На подъезде к хутору Веселый, в 30-ти километрах от Ростова-на-Дону, у дороги со стороны кладбища днем и ночью горят костры.

— Никаких рвов тут нет, и колючей проволоки тоже. Пишут про нас всякую ерунду, что мы тут противотанковые ежи уже в ход пускаем, — жалуется бывший директор Веселовской школы Генадий Запорожцев, который вместе с односельчанами несет вахту. — Стоим с лопатами и граблями, даже вил нет. Чистим лесополосу от мусора, сухостой жжем здесь, у дороги. Чего без дела стоять? Заодно и греемся — ночью в степи минус десять, ветер, темно, холодно. А журналисты из Ростова приезжают, снимают нас издалека, потом пишут, что мы палы устраиваем и на людей кидаемся.

На круглосуточном посту жители Недвиговки, хуторов Веселого, Щедрого и Калинина стоят с 24 октября — с момента, когда региональный «мусорный оператор» ГК «Чистый город» начал строить в Мясниковском районе Межмуниципальный экологический отходоперерабатывающий комплекс (МЭОК).

Жителям Недвиговского сельского поселения эти планы «Чистого города» не понравились, и они решили тяжелую технику, которая идет на стройку, через свой хутор не пускать.

Всего в рамках так называемой «мусорной реформы» в Ростовской области должно быть построено восемь МЭОКов. В 2017 году стало известно, по меньшей мере пять из них построит ГК «Чистый город», который несколько лет назад ввел в Волгограде крупный мусороперерабатыващий комплекс и теперь готов распространять полученный опыт.

Ожидалось, что с 1 января 2019 года мусор в Ростовской области начнут утилизировать по-новому, на него был введен новый тариф и разработаны новые формы взаимодействия с оператором. Но уже к середине года стало понятно, что «мусорная реформа» в регионе с треском провалена.

Началось все с западной окраины Ростова — микрорайона «Левенцовка», где жители узнали, что свалку, которая находится в километре от их домов и которую власти города должны были закрыть в 2014 году, никто закрывать и не собирался.

— Людей, живущих там, можно понять: сильная, накатывающая волнами вонь не позволяет им жить в комфортных условиях. У многих квартиры в ипотеке, они даже переехать вряд ли смогут в ближайшие годы, — рассказывает один из лидеров протеста в Левенцовке Елена Пелецкая.

А когда стало известно, что свалку не только не закроют, но еще и расширят для строительства МЭОКа для Ростова и Мясниковского района, протесты ужесточились. Начались пикеты, собрания, встречи с депутатами и чиновниками. Активисты наладили работу со СМИ, настойчиво тиражировали свой опыт в соцсетях.

Один из экологических активистов Ростова, который поддерживает идею переработки мусора, Николай Ларин считает, что в случае с протестами в Левенцовке власти упустили момент конструктивного информационного взаимодействия с людьми, и вместо экологической повестки протестующие начали формировать в регионе повестку политическую.

— Власти не уделили внимания информированию населения о целях и задачах самой реформы, в том числе и о современных технологиях.

— Надо было разговаривать с людьми, объяснять. МЭОК — это не свалка, это сортировка и переработка более 60% отходов. На полигоне по специальной технологии захораниваются остатки для биокомпостирования.

Но не привыкшее доверять инициативам властей население от увещеваний начало лишь активнее выходить на акции протеста. Неожиданно на сторону протестующих встали ростовские военные: они не дали согласие на создание «площадки временного накопления», а по сути — новой свалки. ЧП в аэропорту «Жуковский», где из-за соседства со свалкой в двигатель самолета залетела птица, и его пришлось сажать на кукурузное поле, показало, что военные волновались не зря.

Хотя уже в конце 2018 года стало понятно, что протестующие выиграли: власти Ростовской области отказались строить МЭОК на окраине города-миллионника и начали подыскивать площадку в Мясниковском районе.

