Административная мобилизация и ее пределы

Каждый год в начале сентября в единый день голосования проходят региональные и местные выборы, причем даже их основные кампании — выборы губернаторов и региональных заксов — охватывают территории, на которых живут от 30 % до 45 % избирателей, что превращает их в своего рода электоральные стресс-тесты, демонстрирующие, насколько уверенно способна российская авторитарная власть контролировать волеизъявление и манипулировать им.

В 2018 г. административная «вертикаль» неожиданно потерпела поражение в 7 региональных кампаниях из 39 (в 4 губернаторских и 3 «законодательных»). И главный вопрос этого года состоял в том, удастся ли справиться с протестной волной, проявившей себя в связи с пенсионной реформой на прошлых выборах. Справиться в основном удалось, нигде на губернаторских выборах не был допущен второй тур. Средний официальный результат губернаторов составил 72 % и практически вернулся к среднему уровню 2015–2017 гг. после провала в прошлом году до 64 %. За исключением тотального поражения в Хабаровском крае не допустила очевидных провалов и «Единая Россия». Ее средний результат на «списочных» выборах — 52 %, хотя на 16 пунктов и ниже, чем результат в тех же регионах в 2014 г. (68 %), и на 11 пунктов хуже, чем на думских выборах 2016 г., но существенно лучше, чем средний результат на прошлогодних региональных выборах, — 37,5 %. По всей видимости, в Кремле готовились к худшему сценарию и вполне довольны достигнутым.

Разумеется, эти цифры очень слабо отражают реальные предпочтения граждан. Но они свидетельствуют, что та протестная волна, которая привела Кремль в прошлом году к ряду болезненных поражений, не имела развития и вполне по зубам кремлевскому электоральном менеджменту. Несколько факторов способствовало успеху, как отмечает Александр Кынев.

• Во-первых, небывало тщательная «стерилизация» избирательных бюллетеней, сами «оппозиционные» ЛДПР, КПРФ и СР нещадно зарубали кандидатов своей партии, если они имели хоть какой-то шанс стать фокусом протестного голосования.
• Второй — это превентивное обновление губернаторского корпуса (руководители 12 из 16 регионов были заменены заранее).
• Третий фактор — это мобилизация электоральных машин и мощное давление на региональные элиты (тяжеловес дальневосточной политики, бывший губернатор Хабаровского края и представитель президента в Дальневосточном округе Виктор Ишаев, которого Кремль негласно обвиняет в своем прошлогоднем поражении в Хабаровске, еще весной был показательно взят под домашний арест).
• Ну и, наконец, набор регионов этого года был более легким для Кремля, чем в прошлом (здесь в среднем «Единая Россия» обычно имеет на 10–12 пунктов выше результат, чем в среднем по стране).

Это, впрочем, официальные цифры. Если, используя метод Сергея Шпилькина, очистить официальные результаты от искусственной надбавки, получаемой с помощью простейших видов электоральных фальсификаций, то средний результат губернаторов падает до уровня чуть выше 60 %, а средний результат «Единой России» оказывается в районе 35 %. Учитывая, что реальная явка на губернаторских выбора, по всей видимости, составляла около 35 %, а на законодательных — около 30 %, можно сказать, что

Это и есть более-менее реальная оценка масштабов административной мобилизации, которая позволила не допустить повторения прошлогодних эксцессов. (Следует помнить, что «метод Шпилькина» не определяет некоторых видов фальсификаций, которые, по всей видимости, имели достаточно широкое применение в некоторых регионах, например в Питере).

При этом стоит отметить, что более трети губернаторов вынуждены были дистанцироваться от бренда «Единой России», в крупных городах даже официальный результат «партии власти» падает до 40 %, в консервативном Татарстане, как показали результаты на участках с независимыми наблюдателями, ЕР имеет все те же 35 %, а не 80–90 %, как выходит на тех участках, где наблюдателей нет, и, наконец, в Хабаровском крае, где ЕР почти не имела административной поддержки, она получила чуть более 10 % голосов пришедших на выборы избирателей.

