Теперь статус многострадального дома и его жильцов пытается установить Красносельский райсуд Петербурга. Но пока не может даже начать слушания по существу. Одно предварительное заседание следует за другим с интервалами в месяцы. Военные требуют, чтобы районная администрация назначила им управляющую компанию, которой у дома нет. Они хотят, как положено, платить за газ, электричество и прочие блага. Но управлять домом, не сданным в эксплуатацию, нельзя. Военные требуют, чтобы дом был сдан в эксплуатацию. Но это невозможно, потому что он не достроен. Военные требуют, чтоб их дом достроили. Но сделать это некому уже 17 лет.

— Мы вот за электричество, скажем, не можем платить, — говорит Александр Кубышкин, в прошлом — преподаватель Артиллерийской академии. — То есть мы им пользуемся, но денег за это с нас никто не желает брать. Боимся, что когда-то нам выставят счета сразу за много лет. И потом, если дом не сдан, то здесь фактически стройплощадка. На стройплощадку коммунальные услуги поставляют совсем не по тем тарифам, что жильцам дома. Вот я бы не хотел, чтобы с нас взяли деньги как со стройплощадки.

История началась в 2001 году, когда Минобороны заключило с администрацией Петербурга договор на аренду земельного участка на улице Лермонтова в Красном Селе. Это не элитный район, бывший рабочий поселок на юго-западе Петербурга, но здесь тихо, зелено и есть развитая инфраструктура. Все лучше, чем муравейники на окраинах. Получить здесь квартиру совсем неплохо, и предполагалось, что к августу 2003 года в новый дом въедут семьи военнослужащих. Застройщиком выступало 44-е Специализированное строительное управление (ССУ-44) Минобороны РФ. Финансировал стройку федеральный бюджет.

Видимо, к началу строительства ССУ-44 уже имело серьезные проблемы, потому что в июне 2002-го налоговая служба подала к нему иск о банкротстве. Это означало, что активы конторы могут пойти на выплаты кредиторам. Должники в таких случаях, как правило, стараются оставить за собой меньше собственности — уменьшить, как говорят юристы, конкурсную массу. Дом на улице Лермонтова в Красном Селе требовалось срочно заселить, чтобы собственниками стали жильцы.

— Увольнялся я в 2002 году из Артиллерийской академии, — рассказывает Александр Курилик. — Жилья у моей семьи не было, мы жили в общежитии Минобороны. Нам предложили квартиру в Красном Селе. Съездил я, посмотрел, вижу — в доме только один подъезд готов, а моя квартира еще строится. Но на жилкомиссии в августе 2002-го мне сказали, что скоро дом будет завершен. Я согласился — и с этого момента формально считалось, что жильем я вроде как обеспечен. Так нужно было, чтобы меня уже наконец уволить в запас. В октябре уволили, хотя на самом деле мы с семьей остались в общежитии. По бумагам жильем обеспечены, а переезжать некуда — дом не достроен.

Александр Кубышкин тоже был уволен в запас в 2002 году, имея только смотровой ордер. Формально этого было достаточно, чтобы поставить галочку: этому офицеру тоже дали квартиру, вычеркиваем. Фактически же въехать в квартиру с временным ордером он смог только в 2006-м. Максим Шаламов, прослуживший 34 года в зенитно-ракетных войсках, писал рапорт на увольнение со словами «с оставлением в очереди на получение жилья», а потом еще три года его не могли уволить — ждали бумагу на жилье.

— Я судился с Минобороны, потому что эти три года мне не платили денежное довольствие, считая, что уволили, — добавляет он.

И Алексей Герасимов, и Александр Баран, и еще полторы сотни офицеров, получивших квартиры в доме на Лермонтова, оказались в похожей ситуации: увольняться пора, а галочки в списке очередников все нет.

— Людей заселяли в этот дом с разрешения застройщика по временным договорам, — объясняет адвокат Айгуль Демина. — Минобороны решало сразу две задачи. Во-первых, дом не должен был попасть в конкурсную массу при банкротстве ССУ-44. Во-вторых, 176 семей военных можно было увольнять: они считались обеспеченными жильем, пригодным для проживания.

О слова «пригодное для проживания» все, собственно, и споткнулось. Фактически ССУ-44 разорилось и прекратило строительство еще в 2002 году. Дом на Лермонтова разделен на три корпуса — литеры А, Б и В. Первый корпус успели достроить и сдать в эксплуатацию, а два других просто повисли в воздухе.

— Когда мы вошли в квартиру впервые, она была в ужасном состоянии, — вспоминает Максим Шаламов. — В одной комнате строители организовали свой склад, в другой жили, готовили пищу, там стоял казан. На балконе они складывали мусор. И все это осталось нам. В той комнате, где строители жили, нам пришлось отмывать пол: в день у нас получалось отмыть два квадратных метра.

Жить в «пригодной для проживания» новой квартире было невозможно, и Шаламов начал капремонт. Делал все сам: от выравнивания пола до потолков.