— Открытый диалог с властями набирает обороты, — радуется Елена Пелецкая, подчеркивая, что у протестующих вопросов гораздо больше к властям, нежели к региональному оператору, который собирался к старой свалке на 14 га добавить 5 га новой «площадки временного накопления». — Выступления общественников, безусловно, внесли свою лепту в сворачивание проекта и его перенос в Мясниковский район. Главное, что необходимо понимать: не сам инвестор (ГК «Чистый город») пришел и выбрал участок в этом районе. Ему эту территорию предоставил город, как оптимальную, готовую к реализации проекта, со всеми допусками и отсутствием ограничений.

О том, что к ним может приехать главная городская свалка Ростова-на-Дону, жители хутора Веселый узнали в начале 2019 года, и, конечно, не обрадовались.

— Я переехал сюда 6 лет назад из Ростова, у нас ребенок очень болел, — говорит заместитель председателя Межрегиональной инициативной группы 39-летний Дмитрий Корейша. — Всего 30 км от Ростова, но здесь природа, лес, поля, свежее молоко, продукты чистые. Три года к врачу не обращались с ребенком. И тут — такая новость. Конечно, возмутились.

Для строительства полигона под ростовский мусор «Чистый город» выкупил у Мясниковского района 98 га сельхозугодий, которые до этого местные депутаты тихой сапой перевели в земли промышленного назначения. Активисты настаивают, что перевод был проведен с многочисленными нарушениями. На общественных слушаниях люди однозначно дали понять — никакой полигон им здесь не нужен.

— По этому полю проходил дренажный канал, под нами — большое озеро, из-под поля родник бьет — все это связано с водной системой Таганрогского залива и Азовского моря. Сейчас там снимают плодородный слой, роют котлован и убеждают нас, что будут хоронить то, что не смогут переработать. Но мы до сих пор не смогли ознакомиться с документами, необходимыми для госэкспертизы. Без этих документов строительство невозможно.

В своем нежелании жить по соседству со свалкой жители Недвиговского сельского поселения зашли так далеко, что провели собственную экологическую экспертизу. Деньги на нее — 300 тысяч рублей — собирали всем миром.

— Давали, кто сколько мог, — рассказывает Геннадий Запорожцев, которого власти считают оргнизатором протеста. — Никто никого не заставлял. Использовали связи, некоторые специалисты делали нам заключения бесплатно. Экспертиза показала: строить здесь полигон нельзя. А когда по хутору пошли 70-тонные строительные машины, терпение у людей лопнуло.

Кто из протестующих перекопал дорогу — сейчас не говорят. С конца октября проехать в хутор разрешают только легковым и малотоннажным машинам. Тяжелая строительная техника вынуждена идти в обход. Не обошлось без приключений.

В декабре Геннадия Запорожцева вызвонил местный участковый: он попросил прийти в центр хутора — якобы должен был приехать министр ЖКХ Ростовской области. Поговорить с министром собралось и несколько десятков хуторян.

— Министр не приехал, а на следующий день на меня составили протокол по ст. 20.02 КоАП (организация несанкционированных массовых акций), — рассказывает Геннадий Серафимович. — Штраф дали 10 тысяч, в конце января в Ростове будет апелляция — приезжайте.

Он рассказывает о визитах полицейских, которые представились сотрудниками Центра по противодействию экстремизму. Их часто видят на собраниях и встречах, которые теперь для всех четырех хуторов Недвиговского сельского поселения стали нормой.

Бабушки каких-то пирожков напекли, угощали всех. Сейчас вот взялись лесополосу чистить. Да, стоим не пропускаем машины. Потому что это — наша земля. У нас у всех паи. До всей этой истории у меня был земельный пай, я планировал его продать за миллион рублей. Сейчас мне за него едва дают 200 тысяч. Эта история нас всех очень сплотила.

Доходило и до откровенной уголовщины.

Эта история лишь чудом не закончилась трагедией: за трактористом погнались селяне, трактор удалось остановить. Напоследок тракторист попытался вытрясти Бабичева из ковша, мужчина выпал и получил сотрясение мозга. Что это было, полиция Мясниковского района не выяснила до сих пор.

Протестующие жители Веселого уверены в своей будущей победе. Они подготовили иск к администрации района, которая продала их землю мусорному оператору. Недавняя новость о том, что в Архангельской области эко-активистам удалось отстоять Шиес, и суд принял решение сносить незаконно возведенные там объекты для приема мусора из Москвы, воодушевила «веселовских партизан».

