— У нас одна скорая в соседнем селе Паданы обслуживает четыре населенных пункта, — рассказывает Алексей, сын покойного. Алеша в родительском доме оказался по стечению обстоятельств, он давно уехал из Карелии, а тут дела привели. Оказалось, приехал провожать отца в последний путь. Все происходило у него на глазах.
— Отцу стало плохо за три дня до того, у него диабет, мать сразу позвонила в скорую помощь Паданского сельского поселения, к которому относится наш поселок. Скорая отказалась ехать, намекнув, что плохо отцу на почве алкоголя, — говорит Алексей. — В воскресенье папа не смог встать с постели. Но на скорой сказали, что машина ушла в другое село и связи с ней нет. Там вообще нет мобильной связи. Мол, ждите, когда вернется. Я четыре раза звонил в скорую помощь Медвержьегорского района, в ЦРБ, и там четыре раза бросали трубку. Говорили, что у нас в поселении машина есть, значит, она и должна нас обслуживать. А у них одна бригада и свои сердечники — к нам отправить ее невозможно.
Через несколько часов друг семьи перехватил паданскую скорую, которая возвращалась с вызова, и буквально уговорил бригаду ехать к дому Клесов. К тому времени Владимир впал в кому. На полдороге в больницу, уже в скорой, он умер. Машина развернулась и привезла тело покойного обратно — родственникам. Владимиру было 62 года.
После того как Новая» рассказала об этом случае, минздрав Карелии незамедлительно принялся довольно своеобразно опровергать факт неоказания медпомощи: подтвердив, что единственная скорая была на вызове в другом селе, что родственники звонили в ЦРБ и что из ЦРБ машину к ним высылать не стали, а также что к моменту приезда врачей пациент был в тяжелом состоянии и умер «при транспортировке». Больше того, в СМИ появился
комментарий главврача медвежьегорской ЦРБ Галины Алуповой, содержащий сведения, составляющие медицинскую тайну, — диагноз пациента, информацию о том, что он якобы давно не обращался к врачам и злоупотреблял алкоголем.
Оставив в стороне этический аспект таких комментариев, зададимся вопросом: как сказанное — даже если все это правда — может оправдать смерть?
Прошлой осенью в столице республики скорая помощь забастовала — случай беспрецедентный даже в нынешних российских реалиях. Забастовка была итальянской: медики отказались работать сверх нормы, положенной на одну ставку, потребовали повысить зарплату и довести число бригад до положенного по стандартам. В конце декабря забастовку приостановили: минздрав начал реорганизацию службы скорой помощи, правительство Карелии заявило, что этой службе дадут юридическую и финансовую самостоятельность, больше того, заработает единый республиканский диспетчерский центр, который будет координировать не только скорую помощь, но и медицину катастроф, и санавиацию.
Новости из будущего — любимый жанр чиновников. В конце декабря был распространен этот анонс, но воз и ныне там. В огромной — 150,6 тысячи квадратных километров — республике с ужасающими дорогами нет четко организованной эвакуации экстренных пациентов. Это диагноз всей системы здравоохранения.
Случай Владимира Клеса вовсе не единственный. 30 декабря стало известно о смерти женщины от инсульта в той же медвежьегорской больнице, куда ее привезли из другого района — Пудожского, поскольку в местной ЦРБ не оказалось нужного оборудования. Везли женщину, по словам родных, не на реанимобиле, а на обычном УАЗе. «Нашу маму в тяжелом состоянии целый час катали по городу: заезжали еще за одним больным, за медсестрой и на заправку. Сопровождающая медсестра села в кабину к водителю, а не рядом с больной. По дороге у мамы были адские головные боли, она кричала и просила о помощи. Может, благодаря одной из дочерей, которая стояла на коленях и фиксировала руками голову, наша мама живой добралась до Медвежьегорска», — цитирует родственников покойной местное издание «Губернiя Daily». По данным журналистов, в больнице пациентка еще полчаса ждала врача в коридоре, а затем скончалась.
На вопросы у чиновников есть простой и удобный ответ: нет денег.
Вот и сейчас Карелия просит у Москвы шесть миллиардов на модернизацию первичного звена здравоохранения. Прием, успешно практикуемый в соседней Мурманской области: откажет федеральный центр — будет на кого свалить разруху, не откажет — деньги будут творчески освоены, а пациенты продолжат умирать. Потому что медицина — это не деньги, а люди и отношение к ним. Которое их убивает.
