Стоя перед зданием штаб-квартиры НАТО, я думал: если бы на моем месте был Александр Дюма, он бы написал новую редакцию романа «Двадцать лет спустя». В 90-е годы отношения с Североатлантическим блоком были в центре внимания, и российские журналисты часто наведывались в Брюссель. Ровно 20 лет назад я решил, что сотрудничество налажено, отношения с НАТО становятся рутинными и здесь больше делать нечего. Я ошибся.

Американцы как заложники

Горбачева и по сей день обвиняют в том, что он ослабил державу, вывел войска из Восточной Европы, сократил арсеналы. Но заметим: никто не воспользовался нашей слабостью, не напал на нашу страну! Напротив, исчезла угроза войны. Политика Горбачева избавила СССР от множества врагов и создала новых друзей. В 1989 году на 858 базах в Европе были дислоцированы 213 тысяч американских военнослужащих. Через несколько лет осталось 26 тысяч на 80 базах.

Официально НАТО перестали считать противником. Но когда встал вопрос о расширении блока, старая вражда ожила. Восточная Европа, Прибалтика, даже Грузия и Украина знали одну, но пламенную страсть: НАТО! Все захотели в НАТО, но почему?

Маленькая Македония, видя, что пламя войны охватило остальные республики бывшей Югославии, попросила разместить на своей территории 500 американских солдат. Этого оказалось достаточным, чтобы никто не покушался на Македонию. Если бы там не было американских солдат и кто-то из соседей прикарманил маленькую Македонию, то все ограничилось бы грозными протестами. Но если бы убили хоть одного американского солдата, то президенту США пришлось бы использовать военную силу ради спасения своих людей и заодно ради отпора агрессору.

Члены НАТО приняли на себя обязательство считать, что безопасность каждого из союзников важна для остальных. Соединенные Штаты угрожали нанести ядерный удар в случае, если на Западную Европу кто-то нападет. Затем европейцы настояли на том, чтобы на континенте были размещены американские сухопутные войска.

И восточноевропейскими странами двигал точно такой же предельно циничный расчет: иметь на своей территории американских солдат. И этим щитом отгородиться от всех будущих неприятностей.

Идея расширения НАТО родилась в Германии, которая ощутила нестабильность на своих восточных границах. Немцев испугала война на территории бывшей Югославии и возможность зарождения других вооруженных конфликтов в бывшем социалистическом лагере. Если включить эти страны в НАТО, то они как минимум не станут воевать друг с другом. Германия захватила этой идеей Соединенные Штаты.

В свою очередь США исходили из того, что расширение и укрепление НАТО позволяет теснее вовлечь в общеевропейское сотрудничество единую и мощную Германию. Европейцы только на словах хотели объединения Германии. Шутка французского политика Жоржа Клемансо, который сказал, что так любит Германию, что хотел бы, чтобы Германий было две, никогда не была просто шуткой. Соседние страны, традиционно опасающиеся слишком сильной Германии, надеются сдерживать разрушительную тевтонскую энергию рамками НАТО.

Закрытый клуб

Но Североатлантический блок был дорог европейцам именно как закрытый клуб. Они вовсе не горели желанием принимать на себя ответственность еще и за государства Центральной и Восточной Европы.

Блок существует с 1949 года. Западноевропейские государства прошли долгий и дорогостоящий этап стандартизации боевой техники, боеприпасов, тактики ведения боевых действий. Теперь старым членам НАТО предстояло за свой счет перевооружить, переучить и заново обмундировать новичков.

Соединенные Штаты и западноевропейские государства — сколько могли! — старались оттянуть момент, когда придется расширять НАТО. Сейчас в это трудно поверить, но в ту пору отношения с Россией для них были важнее отношений с восточноевропейскими государствами, которые испытали тогда большое разочарование: их заявки на вступление в Североатлантический блок откладывались. Им пришлось изведать все муки ревности и оскорбленного национального достоинства.

Принято говорить, что НАТО расширяется. Но правда жизни состояла в том, что это

Ни у американцев, ни у европейцев не было оснований говорить им «нет» — бесконечный отказ был бы откровенной дискриминацией. И борьба Москвы против расширения НАТО не увенчалась успехом. Польша, Венгрия и Чехия все равно были приняты. За ними последовали и другие желающие… А наши отношения с этими государствами сильно ухудшились: им не нравилось то, что Россия пыталась им помешать вступить в Североатлантический союз.

Когда и Украина изъявила желание вступить в НАТО, стало ясно, что наступает момент большого торга. Накануне приезда в Москву генерального секретаря альянса для решающих переговоров тогдашний министр обороны РФ сказал, что никакие антинатовские блоки Россия создавать не намерена… Такой блок создавать просто не с кем. Договариваться пришлось с НАТО.