Еще одна история со счастливым концом в конце прошлого года произошла в Кавминводах. Там правительство Ставропольского края несколько месяцев лоббировало строительство завода по производству нитроцеллюлозы на месте бывшего уранообогатительного завода в Лермонтове, рядом с хранилищем радиактивных отходов. Но местные активисты за пару недель собрали более 6 тысяч подписей, организовали штаб протеста, провели несколько встреч с чиновниками, где дело дошло до откровенных угроз. После того, как во всех городах Кавминвод эко-активисты подали заявки на одновременное проведение митингов, власти решили перенести взрывоопасный завод в Невинномысск, где появление еще одного химпроизводство никого особо не удивило.

— Завод должны были построить на возвышенности, любая утечка кислот могла размять слой почвы и обнажить ураносодержащие «хвосты». Это пессимистичный сценарий. Но даже сценарий оптимистичный, без катастрофы не слишком хорош. Лермонтов — географический центр Кавминвод, где выстроена хрупкая экосистема, которая может не пережить индустриального давления, — говорит координатор информационного штаба ставропольского протеста Андрей Козлов.

Он считает, что власти Ставропольского края оказались не готовы к объединению протестующих.

— Участниками протеста стали люди диаметрально противоположных убеждений: коммунисты, либералы, националисты, представители национальных меньшинств, — говорит он. — Протест быстро перерос Кавминводы и вышел на краевой уровень. То, что мы организовали сбор подписей в Ставрополе и других городах; то, что впервые протест поддержали и простые люди: рабочие, бюджетники, студенты, и представители местной элиты: бизнесмены, уважаемые члены профессиональных сообществ, даже чиновники (тайно, само собой) — все это показало власти, что случилось для них страшное: недовольные смогли объединиться.

Политолог Дмитрий Фетисов не считает, что истории в Ростове и Лермонтове — полностью идентичны, но соглашается, что некомпетентность чиновников на местах начала усугубляться растущей протестной изобретательностью населения.

— В целом, да, прослеживается тенденция, что после Шиеса и акций в Волоколамске власть острее реагирует на ситуации, которые способны вызвать протест населения по экологическим темам, — считает Фетисов. — При этом, так как в Кремле все равно вынуждены реализовать «мусорную реформу», которая не имеет ни четкого круга ответственных, ни должного PR-сопровождения, а мэрия Москвы ищет пути утилизации московского мусора, то в ближайшем будущем количество протестных акций, связанных с экологической тематикой, может вырасти.

Председатель Клуба политического действия «4 ноября», политтехнолог Сергей Смирнов не видит в участившихся вспышках экологической протестной активности серьезных политических угроз.

— Большинство экологических протестов локальные и кратковременные. Зачастую протестующие выступают не против проблемных объектов (например, против мусорных полигонов или мусоросжигательных заводов), а против того, что эти объекты размещают или планируют размещать у них под боком. А как только власти соглашаются перенести их на другие территории, протестные акции прекращаются. Это, кстати, одна из причин, почему экологические протесты не перерастают в массовые экологические движения и не приводят к созданию реальных экологических политических партий. Хотя оппозиционные партии и пытаются «пристраиваться» к этим протестам, как раньше они «пристраивались» к протестам обманутых дольщиков или шахтеров, которым не выплачивали зарплату.

Дмитрий Фетисов, наоборот, склонен видеть в людях, которые собирают деньги на экологическую экспертизу и два с половиной месяца по ночам сторожат дорогу к хутору, реальную угрозу. Для начала — региональным чиновникам:

— Несмотря на то, что после Шиеса внимание к проблеме повысилось, его нельзя назвать достаточным. Скорее всего мы увидим, что пройдут акции протеста в регионах. И на это Кремль будет вынужден реагировать еще острее: проводить кадровые перестановки, разграничивать зоны ответственных и искать пути решения проблемы другим способом. Но скорее всего на практике протест в регионах будет нарастать ближайшие год-два. А дальше либо рассосется, если позиция общественности будет услышана, либо вырастет в масштабный федеральный протест, соизмеримый с протестами против монетизации льгот или по итогам выборов в Госдуму 2011 года.