Сопроводительное письмо к заключению специалиста

4 сентября в интервью радиостанции «Эхо Москвы» адвокат Егора Жукова Илья Новиков обратился к лингвистам Высшей школы экономики с просьбой оценить результаты официальной лингвистической экспертизы видеороликов Егора, на основании которых ему предъявлено обвинение. Новиков подчеркнул, что речь идет о научной оценке качества лингвистического анализа: «Раз следствие пришло на территорию студентов, на территорию науки, то весь разговор идет о том, что наука лингвистика думает о тех или иных высказываниях».

Мы связались с Ильей Новиковым и предложили сделать научную рецензию на эту экспертизу.

Экспертиза или часть следствия

Мы ожидали, что, возможно, мы будем не согласны с выводами эксперта, возможно, нам покажется не вполне убедительной доказательная база, наверное, мы как ученые сможем предложить альтернативные подходы к анализу материала…

То, что мы увидели в экспертизе, вообще не имеет отношения ни к лингвистике, ни к экспертизе, ни к науке. Здесь нет анализа высказываний, нет аргументации, нет инструментария, нет даже ссылок на авторитетные источники, хотя бы на словари.

в результате которого «эксперт», как кролика из шляпы, вдруг извлекает утверждение, что Егор Жуков призывает к вооруженному восстанию и другой противозаконной деятельности.

Наша рецензия приобрела иной смысл. Она стала касаться не только конкретного дела Егора Жукова. Мы как ученые несем ответственность за то, что говорится от имени науки. Мы обязаны противостоять мракобесию, подменяющему научную экспертизу, в особенности если речь идет о жизни и свободе конкретных людей.

Наша рецензии написана тем профессиональным языком, которым обычно пользуются лингвисты, и потому, возможно, будет трудна для восприятия. Поэтому ниже мы объясняем в более доступной форме суть манипуляций, которые проделывает эксперт А.П. Коршиков, подписавший заключение официальной экспертизы.

Прежде всего, следователь ставит перед экспертом вопрос о том, можно ли с точки зрения лингвиста найти в видеозаписях Жукова призывы к незаконной деятельности. Но почему и каким образом лингвист может ответить на этот вопрос?

Эксперт-лингвист исследует смысл, выражаемый с помощью языка. Этот смысл может быть выражен явно или имплицитно, но это всегда смысл языковых единиц — слов, предложений, текста. И этот анализ не имеет отношения к правовой оценке смысла, переданного с помощью языковых единиц. Иными словами, наука лингвистика не знает никаких методов анализа, позволяющего установить соответствие смысла языковых единиц Уголовному кодексу или каким-то иным понятиям законности. Это дело юристов. Однако эксперт Коршиков берется именно за такую задачу.

Метод оптовой оценки

Общая идея экспертизы проста и соответствует поставленной задаче: нужно найти призыв, а потом в призыве найти что-то незаконное.

Для того чтобы обосновать, что высказывание является призывом, эксперт должен показать, что цель высказывания была побудительная: автор имел целью, чтобы слушатель, услышав высказывание, сделал именно то, о чем в нем говорится. Доказательство побудительности — тонкая и сложная процедура, требующая рассмотрения широкого контекста высказывания, речевой ситуации (к кому и как обращался автор), толкования значения слов, исключения альтернативных интерпретаций (например, что это не призыв, а просто мнение автора). Доказательство наличия призыва чрезвычайно важно для дальнейшей юридической квалификации высказывания.

Коршиков поступает просто. Сначала он приводит подряд шесть цитат из разных роликов (в том числе тех, которые не будут в дальнейшем предметом экспертизы) и квалифицирует их как призывы. В его списке смешаны вырванные из контекста высказывания, которые призывом являются, и те, которые являются выражением мнения, хотя и используют аналогичные грамматические формы. Например, фраза «тебе нужно немедленно помыть руки», скорее всего, является побуждением и может быть в определенных коммуникативных обстоятельствах интерпретирована как призыв. А фраза «из этого следует, что нужно мыть руки» — нет, поскольку здесь всего лишь выражается мнение о причинно-следственных взаимосвязях.

