«Наши кандидаты в Пиночеты Вест-Пойнтов не оканчивали, — сказал как-то раз Егор Гайдар. — Поэтому я не очень верю в возможность проведения авторитарных, но экономически целесообразных экспериментов в России». Тем не менее в России существует устойчивый миф о том, что наши либералы всегда были склонны к авторитаризму, а не к демократии, поскольку, именно опираясь на авторитарную власть, хотели провести в жизнь свои непопулярные в народе реформы.
Миф этот проистекает из действительно важной для экономики проблемы. В демократической политической системе по-настоящему радикальные реформы провести бывает сложно, поскольку они часто затрагивают интересы широких масс, а потому отторгаются большинством населения. Из этого, однако, вовсе не следует, что автократии будут успешнее демократий в проведении преобразований. Благонамеренный деспот, конечно, может реформировать страну, опираясь на меньшинство населения, или на военную силу, или на силу собственного авторитета. Добиться успеха ему часто бывает легче, чем демократическому лидеру, которого можно переизбрать в тот момент, когда народ усомнится в полезности реформ и запаникует.
Но так ли уж много было в истории благонамеренных деспотов? Гораздо чаще автократы размышляют о стране по принципу «после нас — хоть потоп».
Поэтому для настоящего либерального реформатора стремление поддержать автократию бессмысленно: нет никаких гарантий, что ты поддерживаешь систему, которая станет делать что-то полезное для страны.
В экономической истории целый ряд важных реформ был проведен монархами или авторитарными правителями. В том числе и у нас. Крепостное право было отменено Александром II сверху. Финансовая реформа Сергея Витте и аграрная реформа Петра Столыпина тоже проводились не в демократических условиях. Но как долго пришлось этих преобразований ждать! Ведь ни Екатерина II, прекрасно понимавшая вред рабства, ни Александр I, сформировавший кружок друзей, продумывавших реформы, ни Николай I, три десятка лет готовившийся к отмене крепостничества, так ничего по большому счету и не сделали.
В ХХ веке в мире было много автократий. Но очень мало таких автократов, которые оставили после себя быстро развивающиеся и богатеющие страны. Поэтому либеральный подход в данном случае обычно таков. Если у нас автократия и правитель вдруг выражает желание провести разумные реформы, то этим надо воспользоваться. Надо сделать страну более рыночной, более открытой, более конкурентоспособной. Но
невозможно рассчитывать на то, что вслед за благонамеренным деспотом придет другой такой же благонамеренный, а за ним — третий.
Более того, невозможно рассчитывать даже на то, что автократ-реформатор не разочаруется в своем порыве и не прервет реформы задолго до завершения. Во всяком случае, пример Владимира Путина говорит о том, что реформаторские начинания правителя кончаются быстро, а стремление держаться за власть и поддерживать группу близких людей не кончается никогда.
Поэтому либералы могут делать две, казалось бы, противоречивые вещи. С одной стороны, проводить реформы, опираясь на авторитет правителя. С другой — стремиться демократизировать общество, чтобы удержать достижения реформ. Примерно так поступал в свое время Егор Гайдар. Реформы он осуществлял до того, как вошел в публичную политику, создал демократическое движение, принял участие в выборах. Реформы Гайдара были в определенной степени следствием благоприятного стечения обстоятельств: победы Ельцина на выборах 1991 г. (кстати, вполне демократических), высокого авторитета Ельцина (сохранявшегося несколько лет даже в условиях трудных реформ), стремления Ельцина к рынку (хотя другой бы на его месте мог начать закручивать гайки). Но когда первые реформы были осуществлены и президент стал вдруг притормаживать, либералы во главе с Гайдаром создали демократическое движение «Выбор России», оказавшееся на выборах 1993 г. наиболее успешным среди всех демократических сил.
Миф о том, что либералы не стремились к демократии, в известной мере стал следствием того, что «Выбор России» был в политике неудачлив и быстро сошел со сцены. В итоге про реформы, осуществленные под прикрытием ельцинского авторитета, сегодня помнят все, тогда как попытка Гайдара создать правительство реформ через победу на выборах из памяти изгладилась. В январе 1994 г. либералы Егор Гайдар и Борис Федоров покинули правительство, после чего серьезных шансов продолжать реформы, опираясь на доверие широких масс, у реформаторов уже никогда не было. В начале нулевых Путин недолгое время еще играл в благонамеренного автократа, что позволило осуществить либеральную налоговую реформу, но затем мы уже никогда к либерализму не двигались.
P.S.
