— «Антисмог» состоит из многих бывших активистов «Стопгока». В чем ваше отличие и почему произошел раскол?

—Я не понимаю вообще, что такое «Стопгок». На сегодняшний момент в Российской Федерации действуют экологические экстремисты. То есть собрание людей, чья деятельность направлена на подрыв государственной экономики.

Мы не готовы высказывать радикальные лозунги. И этим мы отличаемся. Мы выступаем за модернизацию вредных производств. Чувствуете разницу? Одни говорят — закрыть, другие — перенести предприятия из центра города. Ну, ребят, это утопично, вы получите социальный взрыв. Вы тысячи людей оставите без работы.

В Челябинской области есть свежий пример — Верхний Уфалей. Там три года назад закрылось градообразующее предприятие, производившее никель. И города фактически не стало. Он лидер по оттоку населения в регионе, вся молодежь разъехалась в поисках лучшей доли кто куда. Тут же начала разрушаться городская инфраструктура, приходить в унылое состояние городская среда. На днях всем миром там восстанавливали водоснабжение, был большой скандал. Вот такая может быть обратная сторона медали.

— То есть даже перенести предприятия за город, на ваш взгляд, нереально?

— Универсального ответа на этот вопрос не существует. Какие-то можно и даже выгодно, в Челябинске по этому пути пошел компрессорный завод, который уехал в пригород. Но это пример из машиностроительной отрасли, которая не является определяющей в экологической повестке региона. Совсем другое дело, когда речь заходит о металлургических гигантах — ММК, «Мечел», ЧЭМК. Полностью перенести такие заводы со сложнейшими технологическими процессами за город на текущий момент невозможно.

— Насколько, на ваш взгляд, проект Томинского ГОКа угрожает экологии Челябинской области в том виде, в котором он есть сегодня?

— Я считаю так: если государственные структуры выдали разрешение предприятию и проведена масса экспертиз по разработке и добыче ископаемых, то, пожалуйста. Конечно, хорошо бы было для объективности провести общественную экспертизу. Но тем не менее что законом не запрещено, то дозволено. Если это предприятие будет нарушать природоохранное законодательство, мы забьем тревогу.

— Безопасно ли использование Коркинского разреза в качестве хвосто-хранилища ГОКа?

— Я считаю, что это одно из эффективных решений. Но мы не говорим, что это панацея. Конечно, можно сразу залить водой Коркинский разрез, но не поплывут ли борта? Борта надо укрепить, иначе поселок Роза, который находится поблизости от карьера и часть которого ранее по поручению президента уже расселяли, может продолжить в него сползать, такие риски всегда существовали и никуда не делись.

Но, с другой стороны, хорошо, допустим, кому-то не нравится, что разрез будет засыпаться хвостами Томинского ГОКа. Что дальше? Допустим, РМК встает и выходит из проекта. Бесхозный карьер продолжит гореть, потому что там уголь и идеальные условия для его самовозгорания. Все это будет тлеть и чадить, как было раньше. Роза задохнется, Коркино задохнется, Челябинск задохнется. Лучше станет?

— В прошлом году была закрыта Челябинская городская свалка. Действительно ли туда больше не возят мусор? Началась ли рекультивация?

— Мы непосредственно принимали участие в ее закрытии. Мы следили, чтобы на свалку не завозились отходы. Но мусор завозился. Машины не регистрировались. То есть закрытие свалки саботировалось, и последствием этого стал мусорный коллапс (в результате которого из Челябинска несколько недель мусор не вывозили вовсе. —Ред.). Потому что предприятие — хозяин свалки — занималось вывозом мусора с дворов Челябинска.

По сегодняшней ситуации мы можем сказать, что мусор не завозится. Рекультивацией городской свалки занимается РосРАО, это структура «Росатома». Проект очень дорогой, стоимость — порядка 5 миллиардов. Мы осуществляем общественный контроль. «Антисмог» вошел в рабочую группу по наблюдению за ходом рекультивации городской свалки. Мы на регулярной основе проводим ее экологический мониторинг.

— Что этот мониторинг показывает? Продолжает ли свалка загрязнять экологию Челябинска?