Вместо скрупулезного анализа смысла каждого высказывания Коршиков смешивает их в одном списке, чтобы произвести их «лингвистическую квалификацию» оптом. Такая «оптовая» квалификация необходима, чтобы считать доказанным наличие призыва там, где могут быть разные прочтения, или его вовсе нет.

Коршиков использует еще один список из десяти цитат, в которых Жуков выражает недовольство властью, или, как пишет эксперт, испытывает «политическую ненависть».

Заметим, что само понятие мотива, как и квалификация «политическая ненависть», находится за пределами лингвистической аргументации. Лингвисты могут говорить о значении определенных выражений или высказываний.

Коршиков, таким образом, выводит некий «архетип» высказываний Жукова: его ролики являются призывами-воззваниями к смене власти, сделанными по мотивам политической ненависти. Такой подход изначально некорректен: каждое высказывание должно оцениваться в его конкретике и контексте, смысл высказывания из одного текста не может быть выведен из смысла высказываний из других текстов.

После создания общей конструкции эксперт последовательно разбирает два кейса, которые лягут в основу его выводов.

Принцип избыточной законности

Первый вывод Коршикова состоит в том, что в одном из роликов Жукова есть лингвистически установленные призывы борьбы с властью в России путем ее насильственного захвата или вооруженного мятежа.

В ролике Жукова, который рассматривается как материал для представленного вывода, действительно присутствует призыв в лингвистическом понимании термина. Жуков призывает слушателей «хвататься за любые формы протеста и делать все, на что способны». Но ни значение существительного «протест», ни смысл конструкции «делать все, на что способен» не подразумевают сами по себе насильственных действий. В словарном описании слова «протест» нет компонента со значением насилия. Протест — это (согласно словарям) «решительное возражение против чего-нибудь». То же самое относится к конструкции «делать все, на что способен». Когда комментатор футбольного матча выражает надежду, что команда покажет «все, на что способна», это не значит, что он рассчитывает, что начнется мордобой и потасовка. Указание на насильственные действия должно быть выражено прямо. В противном случае мы имеем дело с недопустимым вменением дополнительного смысла.

В лингвистической науке есть базовая теория об устройстве речевого общения, основные принципы которой в середине XX века сформулировал философ Герберт Пол Грайс. Один из них — принцип количества: изложи не больше и не меньше информации, чем нужно в данном речевом контексте. Эксперт Коршиков, вступая в полемику с Грайсом, декларирует новый принцип общения — принцип избыточной законности. Если вы говорите приятелю «пойдем что-нибудь выпьем», необходимо добавить: «но не яду». Иначе вас можно заподозрить в покушении на отравление. Блогер, призывающий писать «любые комментарии» под размещенным видео, безусловно, призывает к экстремизму, потому что «любые комментарии» могут быть в том числе и экстремистскими. Егор Жуков, по мнению эксперта, видимо, тоже должен был в своем призыве исключить все возможные насильственные формы уличного сопротивления. Итак, в анализе первого ролика Коршиков корректно идентифицирует призыв, но произвольно вменяет Жукову смысл призыва. Обвинительный вывод номер один построен на произвольном вменении.

Операция прикрытия

Второй вывод Коршикова состоит в том, что Жуков в трех роликах осуществляет призывы к целому ряду незаконных действий: к отказу от уплаты налогов, изготовлению фальшивых документов, препятствованию работе избирательных комиссий и др. И делает это по мотивам политической ненависти или вражды.

Три ролика объединяются экспертом в одно высказывание — тематически связанный «единый объект». Они действительно связаны, сам автор говорит о том, что это серия видеозаписей. Понятие «единый объект» нужно автору экспертизы, потому что в третьем ролике есть конструкция, похожая на призыв, но нет указания на «незаконные действия». А в первых двух — нет призыва или какого-то подобия призыва, но есть указания на действия, которые эксперт считает незаконными.

Первые два ролика посвящены обсуждению списка из 198 методов ненасильственного (что особо подчеркнуто) протеста, опубликованного в книге Дж. Шарпа «От диктатуры к демократии», которая была переведена и издана в России. Перед каждым роликом Жуков размещает обращение к «товарищу майору»: «это видео носит ознакомительный характер и ни к чему не призывает».

