами жертвы и беженцы, сколько активисты, их спасающие. Таков был замысел?

— Впервые о работе, проводимой ЛГБТ-активистами в Чечне, я узнал из статьи в The New Yorker Маши Гессен, которая писала о подпольной сети, созданной для помощи и спасения чеченских жертв, вызволения их из страны. Я был впечатлен их работой, их храбростью и энтузиазмом. Два моих предыдущих документальных фильма тоже рассказывают истории активистов, которые по доброй воле взялись исследовать проблему пандемии СПИДа, или истории обычных людей, восставших против жестокости полиции в Нью-Йорке. Мне показалось, что люди, помогающие чеченским жертвам, из того же человеческого материала.

Я хотел понять, как можно найти в себе смелость, чтобы вступить в битву с целой системой.

— Почему выбрали именно такой необычный способ маскировки героев? И какова технология скрытия лиц беженцев?

— Люди, выжившие после чеченских пыток, не хотели, чтобы их лица показывали. Это действительно опасно для их жизни, может начаться необоримое давление на их семьи. Их могут просто заставить вернуться в Чечню для наказания. Я попросил разрешения снимать лица, чтобы иметь возможность замаскировать их. В Нью-Йорке я пробовал разные известные подходы, чтобы скрыть личность героев. Но все они лишали героев какой-то индивидуальности. Выбранный нами способ никогда прежде не использовался.

В Нью-Йорке я выбрал 22 человека. И попросил их «отдать» нам собственные лица в качестве щитов, которыми мы могли бы защитить жизни людей в фильме. Всех их снимал в студии с разных ракурсов. И потом из файлов создали алгоритмы, превратив данные в живые маски и «надев» их на лица наших героев с помощью искусственного интеллекта. Новая технология разработана специально для этого фильма. Главное, что сохраняется мимика «спрятанного лица».

— Известна ли вам судьба беженцев и директора центра по их спасению, вынужденную тоже эмигрировать?

— Я снимал более 18 месяцев, в том числе пытался выяснять, как складываются дела у разных беженцев из страны, как они строят свою новую жизнь, приспосабливаясь к новым языкам и культурам. Как они устраивают свои новые жилища. Конечно, большинство этих историй не попало в фильм. Возможно, я еще вернусь к этой теме.

— Насколько эта история понятна людям из других стран? Например, в США? И Почему США отказались принимать беженцев из Чечни?

— В текущей политической реальности в Соединенных Штатах наше внимание, как правило, сосредоточено на ежедневных нелепостях, неправомерных действиях и преступлениях Белого дома и его обитателей. Поэтому не удивительно, что история «охоты на геев» в Чечне быстро вылетела из газет. Как и большинство русских, американцы понятия не имеют, что там происходит. Даже пресса ЛГБТ молчала на эту тему. Поэтому на Вашингтон практически не оказывалось давления, чтобы он открыл двери чеченским беженцам. В то же время нынешнее правительство открыто враждебно относится к иммиграции, особенно со стороны мусульман. В совокупности эти факторы привели к отклонению всех заявлений от оставшихся в живых жертв преследования в Чечне.

— Как вы формулируете для себя цель картины?

— Это фильм прежде всего о любви. Политика Кадырова направлена на криминализацию и демонизацию людей из-за их ориентации, из-за выбора — кого именно им любить. Хотелось показать силу любви, силу человеческого участия, которые могут изменить ситуацию.

— Вы занимались расследованиями, ставили острые проблемы в фильмах, например, говорили о распространении СПИДа. Для вас документальное кино стало прежде всего способом постановки и решения проблемы?

— Я работаю журналистом почти 40 лет в крупных газетах и журналах (New York Times, Newsweek), написал несколько книг. Но никогда не чувствовал силу своей работы в печати так, как в документальном кино. Документальные фильмы вдохновляют людей на действия, открывают сердца, и порой могут мотивировать действия правительства. Надеюсь, что этот фильм будет иметь аналогичный эффект.

— Что для вас оказалось самым трудным в этой работе?

— Никогда прежде я не работал тайно. В этих съемках самым важным было не раскрыть местонахождение приютов или самих людей в фильме. Вместе с оператором и сопродюсером Аскольдом Куровым мы разработали методы незаметной съемки. Мы заботились и о том, чтобы отснятый материал был в укрытии. Любая ошибка могла привести к фатальным последствиям. Эта работа была связана с высоким риском.

— Почему же в фильме вы не рассказали о роли «Новой газеты», расследовавшей всю историю преследования и расправы над геями в Чечне, открывшей ее миру?

— Я очень хотел включить в мой фильм историю «Новой газеты», описав ее мощную роль в этой истории и последствия для ее репортеров и редакторов, раскрывших эти преступления. Мой первый телефонный звонок был Елене Милашиной. К сожалению, она категорически отказалась участвовать и даже помочь нам. Ну а поскольку мой стиль повествования не дидактичен, а погружен в судьбы героев, я не смог отобразить роль газеты. Вместо этого в титрах даю «ОТДЕЛЬНОЕ СПАСИБО», благодарю газету за эту спасительную работу. Мы отдаем должное «Новой газете» во всех релизах и буклетах для прессы.