На первый взгляд может показаться, что судья покусился на краеугольный камень общественной формации — неприкосновенность частной собственности, на которой зиждется не только Америка, но и вся западная цивилизация. Не иначе как из мелкой политической мести: Сноуден рассказал всему миру о том, как правительство США проводит тотальную слежку за гражданами, за это его объявили предателем, а теперь подвергают цензуре, требуя одобрения местного КГБ, и собираются отнять честно заработанные деньги.

В реальности, однако, судья не посягнул на частную собственность, а, напротив, встал на ее защиту:

То есть формально речь идет не о политике, а о копирайте.

Через два дня после Сноудена в том же самом поселке Александрия тот же самый судья Лайам О‘Грейди предписал крупнейшему американскому провайдеру интернета Cox Communications выплатить Sony Music, Universal Music Group, Warner Music Group и EMI компенсацию в размере 1 миллиарда долларов за то, что клиенты этого провайдера скачали из интернета 10017 музыкальных композиций.

Cox Communications не бесправный беглец, скрывающийся в России, а могучая корпорация с 10 миллиардами долларов ежегодного дохода, поэтому что-то подсказывает, что безумной компенсации — по 100 тысяч долларов за каждую скачанную песенку — партия копирайта не увидит.

В декабре 2015 года судья О‘Грейди уже рассматривал иск BMG Rights Management к Cox Communications. Тогда истец требовал 200 миллионов долларов за скачанные 150 тысяч музыкальных композиций. По итогам разбирательств 150 тысяч песен превратились в 1397, а компенсация с 200 миллионов долларов снизилась до 25.

Догадываюсь, что для моих соотечественников Cox Communications, судья Лайам О‘Грейди и даже штраф на миллиард долларов — не более, чем тени в пещере Платона. Поэтому предлагаю использовать инфоповод для того, чтобы разобраться не с американским прецедентным правом, а с самим неавторизованным потреблением интеллектуальной собственности. Тем более, что такое потребление является повседневной реальностью каждого человека, когда-либо пользовавшегося компьютером в нашей стране.

До цифровой эпохи вопрос копирайта, то есть защиты продуктов интеллектуальной собственности, не вызывал ни проблем, ни нравственных сомнений. По очевидной причине: тиражирование интеллектуального продукта в реальной жизни связано с материальными затратами. Соответственно, покупая книгу или грампластинку, люди понимали, что часть их денег пойдет на вознаграждение автора, а часть — на компенсацию затрат и разумную прибыль издателя, который потратился на печать книг или штамповку пластинок.

Цифровой продукт сделал процесс тиражирование полностью беззатратным, поэтому у потребителей возникла идиосинкразия со здравым смыслом: кому мы платим за право скачать музыкальную композицию или видеофильм в интернете?

Понимая бессмысленность претензий на покрытие несуществующих трат на тиражирование, защитники традиционного копирайта навязали обществу миф о священной компенсации интеллектуального труда.

Остальное забирают себе издатели, которые за отсутствием процесса издания как такового, переквалифицировались в распространителей (дистрибьюторов).

Потребители чувствуют несправедливость и фальшь традиционного копирайта, навязанного цифровому пространству, поэтому поступают в соответствии со здравым смыслом: скачивают понравившуюся композицию бесплатно.

Надо сказать, что сама цифровая индустрия давно нашла выход из ситуации — это подписная модель, знакомая каждому пользователю стриминговых сервисов (Яндекс.Музыка, Apple Music, Google Play Music, Spotify, Deezer, Tidal, Zvooq).

Мастодонты старого бизнеса, проворонившие все тренды и оказавшиеся на обочине истории, стриминговые сервисы ненавидят лютой ненавистью, сами перестраиваться не в состоянии, поэтому используют последний и единственный инструмент выживания — прецедентное право и провинциальные суды вроде того, что действует в Александрии, штат Вирджиния.

Посмотрим теперь, как развивалась борьба с нарушителями традиционного копирайта в эпоху интернета. Она проходила в три этапа.

В начале нулевых Партия вечного доения приняла стратегическое решение: преследовать по суду и наказывать частных граждан. Мир надолго запомнил душещипательные история о том, как одинокую мамашу с пятью детьми где-то в дебрях провинциальной Америки суд оштрафовал на 100 тысяч долларов за скачивание из интернета то ли 7, то ли 9 музыкальных композиций.

Как бы там ни было, стратегия «Застращай реднека!» результата не дала: нетизане репрессий не испугались, а когда на смену централизованным и оттого уязвимым напстеру и гнутелле пришел торрент, пиратство окончательно вышло из-под контроля.

В период с 2003 по 2008 годы было подано 35 тысяч судебных исков на частных лиц, из которых удалось довести до компенсации единицы. Стратегия окончательно сошла на нет после того, как суды в массовом порядке стали отклонять иски уже на стадии предварительного рассмотрения.

Следующие пять лет Партия вечного доения собиралась с мозгами, придумывая свежий ход, и таки придумала.

В 2013 году родилась Six Strikes System, система шести ударов (формальное название — Copyright Alert System, система предупреждения копирайта), которую планировали осуществить с помощью провайдеров интернета.