В третьем ролике есть конструкция, похожая на призыв («для смены власти в России нужно использовать и другие мирные методы сопротивления»), но призывом не являющаяся. Наличие или отсутствие призыва доказывается с помощью специальных лингвистических тестов. Однако Коршиков, опираясь на свои методы «оптовой квалификации», не только утверждает, что призыв есть, но и распространяет его сразу на все три ролика, игнорируя обращения к «товарищу майору». При этом содержанием призыва Коршиков считает пересказ книги Шарпа в первых двух роликах. Из списка мирных методов протеста эксперт выделяет несколько «незаконных». Например, №90 — отказ от уплаты налогов, №140 — изготовление фальшивых документов, №144 — препятствие работе учреждений. В последнем случае эксперт Коршиков самостоятельно дописывает уточнение: «частным случаем является воспрепятствование работе избирательных комиссий». Такая формулировка дословно совпадает с одним из определений экстремизма статьи 1 федерального закона №114 «О противодействии экстремистской деятельности».

Из текста экспертизы невозможно понять, что в исходном ролике Жукова нет слов про избирательные комиссии: уточнение Коршикова никак формально не отделено от выдержки из списка мирных методов.

В этой части экспертного заключения в целом происходит стилистический слом.

По мнению эксперта, Жуков использует декларацию необходимости мирных методов борьбы для «прикрытия соответствующей агитационной работы», т.е. для призывов к незаконной деятельности по причинам политической ненависти. Политическая ненависть, напомним, унаследована из первоначальных «архетипических» оптовых квалификаций, сделанных по другим роликам. И если в начале экспертизы мы имеем дело не с лингвистическим исследованием, но хотя бы с некой манипулятивной игрой словами, то к ее финалу цель работы эксперта формулируется предельно ясно и открыто: Коршиков дает юридическую оценку гипотезе, которую заранее подразумевает доказанной, и подгоняет выводы под формулировку уголовной статьи. Такой подход вступает в прямое противоречие с идеей лингвистической экспертизы. Эта подмена, столь явная в финале исследования Коршикова, связана с тем, что в своей экспертизе он выполняет не лингвистическое исследование смысла языковых высказываний, а поставленную перед ним следователем задачу: найти в высказываниях Егора Жукова «незаконное» содержание и сформулировать для него обвинение.

Бонч-Осмоловская А.А., Левинзон А.И., Апресян В.Ю., Добрушина Н.Р.

11.09.2019 г.

Заключение специалиста

(РЕЦЕНЗИЯ НА ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТА №3/458 ОТ 01.09.2019 г. ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ №11902450046000029)

Подготовлено в порядке, предусмотренном п. 3 ч. 1 ст. 53, ч. 3 ст. 80 Уголовно-процессуального кодекса РФ в связи с обращением защитника Жукова Е.С. адвоката Новикова И.С. Специалисты настоящим выражают свое согласие на передачу данного заключения защитой Жукова Е.С. в ГСУ по РОВД СК РФ, на явку по вызову следователя для дачи показаний в качестве специалиста по предмету данного заключения.

Специалисты:

• Бонч-Осмоловская Анастасия Александровна, кандидат филологических наук, академический руководитель магистерской программы «Компьютерная лингвистика», доцент Школы лингвистики НИУ ВШЭ, научно-педагогический стаж — 16 лет.
• Левинзон Анна Иосифовна, старший преподаватель Школы лингвистики НИУ ВШЭ, научно-преподавательский стаж — 15 лет.
• Апресян Валентина Юрьевна, доктор филологических наук, профессор Школы лингвистики НИУ ВШЭ, научно-педагогический стаж — 29 лет.
• Добрушина Нина Роландовна, доктор филологических наук, профессор Школы лингвистики НИУ ВШЭ, главный научный сотрудник, руководитель международной лаборатории языковой конвергенции НИУ ВШЭ, научно-педагогический стаж — 26 лет.

Представленная на рецензирование экспертиза проводилась сотрудниками Института криминалистики Центра специальной техники ФСБ экспертом с лингвистической квалификацией Коршиковым А.П. и экспертом по комплексному анализу устной речи Осокиной А.М.

На экспертизу были представлены девять видеозаписей, содержащих обращения Жукова Е.С. Экспертам было предложено ответить на два вопроса в соответствии с их экспертной квалификацией:

• Имеются ли с позиции лингвистической квалификации в представленных видеозаписях призывы к незаконной деятельности?
• Каково эмоциональное состояние говорящего в представленных видеозаписях?

