— Как вы, человек с архитектурным образованием, урбанист, пришли в политику?

— «Городские проекты» — сильно политизированная организация, и она была такой всегда. Перемены в городе — это политика. Когда мы выбираем, каким путем пойдем в городской политике — ошибочным путем строительства бесконечных дорог или путем развития общественного транспорта, — это то же, что выбирать, пойдем мы по пути свободного демократического государства или по пути недемократической формы правления. Принципы те же. Это запрос снизу, это готовность людей, которые находятся у власти, слушать экспертов.

— В России есть противопоставление политики и «хозяйствования». Урбанистов скорее считают «хозяйственниками» — наделать домов, настроить дорог… Вы это противопоставляете?

— Большая ошибка — противопоставлять такие вещи. «Крепкий хозяйственник» — архетип, созданный властью. Это синтетическая конструкция, специальный имидж, который создавался в свое время Лужкову. Это человек, которому «не до ваших политических разборок, он выше этого, он занимается делом». Эта мантра очень сильно сквозит во всей деятельности «Единой России».

— Перефразируя председателя столичного парламента, «Мосгордума — не место для политизации».

— На одном заседании рядом со мной сидит депутат «Единой России» — в телефоне играет. Начинается обсуждение, она встает с места, кричит: «Не мешайте нам работать!» Это квинтэссенция того, что там происходит.

На первом заседании была большая дискуссия о том, почему нет отдельной комиссии по экономике, по бюджету. Я вышла с тем, почему нет отдельной комиссии по транспорту. Ответ, который мы получили: «Не учите нас тут депутатствовать».

— Вы член партии «Яблоко» и в политике не первый год, но баллотировались до этого только раз — на выборах в Законодательное собрание Калужской области в 2015 году. В 2017 году, когда была активная муниципальная кампания, вы не баллотировались. Вам не говорят, что у вас опыта муниципального депутатства нет?

— Мне в твиттере чего только не предъявляют. Я совершенно спокойно к этому отношусь, никакого отношения к реальности это не имеет. Это космос, в котором обитают представители «Единой России». Они этот мир придумали и делают вид, что в нем живут.

В системе, где много лет выхолащивалась какая-либо политическая деятельность, независимая политика, конечно, не будет независимых политиков с опытом депутатства в Мосгордуме, в Госдуме, с опытом управления городами. Их нет, потому что этому опыту неоткуда взяться. «Вы сначала плавать научитесь, а мы потом в бассейн воду нальем».

Предвыборная кампания

— От «Городских проектов» на выборы в Мосгордуму шли вы и Анастасия Брюханова. Ее сняли с выборов, забраковав больше 20% всех подписей. Ваша избирательная кампания прошла довольно тихо, за исключением ночного обыска у родителей. Это потому что вас считали неопасной?

— Думаю, да. Мы с Настей — достаточно близкие подруги, шли на выборы в тандеме. Я архитектор, более мирный персонаж, а Настя — действующий мундеп, человек боевой.

Сняли кандидатов Навального, у «Яблока» сняли очень сильную, очень опасную для мэрии [Елену] Русакову. Сняли реально сильных кандидатов — [Дмитрия] Гудкова, [Илью] Яшина. Я думаю, что не попала в этот список, потому что в тот момент казалась менее активной, менее опасной. Элемент случайности.

— Во время летней череды протестов вокруг выборов в Думу было несколько зарегистрированных кандидатов, которые выходили на протесты с незарегистрированными. Одного такого — Сергея Цукасова — сняли с выборов. Вы на акции не выходили. Это было ваше решение, или никто не звал?

— Не то чтобы не звали: когда тебя не зовут, можно самому прийти. Так сложилось, что я в это время занималась кампанией. Было колоссальное количество вещей, которые надо было сделать. Если бы я вместо того, чтобы заниматься кампанией и агитировать, пошла бы на несогласованную акцию, меня бы арестовали, и я бы неделю-две-три посидела. Кандидат — незаменимый человек. Если я не в поле, если я не агитирую, кампания потеряна.

— У вас был лозунг в предвыборной кампании: «От лавочек и троллейбусов к новой России». Что он значит?

— Этот лозунг у нас еще с муниципальной кампании 2017 года. Чтобы построить новую Россию, прекрасную Россию будущего, мы должны ее строить буквально в каждом дворе. Это значит, что идти надо на все выборы, в том числе муниципальные. Да, у мундепов нет почти никакой власти, хотя мы сейчас видим, что действующие мундепы могут быть яркими политическими фигурами.

Прекрасная Россия будущего построится в каждом дворе. От самого маленького муниципального депутата — до президента.

Трамваи и троллейбусы против электробусов

— Чем конкретно вы занимаетесь в «Городских проектах»?

