Что произошло?

14 сентября десять дронов, начиненных взрывчаткой, запущенных предположительно с территории Йемена, атаковали два НПЗ, Абкайк и Хурайс, на востоке Саудовской Аравии.

Начнем с того, что Абкайк — это не совсем НПЗ. Точнее, не НПЗ в классическом понимании, то есть не завод по переработке нефти в нефтепродукты, тот же бензин, керосин или мазут. Комплекс в Абкайке принимает нефть с соседнего гигантского месторождения Гавар (крупнейшего в мире), а также с месторождений Хурайс и Шайба, и очищает ее от сероводорода и других опасных примесей. То есть производит стабилизацию сырой нефти, а не ее переработку. После этой процедуры нефть можно переправлять к терминалам Рас Танура и Джуайма на берегу Персидского залива и экспортировать.

Другое отличие — в масштабе. Операционная мощность завода в Абкайке — 5 млн баррелей нефти в день (мбд). Это колоссальный объем, учитывая, что все мировое производство нефти в мире — около 100 мбд (и производство «размазано» по десяткам тысяч месторождений). Для большей наглядности посчитаем в деньгах — при текущих ценах это около 400 млн долларов в день. Каждый день (за исключением плановых профилактических и ремонтных простоев). Все это делает этy точку на карте самым дорогим активом в мире.

Саудовский нефтяной госмонополист Saudi Aramco давно уже собирается выйти на IPO, в связи с чем недавно компания опубликовала финансовую отчетность за 2018 год — 111 млрд долларов чистой прибыли (оценка стоимости компании пока неясна, так как она до сих пор не стала публичной, но она, по всей видимости, близка к 2 трлн долларов). Ни одна компания в мире даже близко не подходит к таким результатам, а генерирует их для Saudi Aramco прежде всего супергигантское месторождение Гавар и обслуживающий его завод Абкайк.

Атака на Абкайк куда серьезнее, чем, к примеру, перекрытие Ормузского пролива для танкеров, — в последнем случае нефть с того же Гавара можно перенаправить в порты на Красном море по нефтепроводу Восток—Запад, а вот обойтись без Абкайка нельзя никак. После этого пояснения становится понятно, почему Боб Макнелли, служивший в Совете национальной безопасности США во время Второй войны в Персидском заливе в 2003 году, а сейчас возглавляющий энергоконсалтинговую компанию Rapidan Energy Group, сказал Reuters, что «успешное нападение на Абкайк можно сравнить с массовым сердечным приступом для нефтяного рынка и мировой экономики».

Как это стало возможным?

С 2015 года (а в менее жестокой форме — даже ранее) в соседнем с Саудовской Аравией Йемене идет гражданская война. Как и в Сирии, раскол во многом происходит по конфессиональной линии. Официальное правительство во главе с Абд-Раббу Мансуром Хади в основном представляет интересы суннитов и пользуется поддержкой Саудовской Аравии. На другой стороне стоят повстанцы из движения «Ансар Аллах», так называемые хуситы, исповедующие зейдизм, считающийся одним из направлений шиизма. Их, в свою очередь, поддерживает шиитский Иран. Таким образом, вооруженный конфликт в Йемене многие аналитики расценивают как прокси-войну между Эр-Риядом и Тегераном, тем более что хуситы довольно часто атакуют инфраструктурные и гражданские объекты (аэропорты, нефтепроводы) на территории Саудовской Аравии.

Но такого успеха они добились впервые. Видимо, все дело в повышении технического уровня беспилотников, которые хуситы использовали и ранее, но тогда их эффект был ограниченным.

Одни утверждают, что это адаптированные к военным нуждам китайские коммерческие модели, другие заявляют о поставках Ирана.

Как бы то ни было, беспилотники действительно меняют военный расклад сил. Они дешевы, некоторые могут быть запущены хоть с грузовика с помощью пневматической пушки, а главное — эффективно обходят саудовскую ПВО, в которую монархия вложила колоссальные деньги (Саудовская Аравия — один из мировых лидеров по доле трат на вооружение в ВВП). Технологии привели к тому, что повстанцы теперь могут относительно копеечными средствами нанести ущерб в миллиарды, а возможно, даже в десятки миллиардов долларов. Это меняет многое.

Хотя, впрочем, появляется информация о том, что удар был нанесен ракетами. Точно так же нет полной ясности с источником агрессии. Хотя хуситы взяли на себя ответственность за атаку, некоторые в этом сомневаются. Например, госсекретарь Майк Помпео заявил в своем твите о том, что доказательств того, что атака была организована с территории Йемена, нет, а реальный виновник — Иран. Если глубоко залезать в конспирологию, то можно допустить и других организаторов-бенефициаров, но это будет бездоказательным рассуждением, остановимся пока на том, что виновник нам неизвестен.

Что дальше?

В любом случае то, что произошло, — это действительно удар в сердце мировой энергетической системы, сравнимый, пожалуй, только с атакой «Аль-Каиды» 11 сентября 2001 года на башни-близнецы в Нью-Йорке. Шок на нефтяном рынке (текущий рост барреля на утро понедельника — около 8%) вполне оправдан: теперь рынку приходится всерьез пересмотреть геополитические риски. Даже объявление о «распечатывании» запасов лишь немного смягчает ситуацию, это совершенно новые реалии для глобального нефтяного рынка. Конкретный масштаб ущерба инфраструктуре Абкайка пока неясен, но это не главное. Главное — случилось то, во что никто до сих пор не верил, и уж во всяком случае — не закладывал таких рисков.

Другой важный вопрос — политическая реакция. США и ранее рассматривали возможность военного удара по Ирану, моменты обострения ситуации совпадали с атакой на танкеры возле Ормузского пролива и уничтожением Ираном американского беспилотника. Сейчас возможный casus belli куда серьезнее. Если Эр-Рияду удастся убедить Вашингтон в том, что атака — дело рук Тегерана, сценарий полномасштабной военной операции США против Ирана кажется вполне возможным. Во всяком случае, президент Трамп уже написал в своем твиттере о том, что Америка ждет от саудитов информации о виновнике. Можно не сомневаться, что скоро она его получит.