21 октября Басманный районный суд Москвы продлил арест фигуранту «московского дела» Никите Чирцову. Он останется в СИЗО до 27 января. Чирцова задержали на протестной акции 27 июля. Составили протокол за участие в несанкционированном публичном мероприятии (ч.5 ст.20.2. КоАП), и назначили штраф 12 тысяч рублей. Через некоторое время Никита уехал в Минск. А в Москве в это же время на него завели уголовное дело, и обвинили в «применении неопасного для жизни насилия к представителю власти» (ч.1 ст.318 УК). Якобы на акции он причинил боль полицейскому: толкнул в область грудной клетки и плеча. Чирцова объявили в розыск. Из Минска его выслали 30 августа, российская полиция задержала его через 2 дня, а 3 сентября суд отправил Никиту в СИЗО.

Никите Чирцову 22 года. Он из Березников — второго по величине города Пермского края. В школе хорошо сдал экзамены и поступил на бюджетное отделение в московский вуз. Не доучился, через два года учебу оставил, было тяжело материально. Начал работать сам, зарегистрировал ИП. К учебе планировал вернуться. Все родственники Никиты в Березниках, тут он жил у папы и у бабушки.

Надежда Сергеевна показывает медали, школьные фотографии, дневники и письма Никиты из СИЗО. Письма написаны от руки, фото письма приходит на электронную почту с задержкой примерно в сутки.

«Бабушка, добрый вечер — читает Надежда Сергеевна. — Ну и правильно, чем еще на пенсии заниматься? (Я писала, что в сад езжу, там еще работы кое-какие остались). Я бы тоже сейчас в сад поехал, в баньке попариться вместо вот этого всего. От отца получил письмо, очень рад. Подъем у нас в 6 часов, отбой в 22. Если заниматься чем-нибудь — английский, спорт, прогулка, то день не кажется долгим. Передавай всем тоже от меня привет, скоро буду, держусь молодцом. Скоро увидимся!».

«Такие письма. Хоть коротенькие, но все равно очень приятно. Удобно. Хорошо, что есть такая возможность. Хоть почерк его вижу, — она с трудом сдерживает слезы. — Сколько прошло времени, не могу все равно спокойно. Мы надеемся. Все равно ведь это не навсегда, рано или поздно это все равно закончится».

— Люди реагируют на ваши пикеты?

—Не все знают, что было летом в Москве. Я тоже даже не знала, что выборы в Москве были. Митинги, протесты — абсолютно меня это не интересовало. Мы об этом не разговаривали, я ни в газетах не читала, ни в интернете. Я начала вникать после того как Никита попал в эту историю. Есть, оказывается, политзаключенные, которые сидят за то, что высказывают свое мнение открыто. Люди не отрицательно относятся, но они не верят, что что-то можно изменить. Многие подходят со словами поддержки, желают удачи, чтобы все закончилось благополучно, чтобы никто из тех, кто находится в СИЗО, не был осужден.

— Как вы узнали, что случилось с Никитой?

— 27 июля он сам сообщил, что его задержали в Москве. Не волнуйся, говорит, меня через три часа отпустят. На него составили протокол. Потом мы с ним созванивались, никакой подписки о невыезде, ничего вообще не было.

В Беларусь он планировал ехать еще до всех событий. Условия работы ему позволяют свободно перемещаться, он не привязан к одному месту. Он ни от кого не скрывался, никакого ограничения передвижения у него не было, никакой повестки у него тоже не было, и он уехал в Беларусь. Штраф за участие в несанкционированной акции ему выписали без него, юрист сказала, что можно не присутствовать. Это все он мне рассказывал, мы через интернет регулярно общались и созванивались.

Он спокойно жил в Беларуси и даже совсем ничего не предвещало, что будет на него заведено уголовное дело. Он мне позвонил по телефону из Минска буквально на одну секунду и сказал, что «пришла милиция, меня задерживают, якобы я в розыске». Все. Еще мы разговаривали, тоже буквально одну минуточку, когда он уже прилетел в Москву из Минска.

Выслали его из Беларуси, сказали: тебя там встретят, отправляйся, — посадили одного на самолет. Прилетел. Говорит, свободно — никого не заинтересовал. «Я в Москве, в аэропорту, пока меня не задержали». Получил багаж, прошел паспортный контроль, еще больше часа находился на территории аэропорта. А когда его задержали, мы лично с ним больше не разговаривали. Нам не давали общаться.

На суд поеду обязательно. Я уже была в Москве, сразу после задержания Никиты, усидеть дома я не могла. Привезла ему вещи, у него даже зубной щетки не было.

— Кто сейчас вам рассказывает, как дела у Никиты?

— Узнаю через адвоката Александра Боркова из «ОВД-инфо». Еще есть группа родителей (фигурантов «московского дела»): поддерживаем друг друга и узнаем, что происходит. Я до сих пор не знаю, то ли он целенаправленно шел на этот митинг, то ли он там оказался случайно. По Никите я практически ничего не знаю и не смотрю в интернете. Себя берегу. Не хочу читать. Там и правда, и неправда.

Сейчас мы общаемся через письма. Есть такая возможность. Пишу два письма в неделю, Никита отвечает. Через имейл и через цензора, конечно. Он нас успокаивает, мы его успокаиваем. Про обстоятельства дела не пишем. Я думаю, что нельзя, следствие идет. Я за эти полтора месяца три раза книги отправляла ему, он же много читал. Послала ему Хейли, он очень довольный. Он английским увлекается, отправила ему книжки на английском языке.

— Вы обсуждали с Никитой его гражданские взгляды, события в стране?

— Нет, нет. У меня его дневники, там у него и цели на будущее поставлены, задачи он себе расписывает — все бизнес. Про политику мы с ним вообще не говорили. Какие-то общие фразы были, конечно, при случае. Говорил, живем в такой богатой стране, а пенсия у тебя такая маленькая, как так? Уехал он из Березников сразу после школы. Планы были бизнесом заниматься. Еще он английским серьезно увлекался и спортом. У него много наград, медалей, грамот. На соревнования ездил, за школу выступал, за Березники. Он никогда хлопот никому не создавал ни дома, ни на учебе.

— Никита часто приезжал в Березники?

— Он жил в Березниках, уехал, по-моему, в мае или в июне. В Москве он учился, потом приехал сюда. Получил свидетельство как индивидуальный предприниматель. Здесь жил, здесь начал работать, как предприниматель. Начал получать какую-то копеечку.

— Он вам помогал материально? Или скорее вы ему помогали?

— Он помогал. По крайней мере, с нас совсем ничего не просил. Жил он с нами. Конкретно со мной жил, у него своя комната есть в моей квартире. У него судьба непростая. Родители разошлись, когда он был совсем маленький. Он жил с отцом. Я — мама мамы. Мама тоже живет в Березниках, поддерживает Никиту, но у нее другая семья, дети. Никита рано стал самостоятельным. Папа работает вахтовым методом, сейчас его в городе нет. Но он был на апелляции по аресту Никиты. Вживую им не удалось пообщаться — увидели друг друга по сеансу из СИЗО.

— Кого-то еще из фигурантов «московского дела» вы знаете? Следите что с ними происходит?

Я за всеми ребятами сейчас слежу. Они мне все родные стали. Радуюсь за тех, кого отпустили, радуюсь за тех, кому смягчают наказание и огорчаюсь за тех, кто получает новые сроки.