— Бульдозерист, не снижая скорости, вел машину. Я уцепился за верхний край ножа и стал быстро перебирать согнутыми в коленях ногами, чтобы меня не затянуло… Я не знаю, чем бы это кончилось, если бы один из американских корреспондентов не рванул к шоферу и не выключил зажигание, — вспоминает художник Оскар Рабин в книге «Три жизни» о Бульдозерной выставке в московском Беляево 15 сентября 1974 года.
Середина 70-х — заветные деньки застоя. Дожди превращают окраинный пустырь в озеро, а 20 художников-нонконформистов устраивают там смотр работ. Милиция и люди в штатском разгоняют их, применяя поливальные машины и бульдозеры и даря вернисажу мировую славу.
«Художники не могут жить на необитаемом острове, — вспоминает его участник Борух Штейнберг. — Надоело бояться и прятаться по подвалам. Говорят, что мы вынесли… вещи, которыми не жаль жертвовать. Это чушь. Каждый взял самое лучшее». А что ж еще выставлять? Только лучшее. Хоть на, по сути, протестной акции — непризнанных чинушами авторов, хоть на экспозиции творческого союза.
И вот осенью 1974-го художник Валентин Воробьев видит, как «роскошная картина Лидии Мастерковой летит в кузов самосвала», где ее топчут, как охапку навоза. А «большую фанеру Комара и Меламида с изображением собаки Лайки и Солженицына неприятель ломает и подло бросает в костер».
А осенью 2019-го полиция изымает ряд работ из экспозиции Санкт-Петербургского Союза художников (СПб СХ) и везет на экспертизу. С какой стати? СМИ сообщают: откликаясь на сигнал посетителя, решившего, что эти работы — размещенные в зале плакаты — непатриотичны.
Каковы же темы плакатов, то есть работ того жанра, что подразумевает отклик на острые социальные вопросы? Пишут, что это коррупция, пенсионная реформа и Росгвардия. Упомянут и президент. И вроде бы работа Юрия Орлова попадает под закон о «публичном оскорблении власти».
Увы, СМИ почти не иллюстрируют заметки. И какие именно работы изъяты, читатель не видит. Но не это самое важное. А сам факт: общение с художниками бульдозерными полицейскими методами.
Художник Владимир Корольков сообщает: в СПб СХ готовят «собрание по типу «гражданской казни», где случившееся в жесткой форме обсудят с причастными». Обещаны выговоры.
Что ж, к ним не привыкать. И через полвека после выставки «XXX лет МОСХа» многие помнят, как 1 декабря 1962 года скульптор Эрнст Неизвестный урезонивает Никиту Хрущева, беснующегося в Манеже. И погромный доклад в «Правде» — запал «кампании против абстракционизма». И призывы «гнать участников из Союза художников».
В марте 1963-го в Кремле глава орет на Аксенова, объявляет Вознесенскому: «Хотите — завтра получите паспорт… если вам нравится Запад — граница открыта… езжайте к чертовой бабушке… туда — к своим!» Позже тему искусства переводят из сферы политической в полицейскую: осуждают писателей Андрея Синявского и Юрия Даниэля за тексты, «порочащие советский государственный и общественный строй». То есть — за то же отсутствие патриотизма, как его тогда понимает и трактует тоталитарная система… Выйдя на волю, Синявский покидает СССР — как и многие участники Бульдозерной выставки, чтобы стяжать славу за рубежом. Обычное дело: не даете издаваться и выставляться дома, будем это делать за порогом.
Казалось, время, когда полиция вмешивалась в искусство, ушло вместе с системой, предпочитавшей в общении с художником бульдозер.
И патриотизм — больше не синоним раболепия.
Ан нет. Время-то, может, и ушло. А «держать и не пущать» будочника Мымрецова из рассказа Успенского «Будка» — девиз и нынешних будочников.
Что нового в том, что искусство плаката — уж таков этот жанр — часто помещает зрителя в место встречи искусства и политики? Полиции там ведь точно делать нечего.
Будут ли новые бульдозерные наезды? Усилится страх начальства перед художником, а художника — перед начальником, плюс — желание бежать от него куда подальше? Если так, то вот еще одна, хоть и не новая, беда. А хватит ума и воли остановить бульдозер — значит, шанс есть.