— Одна из вещей, которую мы делаем давно, — проекты преобразований. Концепция того, как может выглядеть место, если сменить приоритеты. Мы выпустили недавно [концепцию преобразования] площади Рогожская застава. Началось с того, что мне написала мундеп Таганки Наталья Макарова. К ней обратились автомобилисты с проблемой — они не могут проехать, потому что мешают пешеходы.

Проблема этой площади в том, что там огромное, бессмысленное асфальтовое пространство и нерациональное распределение пешеходных потоков. Одна маленькая жалоба вылилась в то, что мы сделали концепцию преобразования этого пространства. Часто в наших концепциях мы убираем пространство для автомобилей и отдаем пешеходам. Реально мы даже не отнимаем пространства у автомобилей. Всё так дурацки устроено, что даже имеющееся у машин пространство глупо организовано. Оно недоступно и не используется. Небольшой реорганизацией движения можно добиться высвобождения большой территории и организации там пешеходного уличного пространства.

Мы делали концепцию для Тверской улицы, Газетного переулка, Малой Бронной. Мы регулярно показываем, как должны выглядеть улицы Москвы.

— Вы уже сталкиваетесь с противодействием автомобилистов? Есть визуальное ощущение, что в Москве все на машинах.

— Это обманчивое впечатление, потому что автомобиль чудовищно неэффективен. Никакие автомобили, никакой убер, никакой карпулинг не спасут от пробок. Транспорт много лет изучается: явление карпулинга (когда людей должны подвозить) изучено, сейчас уже появился массив данных об убере. Это не работает.

— Во время предвыборной кампании вы называли себя «кандидатом от трамвайной партии». Почему в городе так мало трамваев?

— Если послушать риторику мэрии, они очень даже «за» трамваи. Регулярно отчитываются о том, сколько новых классных трамваев закупили. Но декларации мэрии не всегда соответствуют действительности. Да, у нас покупается много новых трамваев, но у нас не строятся новые трамвайные линии! Вообще. За много лет у нас их проложено 500 метров — кольцо на Белорусской. Хотя были гигантские планы: трамваи в Бирюлеве, в поселке Северный, по Ленинградскому проспекту, по проспекту Сахарова, перестройка монорельсов в трамвай. Эти проекты просто не делаются.

— Разве трамваи — не что-то романтическое, из XX века, отошедшее в другую эпоху? Вместо них появляются инновационные проекты вроде электробуса.

— Проект электробуса появился, потому что в планах Собянина было по-тихому выпилить троллейбусы и оставить Москву с дизельным транспортом. Москвичи возмутились. Отказ от электротранспорта и переход на дизель — это серьезное ухудшение условий жизни. Это огромное увеличение количества выхлопов, а в Москве действительно тяжело с экологией, это выражается и в запросе на электрический транспорт, и в запросе на отказ от реагентов.

Поэтому родился электробус. Но технология, которую выбрала мэрия, по моему мнению, — самая неудачная из всех. Москве идеально подходит электробус с динамической подзарядкой — так называемый In-motion-charging electric bus, его еще называют троллейбусом с увеличенным автономным ходом. Это машины, способные половину пути проводить, заряжаясь под проводами, а половину пути — без проводов.

Зачем московская мэрия выбрала дорогой способ зарядки с низкой эффективностью? Электробусы из-за своего способа зарядки вынуждены простаивать: в пути они около 60% времени. Обычный троллейбус или автобус 90% рабочего дня в пути. Электробусы чудовищно дорогие. Чудовищно неэффективные. С нашими нормативами водитель должен находиться во время зарядки в кабине из соображений безопасности. Они еще и жрут рабочее время шофера, а это одна из самых дорогих штук в обслуживании транспорта.

— Вы сдали свою служебную машину?

— Я ее не брала. Депутатам, которые работают на непостоянной основе, не получают зарплату в Думе, машина полагается по запросу. Я не запрашивала машину — мне она не нужна.

— Вчера видела у вас в инстаграме, как вы пытались на велосипеде куда-то добраться.

— В смысле пыталась? Мой велосипед припаркован внизу. Единственное ограничение на езду зимой на велосипеде — это грязь. Грязная снежная каша реально мешает ездить. Когда погода хорошая, снежной грязи нет, улицы убраны, никакой проблемы для езды на велосипеде нет. Скандинавские страны развивают у себя круглогодичный велосипед, то же самое в Канаде. Никто не бросает велосипед из-за того, что зима. Люди бросают велосипед, потому что невозможно проехать. Если инфраструктура поддержана должным образом, велодорожки расчищены либо утрамбованы, если нет грязи и льда, можно спокойно ехать.

Бюджет Москвы, домашнее насилие и «московское дело»

— Одной из главных мотиваций независимых кандидатов, которые баллотировались в Думу, была возможность влиять на принятие бюджета Москвы. Бюджет в итоге приняли. Удалось сделать что-то, чтобы его изменить?