В рецензии будет рассмотрен ответ эксперта Коршикова А.П., в котором излагаются лингвистические основания квалификации наличия в содержании текстов видеозаписей призывов к незаконной деятельности. Ниже будут представлены 1) общие выводы относительно состоятельности проведенной экспертизы, 2) оценка методологии, использованной экспертом, 3) детализированный анализ валидности результатов исследования и 4) резюме.

1. Общие выводы

Рассматриваемое заключение эксперта не может быть признано состоятельным, поскольку:

1.1.Эксперту поставлена некорректная, находящаяся за пределами лингвистической компетенции задача, сформулированная следующим образом:

«Имеются ли с позиции лингвистической квалификации в перечисленных выше видеозаписях призывы к осуществлению незаконной деятельности?». Позиция лингвистической квалификации позволяет судить о содержании языковых выражений, давать интерпретацию высказываниям в случае возникновения сомнения, характеризовать высказывания по цели речевого акта. Лингвистические методы не позволяют извлечь из содержания текста указания на незаконность действий, которые текст описывает. Правовая квалификация действий не относится к сфере компетенции лингвистического эксперта.(См. Постановление Пленума Верховного суда России №28 от 21.12.2010 «О судебной экспертизе по уголовным делам»).

1.2. Отвечая на поставленный вопрос, эксперт игнорирует базовые методы лингвистического анализа, в частности, домысливает значения слов и выражений, не соотнося их с лексикографическим описанием (например, значение существительного ПРОТЕСТ), не проводит полноценного анализа целеполагания речевого акта, дискурсивного анализа композиции сложного текстового объекта, объединенного из нескольких видеозаписей, дает правовые квалификации высказываниям из видеозаписей.

1.3. Текст рассматриваемой экспертизы характеризуется избирательностью рассмотрения и анализа языкового материала. Отвечая на вопрос, имеются ли в видеозаписях призывы к незаконным действиям, эксперт исследует только небольшие фрагменты текста, в которых, по его мнению, могут содержаться косвенные указания на одобрение насилия. При этом он оставляет за рамками анализа основной массив видеозаписей, в которых Жуков Е.С. прямо указывает на то, что он не одобряет насильственные действия и посвящает свои видеоролики обсуждению ненасильственной коммуникации граждан и власти. В ряде случаев эксперт игнорирует эксплицитное высказывание автора видеозаписей Жукова Е.С. о целеполагании его обращений («Товарищ майор, это видео носит ознакомительный характер и не преследует цель кого-нибудь к чему-нибудь призывать»). Обоснования выбора фрагментов для анализа в тексте экспертизы не представлены. Отсутствует также количественное описание соотношения выбранных для анализа высказываний, высказываний с явно представленным неодобрением призывов к насилию и общего объема текста.

1.4.Текст экспертизы в ряде случаев не соответствует канонам представления экспертного заключения. В частности:

а. Научные термины заменяются лексикой с широким неопределенным значением. Так, говоря о проблеме присутствия в тексте имплицитных призывов к незаконным действиям, эксперт использует понятие «прикрытие» («…декларация необходимости использования только ненасильственных методов в борьбе за смену власти в России в Обращении используется для прикрытия соответствующей агитационной работы Жукова Е.С. на видеохостинге “Youtube”» — с. 15 экспертизы). Совершая такую замену, эксперт снимает с себя обязанность демонстрировать в высказываниях Жукова Е.С. работу конкретных лингвистических механизмов, порождающих неявные смыслы, и ограничивается бездоказательным утверждением о том, что такие смыслы присутствуют.

b.В тексте экспертизы присутствует оценочная и эмоционально окрашенная лексика (слова, выражающие отношение автора к описываемым явлениям). Так, анализируя концепт «самосожжение», эксперт называет его «одним из самых варварских способов ухода из жизни». Оценочная лексика переводит сделанные выводы из разряда объективных результатов в категорию субъективного мнения, что показывает ненаучный характер текста экспертизы.

