Изменения в Совете по правам человека при президенте (СПЧ) можно рассматривать как отдельное явление, что-то вроде небольших политических заморозков. Это старое развлечение публики в авторитарном режиме: искать сигналы, исходящие от власти, и высчитывать, идет ли речь о либерализации или об ужесточении. Часть невиновных по «московскому делу» отпустили — это оттепель. Ну а замена Федотова на Фадеева — это контригра, чтобы никто не усиливался. Тем более что фамилии похожи, так что для постороннего человека разница не слишком заметна. Если так, то сюжет про обновление СПЧ достоин разве что новости и легкого сожаления.

Однако, насколько можно судить, ситуация сейчас совершенно другая. Власть не столько передает сигнал, сколько мутирует в новое качество. Ответом на сопротивление со стороны общества в ходе летней борьбы за политические права и конкурентные выборы становится новый уровень авторитаризма. Перестановки в СПЧ в этом смысле не еще одна плохая новость, но серьезный симптом.

Структуры вроде СПЧ вообще существуют не потому, что правители отличаются широким человеколюбием и вниманием к проблемам граждан. Современное общество устроено сложно, в нем всегда есть конфликты. Правитель заинтересован в том, чтобы иметь объективную картину происходящего. Чиновники, особенно в авторитарных режимах, напротив, не заинтересованы докладывать наверх всю правду: они преследуют собственные интересы и приукрашивают реальность.

В политической традиции хорошо известны способы, при помощи которых правители могут бороться за свою информированность. Главный из них как раз состоит в том, чтобы создавать специальные структуры, задача которых говорить неприятную правду. Именно этим объясняется парадокс, когда в президентском совете заседали последовательные критики нынешней власти, такие как политолог Екатерина Шульман или адвокат Павел Чиков. Причем для них участие в работе СПЧ было возможностью добиваться справедливости и помогать людям, так что сделку, пожалуй, можно назвать честной.

Идея о том, что в нашей замечательной России, много лет находящейся под мудрым стратегическим управлением, вообще есть хоть какие-то проблемы, начинает рассматриваться как вредительская.

Соответственно, новый состав СПЧ подбирается под решение другой задачи. Валерий Фадеев точно не такой человек, который станет говорить президенту неприятные вещи. СПЧ превратится скорее в витрину для Запада: можно будет ездить в ПАСЕ, куда Россия так торжественно вернулась недавно, рассказывать там об успехах российской государственной правозащиты и критиковать с трибуны ужасающие нарушения прав человека в Евросоюзе и США. Механика такого лицемерия хорошо отработана в советские времена, так что теперь нужно будет просто вытащить из спецхранов старые методички.

Гипотезу о том, что

подтверждает назначение в новый состав Совета Кирилла Вышинского, журналиста и бывшего украинского политзэка, которого обменяли на Олега Сенцова. Вышинский уже заявил, что своей задачей видит защиту прав журналистов за рубежом, и это грозит стать невероятно плодотворной идеей. Ясно, что права журналистов внутри страны уже в полном порядке, как и права заключенных, демонстрантов, бюджетников и так далее. Так что новым членам СПЧ ничего не останется делать, как заняться наведением гуманитарного порядка там, где у человека еще остались какие-то проблемы. Например, в Украине, в Евросоюзе и США.

Путь к правильному СПЧ прокладывается стремительно. Валерий Фадеев уже заявил, что демонстрациям вроде тех, что были в Москве летом, в столице не место, и что международная практика состоит в том, чтобы наказывать за такие митинги максимально жестко.

Из президентского совета выведены те, кто заведомо не готов играть по новым правилам: кроме Шульман и Чикова, это еще профессор права Илья Шаблинский, один из наиболее деятельных и профессиональных участников СПЧ в последние годы. Легендарный юрист и бывшая судья Конституционного суда Тамара Морщакова заявила, что выходит из совета по собственному желанию. По словам Тамары Георгиевны, если структура называется Советом по правам человека, а решаются в ней какие-то другие задачи, то она в этом участвовать не может.

С учетом того, что параллельно с интронизацией Фадеева прошел разгром правозащитных НКО, все идет к признанию, что права человека — это чуждая нам ценность, от которой пора отказываться. Переубеждать власти в этом смысле, скорее всего, уже поздно, но политика сворачивания последних работающих общественных институтов поражает своей недальновидностью. Даже законченный циник, далекий от правозащитной риторики, признает, что с реальным СПЧ власти могут чуть лучше ориентироваться в том, что происходит в стране, чем с набором адъютантов Фадеева.