Предисловие

Май 2018 года. Небольшой городок Краснокамск Пермского края. Школьный хор, 19 человек, по-детски вразнобой поет «Катюшу». Семиклассница Нина Веснина (фамилия изменена) слегка кивает головой на каждом слоге: старается. У нее красивый пробор, серьезные глаза, пухленькие щеки и нос картошкой. Счастливый ребенок из благополучной, по имеющимся в школе документам, семьи.

Никто и представить не может, что через два месяца, во время летних каникул, Нины не станет.

Со дня гибели Нины прошло уже более года. Следствие до сих пор не предъявило окончательных обвинений маме девочки. Она единственная знала о проблемах дочери, но не пыталась ее спасти. Зато в Краснокамске начался суд над завучем школы № 3 Еленой Погоржальской — ее обвиняют в том, что она «проявила халатность», повлекшую гибель семиклассницы.

Часть 1. Видимость благополучия

— В конце апреля я заметила, что Нина чуть-чуть осунулась. Это было заметно только по лицу: у нее пухленькие щечки всегда были, а тут они исчезли, — с классным руководителем погибшей девочки Ильзирой Каримовой мы идем по парку у краснокамского стадиона «Россия». Каримова вспоминает последние месяцы жизни школьницы. — Я спросила у нее: «Что случилось, Нин? Ты на диете, что ли, сидишь?» Она говорит: «Нет. Просто из-за учебы переживаю».

Девочка рассказала классному руководителю, что не успевает выучить все уроки, и чтобы сделать домашнее задание, сидит допоздна. Сказала, что уже начала пить успокоительные таблетки: их, дескать, прописал врач.

— Седьмой класс довольно сложный, — объясняет Каримова. — Добавляются биология и физика. А Нина — она была перфекционистом, круглой отличницей. Даже среди текущих оценок четверки у нее случались крайне редко, и она из-за них очень переживала. Я после этого разговора позвонила маме девочки, Оксане Геннадьевне, та сказала: «Да я вижу, что с ребенком творится. Вы думаете, я с ней не разговариваю по этому поводу?»

Мама Нины, по словам классного руководителя, производила хорошее впечатление: интересовалась ребенком, всегда ходила на родительские собрания. Правда, честно признавалась, что с работой у нее нестабильно: то есть, то нет. Но при этом семья не выглядела нуждающейся: девочка всегда была опрятно одета, ей покупали платные пособия, родители сдавали деньги на нужды класса. Обеспечивал семью, по словам матери, отец, который «работал на вахте».

— Через несколько дней после нашего разговора Нина не пришла утром в школу, — продолжает Ильзира Каримова. — Для нее это было нехарактерно: она за четыре года, что я руковожу классом, никогда не болела. Ни одного пропуска у нее не было. Я снова позвонила маме. Та сказала: «Мы пошли сдавать анализы». Ну что ж, думаю, анализы так анализы.

Уже после смерти Нины выяснилось, что ни на какие анализы девочка не ходила. Да и отца, «работающего на вахте», у нее не было: отец еще в 2016 году оказался в тюрьме по обвинению в торговле наркотиками, и не первый раз. Куда в тот день мать водила Нину — до сих пор неизвестно.

— Последний раз я видела Нину и ее маму уже в конце мая. Мама тогда сказала: «Ну вот, каникулы. Мы сейчас за лето восстановимся, и все будет хорошо». Нина тоже, выходя из кабинета, сказала: «Наконец-то каникулы, я их так ждала». А потом вы знаете — потом она умерла.

Истоки голода

Причины, по которым Нина перестала есть, — главное белое пятно в этой истории.

По версии следствия, мать просто перестала кормить девочку и вообще — следить за ней.

У матери Нины — другая версия. «Это началось два месяца назад (в мае 2018-го. — И.Ж.). Дочь перестала есть. Я ее уговаривала, она ела совсем чуть-чуть. Кто-то из ровесников ей сказал, что она толстая. Нина очень эмоционально это восприняла, и ничего не ела. Я думала, что справлюсь сама, к врачам не обращалась, надеялась, что дочка будет есть, и это временно», — рассказала Оксана Тесленко после задержания пермскому изданию 59.ru.

Какая из версий выглядит правдивей — сказать до суда невозможно: слишком мало фактов раскрывает следствие. Но в школе информацию о том, что Нину кто-то дразнил, отвергают: во-первых, Нина и полной-то не была, а во-вторых, к ней в классе относились уважительно — она была девочкой и умной, и, что важно, помогала другим. Таких одноклассники ценят.