2. Оценка методологии

Большинство методов из списка использованных методов и приемов, приведенных на с. 4 экспертизы, были использованы некорректно, без применения необходимых инструментов и процедур. В частности:

При использовании метода лексикографического анализа эксперт не приводит полного лексикографического описания значения слова, не сравнивает семантическое содержание разных значений слова и не опирается на контекст при выборе толкования значения слова. Таким образом эксперт анализирует, например, значение глагола «отнять». Он приписывает значению лексемы коннотации с «насильственным действием», не учитывая, что в исследуемом контексте глагол употреблен в составе устойчивого метафорического выражения «отнять права». При использовании лексико-семантического метода анализа не используются корпусные инструменты анализа для определения и уточнения значения и особенностей употребления слов и словосочетаний. Использование лингвистических корпусов является необходимым и ключевым инструментом лексико-семантического анализа в современной лингвистике, активно применяемым в том числе и в сфере лингвистической экспертизы (Баранов, 2007).

При использовании метода дискурсивного анализа не дается характеристика рассматриваемых текстов с точки зрения их дискурсивной функции. Дискурсивный анализ предполагает исследование социокультурного контекста, в котором происходит коммуникация (об этом пишет и сам эксперт, говоря об «экстралингвистической стороне текста»). При этом в самом заключении эксперт не описывает ни современный медиаландшафт, ни ситуацию коммуникации, ни взаимоотношения автора и слушателей (адресата и адресанта). Анализ ситуации и позиций участников коммуникации мог бы дать отличную от предлагаемой экспертом интерпретацию: например, из разряда «призыв» текст должен был быть переведен в разряд «передача информации». Сам блог может в контексте современного медиапространства и в контексте профессиональной специализации Жукова Е.С. рассматриваться как типичный просветительский проект; автор блога не побуждает к действию, а доводит до сведения слушателей неизвестные им факты.

Метод интент-анализа, заявленный экспертом, должен использоваться при психологической, а не при лингвистической оценке содержания текста; для применения метода требуется квалификация психолога, а не лингвиста. Интент-анализ является относительно новым и пока мало проработанным методом изучения интенций (намерений) говорящего. «Интент-анализ предусматривает изучение психологического содержания с целью выявления реальных интенций субъектов речевого общения» (Павлова, Гребенщикова, 2017, с. 5). Таким образом, намерения говорящего, не выраженные в тексте напрямую (а именно такие намерения обсуждает эксперт), невозможно достоверно выявить лингвистическими средствами. Не обладая квалификацией проводить психологическую экспертизу, эксперт нарушил методику применения интент-анализа: не произвел разметки интентов, не провел оценки согласия аннотаторов для исключения субъективности разметки (см. описание процедуры интент-анализа: Попова, 2011, с. 201). Заметим, что в списке литературы, который приводит эксперт, нет ни одной работы, посвященной интент-анализу. Тем самым выводы эксперта о намерениях Жукова Е.С., имплицитно подразумеваемых в видеозаписях, были сделаны с грубыми методологическими нарушениями и не могут считаться состоятельными. Кроме того, мы имеем ситуацию, когда на вопрос, требующий оценки с позиции лингвистической квалификации, эксперт отвечает с позиции психологической квалификации.

3. Анализ валидности результатов исследования

В заключении эксперт формулирует следующие выводы исследования:

По нашему мнению, выводы, представленные экспертом, несостоятельны, осуществлены с игнорированием методов лингвистического анализа текста и с сознательным искажением текстового материала (выбрасыванием содержательно значимых и меняющих выводы текстовых фрагментов, дописыванием собственных слов к рассматриваемому тексту без отделения их специальными знаками препинания).

3.1.

В обращении Жукова Е.С. в видеозаписи «МИТИНГ 7 ОКТЯБРЯ, ИЛИ КАК СЛИВАЮТ ПРОТЕСТ», вопреки мнению эксперта, не содержится призывов к насильственным действиям. В своих выводах эксперт опирается на следующие цитаты из видеообращения: «с системой нужно жестко и планомерно бороться», «нужно хвататься за любые формы протеста», «делайте все, на что способны». При этом эксперт не проводит полноценного лексико-семантического анализа выделенных слов и словосочетаний, не рассматривает всех значений слов или лексических конструкций и не приводит доказательств употребления слова в определенном значении. А именно:

а.Экспертне приводит лексикографического обоснования своей трактовки значения слова ПРОТЕСТ со ссылкой на авторитетные словари. Между тем, согласно словарным статьям, значение слова ПРОТЕСТне содержит в себе никаких семантических элементов, связанных с насилием.