Смысл «шести ударов»: всякий раз, как тебя застукают за скачиванием торрента (предполагалось, что эту информацию будет поставлять провайдер), тебе будут присылать предупреждение (тот самый Strike, удар). С каждым новым ударом репрессии будут ужесточаться вплоть до… снижения скорости доступа к интернету!

Почему так игрушечно? Потому что веры в эффективность «шести ударов» никогда не было:

Оказалось, однако, что представления о совести у сторонников традиционного копирайта и обитателей новой цифровой реальности не совпадали, поэтому система «ударов» продержалась всего два года и, главное, не принесла ни копейки. Характерно, что безденежье случилось не столько по вине технологий, сколько из-за саботажа со стороны провайдеров.

Статистическое исследование показало, что провайдеры реагировали лишь на 0,3% всех случаев незаконных скачиваний, на которые указывали ему поборники копирайта. При этом пиратский трафик за отчетный период вырос на 4,54%.

После нового фиаско борцы за сохранение прошлого перешли к заключительному этапу бессмысленного сопротивления: конечных пользователей оставили, наконец, в покое и, начиная с 2015 года, переключились на преследование самих провайдеров.

Помимо уже упомянутого Cox Communications под жернова американских судов попали провайдеры Charter, его подразделение Bright House Networks, RCN и Grande Communications.

Сейчас третий этап борьбы достиг кульминационной фазы и, судя по всему, штраф в 1 миллиард долларов, выставленный Cox Communications, поставит жирную точку в затянувшемся до неприличия противостоянии.

Это, впрочем, уже из разряда гаданий, и к сути дела отношения не имеют.

Суть же такова, что случившиеся в последнее время технологические изменения обессмысливают уже даже не борьбу поборников традиционного копирайта с контрафактом, а сами понятия — и контрафакта, и копирайта. По той простой причине, что не будет ни первого, ни второго.

В одной из недавних колонок я эти изменения поминал, правда, в косвенном контексте. Речь шла об экспансии технологии децентрализованного распределенного реестра (блокчейна) в индустрию развлечений. Вернее, не об экспансии, а об уничтожении индустрии развлечений как таковой. Или совсем уж точно: о превращении доильного аппарата, придуманного посредниками для эксплуатации творческих личностей, в частный бизнес самих творческих личностей.

На базе блокчейн-технологий уже существуют готовые модели, позволяющие писателям, музыкантам, композиторам и любому творческому человеку напрямую выстраивать денежные отношения со своими слушателями, зрителями и поклонниками. Никаких продюсерских центров, никаких дистрибуторов, никаких лейблов, никаких издателей, никаких Sony, Apple Music и Youtube, а только глобальное цифровое пространство, в котором создатели и потребители интеллектуальной собственности взаимодействуют напрямую, монетизируя свои отношения внутри самой системы с помощью нефиатных денег.

То обстоятельство, что денежные отношения выстраиваюся внутри самой системы децентрализованной дистрибуции, позволяет исключить и посредников другого рода — традиционные кредитно-денежной институты вроде банков.

Может показаться, что я выдаю технологии туманного будущего за существующую реальность, поэтому перечислю несколько крупных блокчейн-проектов, которые уже сегодня могут использовать музыканты для получения справедливого вознаграждения за свое творчество: Mediachain, Ujo, Choon, Open Music Initiative, Musicoin, Mycelia, Viberate, Blokur, Smackathon, Emusic, Voise, Musiclife, Bitsong, Digimarc, Blockpool, Audius, Immusik.

Походу хочу развеять и другое заблуждение: говорят, что криптоэкономика никогда не сможет существовать без посредников в виде бирж, обменивающих криптовалюты на фиатные доллары и рубли.

Подобные утверждения — от незнания. Кастодиальные (доверительные) биржи — это прошлый этап и сейчас полным ходом осуществляется переход криптоэкономики на пиринговые транзакции и атомарные свопы, позволяющие конечным пользователям обменивать криптовалюты на фиатные деньги и обратно напрямую.

Раскрою тайну, которую стараются не афишировать даже в мейнстримной прессе, занятой криптотематикой: в 2019 году на т.н. «сомнительные» криптовалютные биржи (то есть те, что не поддерживают требований KYC/AML и хранят полную анонимность своих клиентов) приходится 64% всех обменных операций с криптовалютами (316 миллиардов долларов).

В завершении хочу сказать пару слов и в защиту радетелей вечного доения. Их можно понять, они как умеют отстаивают собственные интересы. И не важно, что их интересы отличаются от интересов творческих личностей и потребителей креативных продуктов. Главное, что у всех должно быть право на выживание.

Единственный способ поставить точку в затянувшемся противостоянии — эволюционировать, привести реальность в соответствие с технологическим уровнем развития современного общества и цивилизации.

Очевидно, что вместе с самим термином исчезнет и вся многочисленная армия его служителей: что из индустрии развлечений, что из кредитно-финансового молоха. Убежден, что после переквалификации посредники проявят себя отличными специалистами — уже в новых, более этичных сферах деятельности.