В целом можно сказать, что, хотя региональная кампания этого года стала скорее успехом Кремля, эта система электорального контроля в условиях затяжной экономической стагнации обладает небольшим запасом прочности. Она требует поддержания достаточного количества и конкурентности бюджетных рабочих мест, отсутствия значительных поводов для раздражения, постоянного силового давления на местные элиты и консервации деградировавшей партийной системы. При этом бренд «Единой России» настолько несвеж, что несет в себе значительные риски: при существенном всплеске недовольства он способен превратиться в «красную тряпку» — фокус негативной мобилизации.

Протесты vs репрессии: системный вызов

Однако относительные успехи Кремля в регионах были перечеркнуты кризисом, разразившимся вокруг выборов в Московскую думу. Здесь оппозиция сумела подорвать легитимность заградительных барьеров «допуска» на выборы, организовать (несмотря на летнее время) самую массовую с 2012 г. волну уличных протестов, а затем еще поставить под сомнение электоральное доминирование «Единой России» в ходе голосования 8 сентября.

На первом этапе (попытка регистрации несистемных кандидатов) оппозиция сумела привлечь широкое внимание к самой проблеме недопуска к выборам и впервые превратить его в повод протестной уличной кампании (протесты 2011–2012 гг. были сфокусированы на фальсификациях итогов голосования). На втором этапе ответная волна полицейского террора и репрессий против оппозиции спровоцировала дополнительную мобилизацию протеста. Как отмечает Денис Волков,

Именно эта «правозащитная» фаза протестного ралли обеспечила вовлечение в протестную активность страт и групп, которые ранее культивировали аполитичность как норму мейнстрима: представителей молодежной субкультуры, топовых коммерческих блогеров, профессиональные сообщества и проч. Как показал экспресс-опрос, четверть из 60 тыс. участников акции 10 августа на проспекте Сахарова (самой крупной с 2012 г.) впервые вышли на митинг либо в этот день, либо в течение предыдущего месяца.Новые формы протеста — сериальные пикеты, корпоративные письма-заявления, флешмобы, волонтерство — демаргинализовали правозащитные повестки и активности, пишут А. Архипова, А. Захарова и их соавторы, проводившие опросы.

Еще в 2017 г. жесткий разгон полицией несанкционированных акций 24 марта и 12 июня вызвал вполне лояльную реакцию: тогда 30 % опрошенных «Левада-центром» россиян сочувствовали протестующим, а 40 % оправдывали действия полиции. Теперь эти цифры поменялись местами, а

Более высокий уровень сочувствия и вовлеченности в протестные активности у этих контингентов коррелирует с изменениями в структуре источников информации, из которых граждане черпают сведения о происходящем, произошедшем за последние годы. Роль телевизора и доверие к нему падает во всех возрастах, но у более молодых (до 40 лет) его доля в информационной картине сократилась до 25 %, а доля социальных сетей и блогов достигла 35 % (доля упоминаний данного источника информации от всех упоминаний разных источников). У самых старших возрастов телевизор все еще доминирует в информационной картине, а доля социальных сетей маргинальна. Это ведет к дифференциации и даже поляризации в восприятии протестов.

Взрывной рост значимости соцсетей и видеоблогов как источника информации, наблюдаемый в последние три года на фоне увядания телевизора, хорошо объясняет общий рост склонности россиян к протестам:

Этот же фактор объясняет рост общественной мобилизации на почве неприятия государственного насилия. В то время как телевизор «прячет» и замалчивает его, соцсети заполняются свидетельствами полицейского насилия, распространяемыми самими участниками событий.

Так или иначе, имея в виду ту исключительную роль, которую играл телевизор в поддержании лояльности населения политическому режиму на протяжении последних двух десятилетий, этот новый тренд грозит превратиться в фундаментальный вызов стабильности режима, сравнимый по своей значимости с фактором долгосрочной экономической стагнации. Этот вызов проявил себя в динамике московской протестной кампании лета 2019 г., что и стало на самом деле едва ли не главным ее итогом.