См. толкование существительного ПРОТЕСТ в словарях:

в словаре Ожегова:

в словаре Ефремовой:

1. Решительное возражение против чего-л., категорическое заявление о несогласии с чем-либо, о нежелании чего-л.
2. Массовое, коллективное возражение против чего-л., обычно выражающееся в активных действиях.
3. Официальное заявление капитана морского судна об аварии судна или порче груза.
4. Официальное удостоверение факта неуплаты в срок по векселю.

В рассматриваемом контексте существительное ПРОТЕСТ используется в первом из приведенных значений — значении «возражение». Утверждение эксперта о том, что сочетание «любые формы протеста» (т.е. «любые формы возражения») означает также и «крайние насильственные формы протеста», является навязыванием дополнительного смысла, не выраженного в высказывании ни в явной, ни в скрытой форме. У слова ПРОТЕСТ, как видно из словарей, полностью отсутствует семантическая компонента со значением «насилие». Продолжая логику эксперта, можно было бы сказать, что популярная у блогеров фраза «ставьте лайки, пишите любые комментарии» также может быть квалифицирована как подстрекательство к экстремистским высказываниям, поскольку комментарии могут в принципе содержать в себе выражение вражды или ненависти на межнациональной или религиозной почве.

Анализ сочетания «любые формы протеста» эксперту в данном случае следовало бы проводить, опираясь на принципы успешности коммуникации П. Грайса (Grice 1975), в частности, на максиму количества информации: изложи не меньше информации, чем требуется. То есть для призыва к насильственному протесту (вооруженному мятежу, захвату власти) Е.С. Жукову потребовалось бы дополнительно уточнить свою мысль с помощью эксплицитных языковых выражений, поскольку такой призыв не может быть выведен адресатом высказывания из словарного значения слова напрямую. Подобных эксплицитных уточнений в рассматриваемом видеосообщении не обнаруживается.

b.Высказывание «с системой нужно жестко и планомерно бороться» также не может быть интерпретировано как призыв к «жестким формам борьбы», поскольку эксперт не поясняет значение сочетания «жесткие формы борьбы» и не показывает, что значение этого сочетания равносильно значению выражения «насильственный захват власти».

Наречие ЖЕСТКО в использованном Е.С. Жуковым сочетании «жестко бороться» не характеризует специфику действия. Оно выступает исключительно в роли интенсификатора, т.е. указывает на высокую интенсивность действия. Такой вывод подтверждается примерами употребления сочетания, подобранными в Национальном корпусе русского языка (ruscorpora.ru). Из приведенных ниже примеров адресат сообщения не может получить знания о конкретных формах «жесткой борьбы», однако получает информацию об усилении интенсивности действия:

Таким образом, в приведенном экспертом высказывании Жукова Е.С. «борьба» остается неопределенным абстрактным понятием. Конкретный содержательный характер «борьбы», а также информация о ее формах и качестве не могут быть выведены из языкового материала лингвистическими методами. Утверждение эксперта о том, что приведенное высказывание должно рассматриваться как фактическое доказательство вывода о наличии в тексте обращения Жукова Е.С. призыва к насильственной смене власти и вооруженному мятежу, является необоснованным и не подтверждается лингвистическим анализом компонентов высказывания.

с.Высказывание «делайте все, на что способны», вопреки утверждению эксперта, также не содержит в себе указания на насильственные методы борьбы. Эксперт утверждает, что этот призыв «не содержит ограничений на методы действий, кроме как указания на пределы возможности конкретных исполнителей действий». Однако такая трактовка была вынесена без проведения лингвистического (лексико-семантического и дискурсивного) анализа, необходимого для объяснения смысла данного выражения.