Чтобы узнать, какой была семья Нины, расспрашиваю соседей, но все они говорят одно: семья была необщительной, жили тихо, не скандалили. И мать, и дочь выглядели опрятно. «Никогда не скажешь, что голодали».

16 июля 2018 года мама Нины позвонила в скорую. Сказала, что дочь тяжело дышит. Когда врачи приехали, девочка уже была мертва. Мать призналась, что в последнюю неделю Нина не могла самостоятельно передвигаться. Медики позже установили, что незадолго до смерти девочка ела, но это, видимо, уже не могло остановить разрушительные процессы.

Часть 2. Крайняя

После смерти Нины следственные органы возбудили уголовное дело по ч. 2 ст. 105 УК РФ «Убийство малолетнего». Подозреваемой стала мать девочки. А через некоторое время появилось второе уголовное дело — по статье «Халатность». Обвиняемой оказалась завуч краснокамской школы № 3 Елена Погоржальская. Ей теперь грозит до пяти лет лишения свободы. Не только коллеги, но и другие краснокамцы говорят о ней просто: «Классная». В гостинице, где я остановился, администратор спросила, не из-за истории ли с Погоржальской я приехал?

С Еленой Погоржальской встречаемся в офисе ее адвоката. Она выглядит очень уставшей. Вспоминает, что в день трагедии была в отпуске.

— Это был первый день отпуска. Мы с сыном только приехали в Лазаревское на автобусе, зашли в гостиницу, и тут мне позвонила начальник отдела по делам несовершеннолетних Оксана Пирогова и рассказала, что случилось. Отпуск, конечно, моментально закончился.

Погоржальская передала следователям все школьные документы по Нине. В том числе — результаты проводившихся в школе психологических тестов.

— В первый раз мы проводили тестирование на эмоциональные реакции осенью 2017 года. Это обязательное тестирование, которое проводится во всех школах. Оно должно выявлять наличие или отсутствие у детей суицидальных наклонностей. У Нины предрасположенности к суициду выявлено не было, — говорит завуч. — Второе тестирование было шире, оно было направлено на выявление депрессии, тревожности, на установление картины межличностных отношений. В области были выбраны три школы, и три разных психологических центра проводили его для учеников. И здесь Нина также оказалась в «зеленой зоне».

В течение года, пока велось следствие по делу о халатности, Елену Погоржальскую дважды вызывали в Следственный комитет для допроса в качестве свидетеля. И лишь в июне этого года сделали обвиняемой.

«Погоржальская Е.В. ненадлежащим образом исполняла свои должностные обязанности, что повлекло причинение смерти ребенку», — написал следователь в обвинительном заключении. Ненадлежащее исполнение обязанностей — это вот что:

• Завуч, по версии следствия, ошибочно полагала, что Нина воспитывается в полной благополучной семье, и не установила, что на самом деле отец девочки находится в тюрьме.
• Погоржальская ошибочно полагала, что у семьи Нины есть постоянный источник дохода. Из-за этого девочку не поставили на внутришкольный учет, как «ребенка, входящего в группу риска социально опасного положения». И не уведомили о ее проблемах опеку.
• В мае 2018 года классный руководитель Нины Ильзира Каримова, как утверждает следствие, предупредила Погоржальскую о «резком похудении школьницы». Но та не отреагировала.

Что касается последнего пункта, то, по словам самой Каримовой, он построен на подлоге: во-первых, она не говорила, что девочка похудела резко, во-вторых — завуч отреагировала: предложила поговорить с мамой девочки. Классный руководитель взяла это на себя.

— Другое дело, какая с нашей стороны была халатность? Психологическое состояние девочки было в норме, что подтверждалось двумя проведенными в школе тестированиями. Когда Нина начала худеть, классный руководитель сразу же поговорила с ее мамой, и та заверила, что видит проблему, а потом еще сказала, что сводила девочку сдать анализы. То есть школа как раз проявила внимание. Но при этом у школы, как выяснилось, были совершенно недостоверные сведения о семье.

Погоржальская объясняет: мама Нины в карточке для школы указала, что отец дочери работает, на самом деле он сидел в тюрьме. Проверять данные, предоставленные мамой, у школы не было оснований: не имелось сведений о неблагополучии в семье. А они ведь вполне могли поступить. Например, полиция, которая и возбудила дело на отца девочки, могла после приговора в рамках межведомственного взаимодействия передать информацию в комиссию по делам несовершеннолетних, а комиссия бы уведомила школу. Более того, в ходе следствия выяснилось, что в недавнем прошлом семья Нины официально имела статус малоимущей. То есть об их проблемах знали в соцзащите. Но и оттуда школе никто не просигналил.