— Удалось привлечь общественное внимание к вопросам бюджета. На протяжении нескольких недель его реально обсуждали. Впервые за много-много лет появился хоть какой-то публичный процесс.

Что касается практического значения — отменить бюджет, изменить бюджет, — реального влияния ноль. Всё равно у «Единой России» сейчас большинство. Как мы видели, они смогли убедить достаточно большое количество депутатов проголосовать за бюджет.

— Судя по результатам голосования, у фракции «Яблоко» не было консолидированного решения по бюджету — Сергей Митрохин голосовал «за». Почему?

— Думаю, Митрохин совершил ошибку. Он, видимо, думал, что его электорат поддержит его, активистские группы, достаточно лояльные ему. Как я понимаю, они его не поняли. Но это ему теперь иметь с этим дело: налаживать контакт с этими людьми, объясняться перед ними.

— Из четырех депутатов фракции вы самая активная. Те же поправки о транспорте, которые вы предлагали внести в бюджет, вы зачитывали едва ли не полчаса. И на заседания вы все время ходите. Зачем вам это?

— На заседания нужно ходить, к ним нужно готовиться, чтобы помешать «Единой России» под видом незначительной фигни протаскивать опасные законопроекты. У них есть такая привычка: они любят сваливать много голосований в одно. Почему я, кстати, голосовала против поправок бюджета? Потому что 26 поправок объединили в одно голосование. Как можно за 26 поправок голосовать одновременно? Объединили их по такому принципу: это поправки, которые были одобрены редактором проекта, то есть главой Департамента финансов [Еленой] Зяббаровой. Они были одобрены в мэрии, и за них было предложено голосовать скопом. Но я не могу так! Я не могу голосовать за 26 разнообразных поправок, которые объединены по тому принципу, что их одобрила мэрия.

— Бюджет принят. Чем теперь вообще будут заниматься депутаты Мосгордумы?

— На самом деле еще много чем интересным будем заниматься. Нам предстоит сейчас утверждать то, как расходовался бюджет в 2019 году. В какой-то момент должен быть отчет мэрии, отчет московской полиции.

— На федеральном уровне сейчас идет дискуссия вокруг Закона о домашнем насилии. Довольно мало политиков говорят на эту тему. Вы были на пикетах в поддержку закона. Поддерживаете борьбу за закон?

— Тут вопрос: если вы не поддерживаете, вы с кем? С НОДовцами? С [православным движением] «Сорок сороков», где бьют жен?

Домашнее насилие — реально большая проблема в России, а у нас такая политика: «Когда убьют, тогда и позвоните». Понятно, что с этим что-то нужно делать. Посмотреть на противников законопроекта — это же просто дичь! Любители «Домостроя», которые отстаивают свое право бить жену.

— Когда вы въехали в кабинет депутата Мосгордумы, рядом с флажком «Яблока» и России поставили радужный флажок ЛГБТ. Вам было важно показать, что вы поддерживаете ЛГБТ-сообщество?

— Этот флажок приехал ко мне из петербургского «Яблока». Там были муниципальные выборы летом — в штабе поставили эти флажки. На этапе отбора кандидатов задавали вопрос: «Как вы относитесь к ЛГБТ?» Людей с гомофобной позицией штаб «Яблока» не выдвигал на выборах.

Это такой же водораздел — либо вы признаете, что у нас должны соблюдаться права ЛГБТ-людей, либо вы с НОДовцами и прочими любителями домостроевского угара.

— К независимым кандидатам, которые вели кампанию летом, предъявляют претензии, что они забыли о фигурантах «московского дела». Проблема политических репрессий отошла на второй план?

— Мне не хочется этого говорить, но вопрос политических репрессий в какой-то момент уйдет с первого плана. К сожалению, люди действительно привыкают, это перестает быть новостью горячей, возмущающей. Это плохо, но с этим невозможно что-то поделать. Общество не может долгое время находиться во взвинченном состоянии, в ощущении несправедливости. Тех, кто может, единицы. Это требует внутреннего ресурса, даже героизма. От массового москвича этого ожидать невозможно. С другой стороны, организовали акцию «метропикет», которая проходит по пятницам. На нее выходит довольно много людей.

Я думаю, никто не забыл. Просто невозможно все время быть в таком напряжении.

— «Яблоко» в Мосгордуме выступило с заявлением о «московском деле» и политических репрессиях. Будете еще что-то делать?

— Сложно что-то сделать с этим. Но можно попробовать что-то менять. При каждом удобном случае говорить, что у нас система несправедлива. Мы дважды назначали мировых судей, я выступила с речью и оба раза голосовала против. Не потому что я имею что-то против конкретных людей, а потому что это система, которая кует людей, сажающих ребят за решетку.

Вся судебная система абсолютно нерабочая. Она не выполняет тех функций, которые должна выполнять судебная система в здоровом современном государстве. Эту систему можно демонтировать. Постепенно, осторожно, но до конца, до фундамента.