Памятник

В глухом краю на сером валуне Два слова: «Б е р е г и т е ч е л о в е к а». Я этот камень нес бы на спине, Чтобы поставить на распутье века. На главных площадях Большой Земли, На поворотах мировых событий, Прохожий, на мгновение замри И слушай: «Человека берегите!» Какой бродяга нас предостерег? Кто мы — семья или толпа двуногих? Какую б ты ни выбрал из дорог, Пусть этот камень встанет у дороги. Я вижу человека с рюкзаком. Полярный день. Чукотское безлюдье. В далеком, близком и в себе самом Уберегите человека, люди!

Чукотка

На морщинах Чукотки Озера, как слезы, стоят. Лес страдает чахоткой, Под нартами мамонты спят.

Ветер режет лицо У дерзнувших отправиться в путь, Словно скульптор резцом, Оставляя лишь голую суть.

Кружит зверь у капканов, Земля продолжает полет. Ночь на плечи своих капитанов Тяжелые руки кладет.

Колыбельные стихи

День остыл. Настала ночь. Я хочу тебе помочь. Через тысячи разлук Я твоих касаюсь рук. Я в глаза твои гляжу И тихонько ворожу: «Белая метелица — Черная дорога, Белая медведица — Черная берлога. Черное забелится, Белое затмится. Горе перемелется, Солнце возвратится»…

Перевал

Памяти Олега Куваева

Друзья мои, спасибо за уроки! Но истекли назначенные дни. Никто из нас не выбился в пророки, Не избежал житейской западни.

Была дорога темной и опасной. Но я, согретый светом ваших глаз, Благодарю судьбу за час прекрасный, Друзья мои, когда я встретил вас!..

Давайте соберемся, как бывало, Раздуем угли в стынущей золе. Осталось два шага до перевала, Последнего, быть может, на земле.

Ни боль, ни горечь скоротечной были Нам не отравят песни благодать — Еще на небе звезды не остыли И есть еще, что ближнему отдать.

Лишь эта песня да краюха хлеба Досталась нам от всех земных щедрот. Так вспомним про полынный запах неба, Про холод не заслеженных широт,

Про то, как против тьмы и против ветра Мы шли от огонька до огонька, И все же добрались до края света, И тесный мир раздвинули слегка.

Все позади — обеты и наветы, И обоюдоострая вина. За все на свете музыка ответит, На все ответит музыка одна.

И если сердце биться перестанет, И краткой жизни оборвется счет, Друзья мои, все музыкою станет, Всех нас полярный ветер отпоет.

«Ночь. Не спится. Во дворе лает пес по кличке Маяковский»… Из дневника художника Шумилина

Ночь мечты и преступленья множит. Человек по городу идет — Одинокий и седой художник, Полугений, полуидиот.

Он в свою берлогу залезает, Он свое светило зажигает, Сам себе он «здравствуй» говорит, Сам себя и кормит, и бранит.

Огоньки бессонные в ночи! Свечку зажигая от свечи, Через столько зим и столько лет Мы друг другу посылаем свет!

Где-то на Палихе, на Ольховке Мы печем стихи в своей духовке, Где-то на Плющихе, на Ордынке Мы рисуем странные картинки…

Уходя в этюды и наброски, Он прижмется к стылому окну. Рыжий пес по кличке Маяковский Лаем разрывает тишину.

Сверчок

Он был писатель знаменитый. Теперь он стал сверчком. И в доме, старом и забытом, Живет особнячком.

Потомки шастают за дверью, А он, хоть и воскрес, Утратил интерес к общенью И к перемене мест.

Но в полночь смутная морока Находит на сверчка. Он возникает у порога Напротив ночника.

Там пауки по стенам шарят, И вьются сквозняки, И женщина лежит, листая, Его черновики.

Она зовет его Егоркой И крошкой угостит. И погостит сверчок недолго, Но долго будет сыт.

Потом прозрачною рукою Она уймет свечу, Покорна сонному покою И лунному лучу.

И до утра на белом свете Такая глушь, Что невозможно не поверить В переселенье душ.

Одной фразой

Шлако-склочные дома.

Министерство иных и странных дел.

Всякому исключению грозит заключение.

Заплыть в глупь.

Заплата зарплаты.

Пореже вспоминайте зло — Вам чаще все-таки везло.

А прошлое, как ящер, Вползает в настоящее.

Не казаться, а сказаться.

Не притворяться — претворяться.

Каким взираешь оком — таков и окоём.

Однажды — жизнь. И память после. И лишь когда забудут — смерть.

Читаю: «НТР, прогресс»… А вижу вековечный лес. Я с ним дружил и вырастал — Он небеса с землей скреплял! Увы, его сегодня нет — Пошел на выделку газет, На фразы о добре и зле И о прогрессе на Земле. На тиражирование слов О возрождении лесов…

Что душа? — полевым жаворонком Надо мною, пока я живу, Зависает на голосе звонком. Оборви — улетит в синеву.

И растает в небесной пустыне, Чтобы вечной скиталицей стать, Чтобы там, на свободе постылой, О неволе родной тосковать.

Я в небе умру. Упаду головою в закат, но птицей взлечу на рассвете. И смерть моя станет такою же песней, какою была моя жизнь. Я в небе умру, чтоб, прощаясь со мной, вы голову подняли выше.