Психологическая проблема

После долгой и мучительной борьбы подписали Основополагающий акт о взаимоотношениях России и НАТО. Формально — договорились, как сотрудничать. Фактически — прежнее, подозрительное и опасливое отношение к НАТО сохранилось.

В Брюсселе после переговоров и заседаний в гостиничном номере министр иностранных дел Евгений Примаков, который выглядел усталым и хмурым, объяснял мне, почему ему не нравится расширение НАТО:

— Есть реальные вещи. А есть психологический фактор. На нас давит то, что идет расширение НАТО, и блок приближается к нам…

Примаков сформулировал точно: НАТО для России — не военная проблема, а психологическая. Решение раскрыть двери блока перед Восточной Европой воспринимается как сигнал «Враг у ворот!».

Когда соглашение между Россией и НАТО было достигнуто, всех интересовало одно: в какой степени оно будет выполняться? Не останутся ли на бумаге все благие пожелания? Способны ли Россия и НАТО реально сотрудничать?

В Боснии успешная миротворческая акция, проведенная под руководством НАТО и с российским участием, прекратила жестокую и кровавую войну. Присутствие военных гарантировало людям безопасность и спокойствие. На севере Боснии патрули были совместные — российско-американские.

Сколько было сомнений и предостережений, пессимизма и недовольства, когда российские части отправились в Боснию, чтобы вместе с войсками НАТО провести там миротворческую операцию! Можно ли подчиняться натовскому генералу? Не обидно ли для России действовать вместе с натовцами? Мрачные предчувствия не оправдались. Натовские и российские командиры в Боснии поладили с самого начала. Среди американцев было много очкариков. Среди наших офицеров никого в очках. Наши ходили в майках, американцы — в полной форме и не расставались с оружием. Российская воздушно-десантная бригада входила в состав 1-й дивизии сил по стабилизации в Боснии и Герцеговине. Но пользовалась полной самостоятельностью. Американский генерал, командир дивизии, говорил мне: «Русских офицеров, с которыми мы вместе служим, я считаю своими друзьями».

НАТО расслабился

Альянс обязался — и исполнил свое обещание! — не размещать ядерные боеголовки и тяжелое оружие на территории Восточной Европы.

В 1990 году у НАТО было сто дивизий, которые могли вступить в бой через 48 часов. К нулевым осталось только 10 дивизий, способных вступить в бой через три недели. Бундесвер сократился практически вдвое. Большая часть американских войск покинула Европу. Мощные силы передового базирования, которые готовы были встретить советскую армию на границах, были отведены и расформированы. Блок НАТО избавлялся от больших и дорогостоящих сухопутных армий, стремясь перейти к небольшим, мобильным формированиям быстрого реагирования. НАТО расслабился.

В штаб-квартире альянса в Брюсселе можно встретить представителей трех основных профессий: дипломатов, которые стараются ничего не говорить, военных, которые говорят то, что обязаны сказать, и разведчиков, которые говорят то, что приятно слышать собеседнику. Чиновники, разговаривая с собеседниками, исполняют казенный долг. Разведчики преувеличенно внимательны и заботливы.

Безопасность слишком серьезное дело, чтобы доверять его военным, поэтому здесь свято соблюдается принцип гражданского контроля над вооруженными силами. Все решения принимает постоянный совет, в который входят представители стран-членов НАТО в ранге посла. Все решения принимаются только с общего согласия.

В штаб-квартире НАТО людей в мундирах немного. Военные обосновались отдельно — примерно в пятидесяти километрах от Брюсселя в специальной зоне «Шэйп». Здесь же два десятилетия назад располагались российские офицеры, которые готовили совместную миротворческую операцию в Боснии. И наши военные находили общий язык с представителями НАТО быстрее дипломатов и политиков.

Генерал-лейтенант Анатолий Криволапов, заместитель начальника главного оперативного управления Генерального штаба Вооруженных сил России руководил тогда группой Министерства обороны в штаб-квартире НАТО.

Криволапов убедился в том, что с блоком нужно тесно сотрудничать и влиять на натовцев изнутри, а не считать их врагами: «Мы успешно взаимодействуем с американскими военными и с НАТО, и это отличный опыт, который обязательно пригодится в будущем».

Я поинтересовался у генерала, как к его точке зрения относятся в родном Генеральном штабе в Москве? Не говорят, что продался американцам?

— Всем так говорят, — рассмеялся Криволапов. — Это рецидивы холодной войны, НАТО меняется, и это реальность. Я-то вижу, не младенец, всю жизнь в армии, надежурился у ядерной кнопки. Альтернативы сотрудничеству нет, а то опять свалимся в конфронтацию и будем говорить, что НАТО — это плохо.

Генерал был прав. Его взгляды военный истеблишмент не разделял. После Брюсселя в Генеральный штаб его не взяли…

Назад в прошлое

Камнем преткновения стала перспектива включения в НАТО тех государств, которые Москва не может выпустить из своей сферы влияния.

