В широко распростертых объятиях Кремля многие увидели перекличку с Советским Союзом, который не скупился на десятки миллиардов долларов ради поддержки дружественных африканских режимов. «Россия ушла из Африки после окончания холодной войны, а теперь возвращается обратно. Поэтому на саммите было такое количество африканских лидеров — им интересно, что может предложить Россия после распада СССР», — считает профессор Высшей школы экономики Ирина Филатова.

А вот россиян, следивших за новостями с форума, больше заинтересовала финансовая сторона внешнеполитических амбиций. Мало того что проведение саммита обошлось в 4,5 млрд рублей (для сравнения: последний Международный экономический форум в Санкт-Петербурге стоил вдвое дешевле), так российские власти еще и объявили о списании африканским республикам $20 млрд старых долгов.

Тем самым Кремль противопоставил себя «империализму» международных финансовых институтов, которые якобы выкачивают деньги из бывших колоний (в отличие от российских ЧВК, всюду несущих мир и процветание).

Притом что Кремль постоянно рассуждает о многополярном мире, на самом деле он действует во вполне советских традициях, пытаясь везде наступить Западу на хвост, считает политолог Дмитрий Орешкин.

И если западные империи хотя бы иногда оставляли после себя работающие институты, то зоны влияния Советского Союза после исчерпания финансовой помощи обычно превращались в выжженную землю с руинами брошенных военных баз.

С момента распада СССР Россия списала странам третьего мира долги на сумму $140 млрд (из них почти $32 млрд — одной только Кубе). Справедливости ради надо сказать, что это займы крайне низкого качества, списание которых планировалось изначально. Вопросы, скорее, вызывают новые контракты, которые заключаются на похожих условиях. Россия продолжает давать африканским странам кредиты на покупку российского вооружения, прекрасно понимая, что вероятность возврата этих денег крайне мала.

Так, на форуме были заключены контракты на 800 млрд рублей, а бизнесмен и основатель телеканала «Царьград» Константин Малофеев отдельно пообещал африканским странам инвестиции в размере $2,5 млрд через Международное агентство суверенного развития (IASD), не раскрыв источники финансирования.

Разговоры о борьбе с западным империализмом, ставшие главным идеологическим мотивом саммита, частично подтверждают эти опасения. Россия позиционирует себя как страна, которая будет предоставлять помощь и займы Африке на более выгодных условиях, чем ЕС, США и Китай, говорит профессор Филатова. В частности, Кремль не будет требовать борьбы с коррупцией, повышения прозрачности, демократизации и реструктурирования неэффективных сфер экономики — как это делают наивные западные страны, и тем более высокой отдачи от своих инвестиций — как требовательный Китай. «Многие африканские страны, например, Зимбабве, считают, что условия западных стран не приводят к развитию. Поэтому просить помощи, кроме России, им, по сути, не у кого», — говорит эксперт.

Вряд ли африканский саммит обернется социальным взрывом, но контраст между падением доходов внутри страны и геополитическими проектами вовне продолжает нарастать. «Люди пока не осознают, что они как налогоплательщики отдают свои деньги Пригожину (глава компании «Конкорд», с которым связывают деятельность российских ЧВК в Африке. — Ред.), чтобы он мог получить право торговать алмазами в Центральноафриканской Республике», — говорит эксперт Орешкин.

Сейчас Россия в основном поставляет в Африку вооружение и продовольствие, а в обмен получает полезные ископаемые и сельхозпродукцию (манго, какао-бобы и прочее). При этом товарооборот составляет около $20 млрд — примерно в 10 раз меньше, чем между Африкой и Китаем.

Комментарии

«Китай несколько десятилетий завоевывал свое влияние в Африке» 

— Чем российская политика в Африке отличается от стратегий других крупных держав?

— Разница в том, что у России я пока стратегии не вижу, это скорее оппортунистическая история. Россия в основном экспортирует наследие СССР: по старой памяти в Африку приезжают наши чиновники, плюс сюда активно идет российское оружие. Наше оружие — конкурентный товар на континенте, оно достаточно дешевое и надежное. И эти поставки оружия, в отличие от поставок из США, не отягощаются, например, требованиями по соблюдению прав человека. Приход России обозначился на континенте лет пять назад, но это пока выглядит не как стратегия, а как попытка эксплуатации старых связей и преимуществ российского ВПК.

На форуме «Россия–Африка» в Сочи звучало: «Мы помогаем Африке стать суверенной, а не быть марионетками МВФ», — но говорить о том, как реально будет действовать Россия, пока нельзя. Это первый подобный форум в современной России, и нам только предстоит оценить его значение для Москвы и стран континента.

Если же говорить о США и ЕС, то они, с одной стороны, оставляют этот регион из-за своих внутренних проблем (Brexit, политика Трампа), но при этом исторически имеют серьезное влияние на африканском континенте. Их влияние отражается на объемах инвестиций и торговли, на количестве миротворцев, на ином военном присутствии.