— Свалка негативно будет влиять на экологию Челябинска до тех пор, пока она не будет полностью рекультивирована. Есть такое понятие, как накопленный экологический ущерб. И оттого, что свалку на прием мусора сейчас закрыли, этот ущерб никуда не делся. Но здесь хотя бы определен подрядчик, и есть осязаемые сроки, когда проблема будет полностью решена.

— После закрытия свалки мусор начали возить на полигон в Полетаево. Как там реагировали люди?

— Очень большая проблема с Полетаевом. Потому что свалка в Полетаеве рассматривалась как временный полигон. На самом деле мы сейчас видим, что этот полигон постоянный. Этой проблемой там занимается местный депутат Юлия Кудашова. Она сейчас в судах решает проблему с Полетаевом. Очень активная девушка. Мы ее поддерживаем. И у нас есть совместные с ней мероприятия. Нам говорили, что там самовозгорания, но когда в трех-четырех местах одновременно начинает гореть, то понятно, что это поджог. Это делается для того, чтобы освободить место для мусора. Нам говорят, что там перерабатывается мусор, но насколько это правда, я не знаю. Юлия говорит, что ничего там не перерабатывается. Сейчас связываемся с руководством полигона, просим допустить наших специалистов для проведения мероприятий по экологическому контролю.

— Что, на ваш взгляд, реально можно сделать для улучшения экологической обстановки в Челябинской области?

— Экологические проблемы — системные, здесь не будет взмаха палочки и волшебства, поэтому и меры нужны системные.

В моем понимании, власть и бизнес должны одновременно реализовывать три важных пункта. Первый — промышленники должны активно внедрять наилучшие доступные технологии, исключить халатность при их применении. Второй — реально оценить свои ресурсы и часть существующих или перспективных производств перенести подальше от жилых зон. По этому пути пошел Магнитогорский металлургический комбинат, который новую агрофабрику, открытую в прошлом году, сразу спроектировал не на текущей производственной площадке, а за городом.

Третий — власти должны обеспечить развитие города таким образом, чтобы его новостройки не приближались к существующим промышленным зонам. А то получится абсурдная ситуация: предприятие, например, вынесено за пределы города, но рядом возник жилой массив, и снова — проблема. Так быть не должно.

В крупнонаселенных городах необходимо переходить на общественный и коммунальный транспорт с чистыми видами топлива. Надо уже сейчас беспокоиться о качестве питьевой воды в ключевых источниках водоснабжения. С промышленниками тоже нужны внятные правила игры, без откладывания решений на потом. Уже сейчас 30 копеек с каждого заработанного рубля нужно вкладывать в экологию. В конце концов, нужна прозрачность и открытость. Сколько уже об этом говорится, но доступ к данным по выбросам как был только у избранных, так и остается. Поэтому люди и считают, что власть с промышленниками заодно.

— Что реально из того, о чем вы говорите, делается сегодня?

— Пока много проектов, идей и обсуждений. Результаты за всем этим не успевают.

Беседовал Александр Шестаков, Челябинск

Позвольте не согласиться

— Мы считаем, что строительство Томинского ГОКа необходимо именно остановить, потому что это прямая угроза безальтернативному источнику водоснабжения Челябинска — Шершневскому водохранилищу. Когда Екатеринбургу не хватает воды, они берут воду у нас, в Нязепетровском водохранилище. А когда нам не хватит воды из-за РМК, нам негде будет взять эту воду вообще.

Кроме того, из-за ГОКа мы уже лишись 33 тысяч гектаров защитного леса Челябинска. Этот защитный лес не просто так выращен, он город ограждает и дает ему свежий воздух. Мы этого уже лишись и скоро в обязательном порядке это почувствуем.

Затем: складирование химических отходов в Коркинский угольный разрез, безусловно, повлечет опасность. Представляете себе, глубина карьера 500 метров, его заполнят химическими отходами, и они через подземные водоносные слои распространятся вообще на непонятное расстояние. Куда пошла вода, туда пошли и химические отходы.

Что касается Верхнего Уфалея, то следует не путать Верхний Уфалей, десять тысяч человек, и Челябинск — миллион жителей. Разве мы, кроме как котлован разрыть, больше ничего не умеем? Мы и тракторы на Челябинском тракторном заводе умеем делать, и приборы, и радиоэлектронное оборудование.