Два протеста и стратегический потенциал «Умного голосования»

Выдвинутая А. Навальным идея «умного голосования» — это тип протестного голосования в условиях мажоритарной системы, целью которого является сложение голосов двух протестных повесток — повестки «экономического протеста», приносящей обычно дополнительные голоса КПРФ или ЛДПР, и повестки «политического протеста», характерного преимущественно для крупных городов.

По нашим подсчетам, по сравнению с результатами 2014 г. общий вклад протестной мобилизации 2019 г. в Москве составил 260 тыс. голосов. Однако определить, какая доля этой мобилизации была напрямую связана с инициативой Навального, не представляется возможным. Можно предположить, что это около 200 тыс. чел. При оценке этого вклада необходимо иметь в виду как краткость агитационной кампании, так и в целом низкий интерес москвичей к выборам в Мосгордуму (явка составила 22 %).

Как было показано выше, административная мобилизация (вполне успешная в отсутствие значительной протестной волны на региональных выборах этого года) подразумевает необходимость для властей привести на избирательные участки примерно 11 % лояльных избирателей (от их общего числа) на выборах в заксобрания. В Москве в условиях отсутствия значительных фальсификаций и мажоритарной системы «Единая Россия» получила в 2014 г. 8,2 % голосов (38 % от пришедших на выборы) и выиграла все 39 округов, где выставляла кандидатов. В этом году список мэрии получил 7,2 % голосов в 43 округах и в результате 18 из них были проиграны кандидатам «умного голосования», получившим в совокупности 7,5 % голосов избирателей (так происходит в силу высокой концентрации протестных голосов в ограниченном наборе округов).

Протестная мобилизация против мобилизации административной — это и стало центральным сюжетом региональных выборов нынешнего года. Если бы Навальному удалось мобилизовать дополнительные 50–70 тыс. «демократических» голосов (около 1 % списочного состава избирателей) или уровень «экономического протеста» в городе оказался несколько выше, принося дополнительные голоса коммунистам, «Единой России», скорее всего, грозило бы тотальное поражение (как это случилось на выборах по мажоритарным округам в Хабаровске).

их участие вновь приведет к размыванию протестных голосов и увеличит шансы административных кандидатов. И хотя в нынешнем году вклад «умного голосования» оказался достаточно ограниченным и не позволил лишить мэрию даже формального большинства в Мосгордуме, его символический эффект произвел сильное впечатление и на население, и на элиты и, несомненно, заставит Кремль корректировать тактику электоральных манипуляций.

В целом режиму, с одной стороны, удалось купировать последствия недовольства, связанного с социально-экономическими факторами, проявившего себя в ряде регионов в прошлом году, но не удалось купировать кризиса, связанного с недовольства другого рода, — «кризисом представительства», источником которого выступают крупные города и в особенности Москва. Масштабы недовольства как первого, так и второго рода на данном этапе являются недостаточными для того, чтобы нанести режиму существенное поражение и поставить под угрозу его управленческое единство. В то же время

Более того, стратегическая угроза кумулятивного эффекта, в случае если два типа недовольства войдут в резонанс, не только сохраняется, но и увеличивается. Как показал опыт этого года, происходящие изменения в структуре источников информации россиян, с одной стороны, увеличивают значимость «протестных повесток» и в целом угроз, связанных с электоратом больших городов, а с другой — создают издержки для властей при использовании силы (сочувствие граждан оказывается на стороне протестующих). В то же время второй фундаментальный вызов стабильности режима — долгосрочная экономическая стагнация — не только не будет в ближайшие два года купирован, но, по мнению большинства экспертов, может приобрести дополнительную остроту.

Как показывают последние события, в этих условиях Кремль решил сосредоточиться на подрыве организационного потенциала оппозиции (атаки на ФБК) и повышении издержек граждан на участие в протестах (вторая волна московского дела). Третьим направлением его усилий, скорее всего, станут попытки повысить уровень информационного и идеологического влияния в соцсетях и ребрэндинг «Единой России».