Китай, с другой стороны, за последние 20 лет нарастил свое влияние в Африке прежде всего за счет роста товарооборота. Когда Китай вступил в ВТО, они удачно зашли в Африку со своей ширпотребной продукцией, потому что платежеспособность на континенте низкая.

— Бедность местных жителей не стала преградой для китайского бизнеса?

— Китайский бизнес, который приходит в Африку, — это малый бизнес, который как раз ориентирован на малообеспеченное население. Те предприниматели, которые в Китае особо ничего не добились, уходят на другой, более маленький, рынок. Там, слегка подстраиваясь под местные запросы, они становятся сравнительно успешными за счет доступности своих товаров и услуг. Однако такое проникновение китайского частного бизнеса на континент — не повсеместная история.

Постепенно, за счет трансформации производственной базы, Китай стал продавать не только резиновые игрушки, но и электронику, оборудование, машины… Вместе с этим пришли инвестиции. Речь идет о строительстве инфраструктуры (дороги, мосты, аэропорты, социальная инфраструктура и прочее), — все то, что западные игроки и финансовые институты не могут себе позволить из-за смущающих их факторов: например, людоедского правительства или высокого уровня коррупции. У Китая таких ограничений нет, они дают кредиты всем.

Получается, что они поддерживают людоедские режимы, но при этом заполняют инфраструктурную дыру, которая сохранялась в Африке десятилетиями, если не веками. Поэтому китайское влияние на этот континент формируется уже давно. Существует форум «Китай–Африка», куда ездят лидеры государств. Китай дает им огромные кредиты, в том числе льготные — по нулевой или очень низкой ставке.

— В чем состоит коммерческая привлекательность инвестиций в Африку?

— Если это отдельные компании, то они, как и везде, следуют своим интересам. Для компании, которая, например, занимается добычей ресурсов, Африка выгодна, так как это богатый ресурсами регион. Для строительной компании — поскольку страны Африки нуждаются в инфраструктуре. Для банков — поскольку кредиты они выдают незабесплатно, их приходится отдавать. Только практические интересы.

Со стороны США и ЕС есть еще гуманитарный компонент: поддержание стабильного развития, миротворческие кампании, благотворительные организации.

Россия не вписывается в этот ряд, у нее нет таких экономических инструментов, чтобы влиять на внутриафриканские процессы. Но есть практические интересы по продаже оружия, наращивания дипломатического и неформального влияния в нестабильных республиках — например, ДР Конго или ЦАР, где работают российские военные. Это дает возможность российскому руководству показать миру, что оно может влиять на происходящее в таком нестабильном регионе и просто вызывать нервозность у других игроков, транслировать свои амбиции. Так что для России контакты с Африкой — это в основном практические и геополитические интересы.

— В XXI веке роль Африки в мировой экономике действительно заметно вырастет?

— Это зависит от конкретной стратегии развития. Африка — регион с молодым, трудоспособным и низкооплачиваемым населением. Но опять же, Африку, как один феномен, рассматривать трудно, ведь страны очень по-разному развиты. Одно дело, если вы приходите как бизнес в Южный Судан или ЦАР — страны, где идут гражданские войны. А если вы приходите в маленькую, но стабильную страну или даже в Южную Африку, где государства развиты нормально, — это уже другая история.

— Стратегия Китая в Африке — создать регион, который будет потреблять китайские высокотехнологичные товары. Свою работу с Африкой Китай начал в 50-х годах прошлого века, тогда речь еще не шла об инвестициях, это была помощь развитию. С началом экономических реформ и политики открытости Китай стал поставлять свою продукцию и осуществлять крупные инфраструктурные проекты с использованием оборудования, которое было произведено в Китае. Параллельно пошли инвестиции. Основная задача на тот момент была связана с обеспечением роста китайской экономики и поиском природных ресурсов.

Пока Китай больше инвестирует в страны, где много полезных ископаемых и где уровень жизни людей повыше. В основном деньги идут в добывающий сектор, но тенденции начали меняться — появились серьезные инвестиции в промышленность. Сейчас в Африку все больше приходят китайские частные компании, причем не только крупные, но также средние и малые. Так как малые компании не учитываются статистикой, можно предположить, что Китай инвестирует в Африку еще больше, чем известно сейчас.

Китай делает ставку на крупные инфраструктурные проекты: железные дороги, энергетический сектор, то, что связано с «зеленой энергетикой», с медициной, с обеспечением водой. Основа — это кредиты, которые идут под государственные гарантии. На эти деньги та или иная страна обязана купить китайское оборудование. Таким образом, Китай одним выстрелом убивает сразу несколько зайцев: расширяет использование юаня (кредиты выдаются только в китайской валюте), субсидирует деятельность за границей своих госкорпораций, стимулирует спрос на китайское высокотехнологичное оборудование и способствует модернизации своей экономики.