Сначала авторов фильма (продюсер Виктор Наумов, режиссер Максим Якубсон, оператор Георгий Поротов) вдохновляла идея рассказать о маскировке города. Все помнят легендарных альпинистов, которые закрашивали или закрывали брезентом золотые шпили и купола: Михаила Боброва, Алоизия Зембу, Александру Пригожеву, Ольгу Фирсову, Михаила Шестакова. И сама маскировка огромного города — «архитектура наоборот», как называл ее один из блокадных зодчих Владимир Пилявский, дала рабочее название фильму — «Маскировка Ленинграда».

Авторы погрузились в архивные документы, смотрели километры кинохроники, говорили со специалистами. Выяснялись подробности: военные даже предлагали взорвать высотные доминанты Ленинграда, чтобы они не были ориентирами для вражеской авиации, но потом все же решено было маскировать. В Ленинграде еще летом 1940 года Архитектурно-планировочному управлению (АПУ) было поручено разработать предложения по укрытию стратегических, промышленных и оборонных объектов. И к началу 1941 года проект генеральной схемы маскировки города существовал.

Фильм рассказывает, как прятали Смольный и единственную в городе нефтебазу «Ручьи», вместо нее с высоты немецкие летчики видели «жилой квартал», как маскировали вокзалы и мосты, корабли Балтфлота, стоявшие в Неве.

О годах блокады в фильме вспоминает Нора Явейн, вдова архитектора Игоря Явейна, который отвечал за маскировку городских вокзалов. Легендарного альпиниста и разведчика Михаила Боброва уже не было на свете, когда создавался фильм, но Милена Третьякова и Илья Утехин предоставили создателям фильма одно из последних его видеоинтервью.

Военный историк Вячеслав Мосунов говорит, что героическая работа альпинистов была подвигом, но, по его мнению, не только чудеса маскировки спасли город от массированных разрушений, подобных тем, что перенес от налетов люфтваффе британский Ковентри. Основываясь на материалах немецкой военной разведки, в частности аэрофотосъемки и панорамы Ленинграда, снятой с высоты 112 в Красном Селе, Мосунов считает, что все высотные доминанты города были видны с воздуха даже после маскировки: «Эта мера не могла предотвратить обстрелы и ведение прицельного огня, а вражеские самолеты можно было только отогнать».

— говорит историк. — Ленинград постигли бы гораздо большие разрушения, но уже с осени 1941 года в результате того, как складывались боевые действия на Северо-Западном направлении, немцы не могли выделить достаточное количество ударной авиации, чтобы наносить удары и совершать массированные налеты на Ленинград, подобные тем, что совершали на Британию. Немецкая ударная авиация была задействована на других участках, а стратегическая авиация дальнего действия у немцев не была достаточно развита».

Архитекторы — люди одной из самых мирных, творческих, созидающих профессий — как жили они в осажденном городе? Кто не ушел на фронт и не уехал в эвакуацию, руководил постройкой оборонных рубежей и укрытий для горожан. В АПУ был создан сектор спецсооружений, где спроектировали и построили свыше 500 бомбоубежищ. Надо было укрыть монументы и памятники — это было поручено отделу охраны памятников Управления по делам искусств Леноблсовета, которым руководил архитектор Николай Белехов.

В октябре 1941-го Ленгорисполком поручил отделу охраны памятников Леноблсовета обмерить творения великих зодчих — если они будут уничтожены и повреждены, по этим данным их можно будет восстановить. Архитектор Лев Ильин в 1941–42 годах станет научным консультантом и руководителем группы обмеров и оставит десять школьных тетрадок, ставших книгой «Прогулки по Ленинграду». 11 декабря 1942 года Ильин был смертельно ранен во время артобстрела на Невском проспекте. Его рукопись осталась незавершенной. Более полувека назад его вдова передала тетрадки в Музей истории Ленинграда, полный текст был издан в 2012 году.

Именно Ильин стал связующим героем, проводником по блокадному городу в спектакле «Гекатомба. Блокадный дневник» режиссера Яны Туминой и Наталии Соколовской, публикатора блокадных дневников горожан. Съемочная группа «Архитектуры блокады» наблюдала за репетициями и ходом спектакля — как на сцене воплощается город и его жители. Фрагменты спектакля вошли в фильм.

Это фильм личных историй. В нем продюсер Виктор Наумов беседует с настоятелем Петропавловского собора архимандритом Александром (Федоровым). И это не только разговор наших современников о прошлом, это диалог эпох. Потому что Виктор — внук Александра Наумова, одного из авторов Генплана Ленинграда 1939-1941 годов и довоенного плана маскировки города, обеспечившего защиту памятников и создание укрытий для жителей. А архимандрит Александр — внук Николая Баранова, главного архитектора Ленинграда с 1938-го по 1950-й, вплоть до «Ленинградского дела». Оба архитектора в годы блокады не просто работали вместе, они жили на казарменном положении на улице Зодчего России, в АПУ.

«Война и блокада непостижимым образом сблизили меня с городом, — писал после войны Николай Баранов. — Я всегда любил Ленинград, но теперь эта любовь приобрела новое качество. И чем больше нужно было заботиться о благополучии зданий и ансамблей, тем ближе я с ними знакомился. Чем больше приходилось «лечить» пострадавший город, тем сильнее ощущал, как он становится моим близким другом, вместе со мной делившим все тяготы и горести блокады».