— Полностью переделали гидроизоляцию в ванной, — рассказывает он. — Не потому, что мне она чем-то не понравилась. Например, технологическое отверстие в перекрытии между мной и соседом было не закрыто раствором, а заткнуто полиэтиленовым мешком. Мне-то, может, и все равно, а соседу снизу было не до смеха: каждый раз, когда у нас включали воду в ванне, у него начинался дождь.

— Если бы я заказывал работы строителям, это было бы сопоставимо с покупкой квартиры, — усмехается Максим. — К счастью, я все делал своими руками.

Семья Александра Курилика переезжала из общежития в новую квартиру в 2008 году. Надеялись, что все годы с момента получения ордера дом кто-то достраивал. Когда уже совсем было собрались въезжать, их попросили подождать еще пару недель: дескать, строителям нужно время, чтобы из квартиры уйти.

— Когда через две недели я вошел в свою квартиру — ахнул, — вспоминает Александр. — Она была в плачевном состоянии. Жили там 4 человека, как я понял, от них остались грязные матрацы и другой мусор, все это нам пришлось самим вытаскивать.

Со счастливыми новоселами Минобороны заключало договоры соцнайма, кто-то даже успел приватизировать квартиры. На каком основании все это происходило в доме, где по закону жить нельзя, теперь не выяснить. Потому что сначала прекратил существование сам застройщик: в 2005 году в ССУ-44 было введено внешнее управление, позже предприятие признали банкротом. Потом были расформированы по очереди два его правопреемника в Минобороны. Жителям даже некуда было обратиться с жалобами. Большая часть документов, как выяснилось теперь в суде, просто пропала при передаче правопреемникам.

Если бы мусором, грязными котлами и перекошенными полами дело ограничивалось, проблему можно было бы решить относительно просто: подать иск о признании дома фактически введенным в эксплуатацию. Но беда в том, что он действительно не достроен. Эксплуатировать его в таком состоянии, как сейчас, просто опасно.

— Во всех трех корпусах до сих пор нет газа, хотя официально дом газифицирован, — говорит Александр Курилик. — Мы пользуемся баллонами. Баллончик стоит 200 рублей в месяц. Сам приехал, заправил, включил — и все. Кто-то из соседей тоже с баллонами, кто-то — с электроплитками. Но для электроплит по-хорошему надо ставить совершенно другой автомат, другую проводку. И тарифы за электричество тогда должны быть как для дома негазифицированного.

В 2010 году Минобороны обследовало дом и составило дефектную ведомость. К газоснабжению не подключены все три корпуса. В одном, девятиэтажном, не установлен лифт. Там же вода не поднимается выше 5-го этажа. С этим корпусом вообще непонятно, что делать дальше, потому что в Красном Селе запрещено строить здания выше 8 этажей. Кровля, согласно акту технического осмотра, подлежит замене на сто процентов во всех трех корпусах. Протекают все перекрытия. Не установлены вентиляционные желоба, не заделаны межпанельные швы. Комиссия, осмотревшая дом, в 2010 году выдала заключение: «Необходимо устранить строительный брак и указанные выше недоделки». Но этим Минобороны ограничилось, потому что «устранить брак» было уже некому.

— Несколько человек написали письменные отказы от квартир с просьбой восстановить их на учете как нуждающихся в жилье, — рассказывает адвокат Айгуль Демина. — Западное региональное управление жилищного обеспечения Минобороны отказало им «в связи с обеспеченностью жильем». Мы обжаловали этот отказ в суде, но суд тоже решил, что военные жильем обеспечены. Раз их никто не принуждал вселиться, раз они вселились добровольно, то жилье, сказал суд, пригодно.

В 2011 году Минобороны впервые попыталось «спихнуть» дом, передав его в собственность Санкт-Петербурга. Город от подарка отказался, предложив военным сначала завершить строительство и получить акт о сдаче дома в эксплуатацию. Но в 2016-м замминистра обороны все-таки подписал приказ о передаче всего этого хозяйства, недостроенного дома с семьями офицеров запаса, в собственность Санкт-Петербурга. Минобороны умыло руки. Для города дом с жильцами стал не более чем объектом незавершенного строительства, где даже техническое обслуживание организовать нельзя — законом запрещено. Жаловаться офицерам по-прежнему некуда.

— Вот вам пример: в доме есть тепловой пункт, там вообще не было пусконаладочных работ, экспертиза установила, что оттуда идет шум, превышающий все мыслимые санитарные нормы, — говорит Айгуль Демина. — Мы пожаловались в Роспотребнадзор, но он направил нас в Жилищный комитет города. А там нам сказали, что они не вправе проверять квартиры на пригодность к проживанию, потому что дом не сдан в эксплуатацию.

В июне Красносельский райсуд начал рассматривать иск офицеров — и застопорился. Дом принадлежит Санкт-Петербургу, то есть достраивать его должен был город. Но на какие деньги и с какой стати, если все косяки — на совести военных строителей? Пока представители Минобороны даже в суд не приехали ни разу.