В 2008 году президент США Джордж Буш-младший в благодарность за отправку грузинского контингента в Ирак (две тысячи солдат и офицеров) посулил Грузии членство в НАТО. Через три недели Буш прилетел в Сочи на переговоры с президентом Владимиром Путиным. И услышал: принять Украину и Грузию в НАТО — значит пересечь красную линию. Путин считал, что американцы незаконно обосновались в традиционной сфере влияния России, и исполнился намерения не позволить США пересечь эту линию.

Особое возмущение в Москве вызывали декларации Киева о намерении вступить в НАТО. В феврале 2008 года президент, правительство и Верховная рада отправили в Брюссель письмо с просьбой выработать для Украины план действий по ее включению в состав блока. Это переполнило чашу терпения. Когда в феврале 2014 года бурные события в Киеве неожиданно превратились в революцию и президент Янукович утратил власть, в Москве сочли это сознательной акцией Запада с целью вырвать Украину из-под влияния России и включить в НАТО.

До определенного момента у Москвы не было продуманной концепции отношений с НАТО, потому что наши политики не решили, как в принципе относиться к Западу, считать его противником или партнером? Но и на Западе, в свою очередь, не могли решить, с кем же имеют дело — с опасной империей или с демократическим государством?

После грузинских и украинских событий все изменилось. В рамках НАТО принята общая «стратегия по сдерживанию России», что означает переброску американских вооруженных сил в Европу. Конгресс США выделил рекордные суммы на вооруженные силы. В Польше, Эстонии, Литве и Латвии развернуто по одной батальонной группе. Задача: в случае начала войны задержать российское наступление до подхода основных натовских сил. Эти батальоны — своего рода заложники: гибель американских солдат заставит США вступить в войну.

Но часто возникает вопрос:

В штаб-квартире НАТО напоминают о судьбе Западного Берлина: в прошлую холодную войну Сталин не раз пытался выставить оттуда американцев, но они не ушли.

— Украина для нас, — говорят в штаб-квартире Североатлантического блока, — принципиальный вопрос. Украинцы хотят в НАТО. И мы намерены им помочь, чтобы они могли себя защитить. Но вступление — долгий процесс. Болгарии понадобилось десять лет. Нужны еще и серьезные реформы в экономике и юридической системе. А вот территориальный конфликт приему не помешает. У Норвегии и Эстонии были территориальные диспуты с Россией, но их приняли в НАТО.

Истерические реакции

Конечно, внутри НАТО нет идиллии. И до избрания Дональда Трампа президентом США немалое число американских сенаторов ежегодно голосовало за полный вывод американских войск из Европы. Союзники по НАТО постоянно препираются и не очень друг друга любят. А некоторые из них просто ненавидят друг друга, например, Турция и Греция. Но вот это и есть классический пример полезности Североатлантического блока. Между Грецией и Турцией давно разразилась бы война, если бы эти страны не были скованы сотрудничеством в рамках НАТО. Корсет Североатлантического блока сдерживает агрессивные амбиции.

НАТО — одна из несущих конструкций в здании объединяющейся Европы. Европейский союз обеспечивает экономическую сторону объединения. Совет Европы — соблюдение прав человека. НАТО гарантирует безопасность. Европейцы, особенно жители небольших государств, воспринимают блок как гарантию своей безопасности от всех напастей, поэтому НАТО никуда не исчезнет. Между тем российское военно-политическое руководство не осознает реальную роль НАТО в жизни европейского континента. Помню, что и 20 лет назад в натовских коридорах маловато было русских, а сейчас наших людей там почти нет.

— Все отношения с Россией разрушены, — говорят в штаб-квартире НАТО, — встречаемся два-три раза в год. А раньше каждый месяц собирались. И были рабочие группы, которые чуть ли не каждый день что-то обсуждали. А сейчас все наши разговоры сводятся к взаимным упрекам. Да еще и контакты военных затруднены — начальник генштаба генерал Герасимов под санкциями, поэтому встречались в Азербайджане.

Концепцию безопасности часто представляют в чисто военных терминах, учитывая только количество танков, солдат и боеголовок. Это опасное упрощение. Стабильность создается политическими методами, установлением доверия, тесным сотрудничеством. Исчезновение доверия в дипломатии опасно. Возникают подозрительность, которую невозможно развеять, и уже никто никому не верит. Все убеждены, что другая сторона сознательно делает выбор в пользу конфронтации.

Важно сохранять каналы общения с НАТО, чтобы ясно и точно понимать, что именно там происходит, и поддерживать диалог. Отсутствие информации порождает истерическую реакцию, как у человека, который сидит в темном углу и всего боится. Политики, не понимающие партнеров, всегда готовы поверить в зловещие замыслы другой стороны.