Ни полицейских, ни сотрудников соцзащиты в халатности при этом не подозревают.

— Мы считаем, что Елена Викторовна свои обязанности выполнила на сто процентов. Когда она получила информацию о похудении девочки, то тут же организовала работу педагогов и встречу с мамой. Сбой произошел не на уровне школы, а именно на уровне полиции и соцзащиты. Из-за судимости отца участковый ходил в эту семью. Но информацию в школу о том, что отец девочки осужден по тяжкой статье, не передал. Хотя обязан был это сделать в рамках межведомственного взаимодействия. У соцзащиты данные о проблемах семьи были с 2012 года, — говорит адвокат Елены Погоржальской Екатерина Тимофеева.

Сама Погоржальская, кстати, считает, что версия о «матери, заморившей ребенка голодом», тоже может оказаться несостоятельной.

— В материалах дела есть экспертиза матери Нины, проведенная в пермской психиатрической больнице. В ходе этой экспертизы медики предположили, что у самой Нины были, скажем так, психические расстройства, имеющие отношение к еде.

Часть 3. Менять культуру и законы

В гибели Нины Весниной большую роль сыграли недостатки существующих механизмов взаимодействия между субъектами профилактики семейного неблагополучия: полицией, соцзащитой, опекой, комиссией по делам несовершеннолетних и школой, считает программный директор «Таганского детского фонда», врач-психиатр Сергей Борзов. По его мнению, каждый субъект профилактики в отдельности свои задачи выполнил, а необходимого социального эффекта не получилось: ребенок, нуждающийся в государственной поддержке, ее не получил.

— В случае с Краснокамском сложилась такая ситуация, когда родитель, то есть законный представитель ребенка, не жаловался на самочувствие девочки, даже наоборот — говорил, что «все хорошо, мы ходим к врачам и решаем проблему, помощь нам не нужна». По закону о персональных данных (27 июля 2006 года № 152-ФЗ) без согласия родителей никто из педагогов или соцработников не имел права доступа к информации о здоровье ребенка и характере получаемой им медицинской помощи. Это одна из наиболее проблемных зон раннего выявления нуждаемости несовершеннолетних в государственной защите.

В нескольких регионах, в том числе в Москве, сейчас обсуждается алгоритм взаимодействия субъектов профилактики, при котором если в течение полутора-двух месяцев у проблемной семьи нет положительной динамики, то в органы опеки и попечительства направляется сигнал о том, что есть риск нарушения законных прав и интересов ребенка в этой семье. Специалисты в установленном порядке посещают эту семью для исследования сложившейся ситуации. Далее собирается междисциплинарный консилиум, чтобы разработать механизмы, обеспечивающие не просто оказание помощи, а восстановление способности семьи самостоятельно справляться с кризисом.

При этом Борзов подчеркивает, речь идет не о репрессивных мерах.

— Мы знаем, понимаем и следуем этому в процессе выбора профессиональных решений, что главная задача системы раннего выявления семейного неблагополучия — не наказывать родителей, а помогать им преодолевать причины возникновения кризисных ситуаций в жизни семьи.

Одна из трудностей состоит в том, что в России еще не сформирована не только система раннего выявления, но и сама культура отношения к защите прав и законных интересов детей.

— Когда ребенок три дня плачет за стенкой, соседи для начала подумают: «Бедная мама, как ей трудно с ТАКИМ ребенком». А то, что ребенок голодный, а мать не может его накормить (не умеет, пьяная, не хочет и пр.), — вот это приходит на ум точно не в первую очередь. Конечно, во многом это связано и с особенностями работы органов опеки и попечительства, и с нашей историей — 1937 годом. Но все меняется, нельзя всю жизнь прожить в прошлом: сейчас основная цель работы всех вовлеченных структур и специалистов — сохранить семью, помочь ей научиться справляться с кризисами самостоятельно, обращаясь за поддержкой в случае необходимости.

Между тем Елена Погоржальская готовится к очередному заседанию суда, которое состоится 25 сентября. Если завуча признают виновной, ее могут отправить в колонию на пять лет.

Реальные причины смерти Нины Весниной следствием до сих пор не оглашены.