Лексико-грамматическая конструкция ВСЕ/ТО/КТО, НА ЧТО СПОСОБЕН не указывает ни на какие конкретные действия, но обозначает условную совокупность действий, ограниченных общей темой, задаваемой широким контекстом выcказывания. Иными словами, «Х делает все, на что способен» означает, что «Х производит максимум действий, релевантных для обсуждаемой темы, которые он может в текущих обстоятельствах совершить». Такая трактовка соответствует одному из базовых принципов языка — принципу релевантности (Grice 1975) — и может быть подтверждена примерами из Национального корпуса русского языка, демонстрирующими разнообразие наборов возможных действий, которые могут быть выражены с помощью конструкции НА ЧТО СПОСОБЕН, и ограниченность этих наборов контекстуально обозначенной темой:

Как видно из приведенных примеров, все наборы подразумеваемых действий, на которые имплицитно указывает выражение ВСЕ/ТО, НА ЧТО СПОСОБЕН, принципиально различаются. Употребление выражения ВСЕ/ТО, НА ЧТО СПОСОБЕН в русском языке всегда несет в себе ограничение на содержание действий, которое определяется с помощью дискурсивного анализа общей тематики широкого контекста.

Тема обращения Жукова Е.С., которой посвящена видеозапись «МИТИНГ 7 ОКТЯБРЯ, ИЛИ КАК СЛИВАЮТ ПРОТЕСТ», задается уже в названии (митинги и протесты). В целом текст обращения посвящен оценке Жуковым Е.С. прошедшего митинга в г. Москве и рассуждениям о том, как должен быть реализован протест в форме митинговой активности. Таким образом, митинг как форма протеста является ключевой темой обращения. В этом контексте выражение «делайте все, на что способны»обозначает совокупность действий, релевантных по отношению к основной теме — митинги как форма протестной активности. Примерами таких действий могут стать организация митинга, участие в митинге, распространение информации о митинге и другие подобные действия, имеющие прямое отношение к протестной активности в форме митинга. Таким образом, рассматриваемое выражение не может быть использовано как лингвистическое доказательство того, что Жуков Е.С. призывает к насильственному захвату власти.

Резюмируя сказанное выше, подчеркнем, что ни один из аргументов, предъявляемых экспертом в пользу представленного вывода о том, что в видеозаписи «МИТИНГ 7 ОКТЯБРЯ, ИЛИ КАК СЛИВАЮТ ПРОТЕСТ» имеется призыв к незаконным действиям в виде насильственного свержения власти, не подтвержден в тексте экспертизы с позиции лингвистической квалификации, т.е. с помощью релевантных, корректно применяемых методов лингвистического анализа с использованием установленных методологией процедур и современных инструментов анализа.

3.2.

Выводы эксперта относительно группы видеозаписей «МИРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ВОЗМОЖНА (Доказательства)» (обращение 2), «МИТИНГИ. ЧТО ДАЛЬШЕ?» (обращение 3) и «БОЙКОТ ВЫБОРОВ — ЭТО ЛИШЬ НАЧАЛО» (обращение 4) не являются состоятельными по следующим причинам:

При рассмотрении обращений 2-3-4 эксперт не проводит лингвистического анализа конкретного высказывания побуждения, на котором базируются выводы эксперта, не проводит дискурсивного анализа структуры связей между обращениями 2-3-4, позволяющего определить речевое целеполагание автора для каждого из обращений в рамках единого целого.

На с. 4-5 эксперт приводит рассуждения о целесообразности объединения обращений 2-3-4 в единый объект Обращение. Далее, введя объект Обращение, на с. 14–15 эксперт делает заключение о том, что«в Обращении содержится призыв использовать различные мирные методы сопротивления (см. п. 3 настоящего заключения), используя для этого в частности перечень методов «ненасильственной борьбы». Однако в п. 3 на с 11–12 рассматривается не единое Обращение (обращения 2-4), а отдельные высказывания из обращений 1, 4, 5, 9. В п. 3 эксперт делает общий вывод о том, что приведенные высказывания являются призывами-воззваниями. Вывод аргументируется перечислением лексем и выражений, допускающих побудительную интерпретацию, общим списком из всех рассмотренных обращений. Таким образом, слова из обращения 1 должны подкреплять аргументацию выражения побуждения в обращении 4, и так далее. Немотивированное объединение высказываний из обращений 1, 4, 5, 9 в общий массив ведет к искажениюинтерпретации целеполагания отдельных обращений: побудительное целеполагание обращения 4 обосновывается экспертом с помощью привлечения грамматических форм повелительного наклонения из обращения 1 и модальными конструкциями из обращений 5 и 9, см. рассуждение на с. 12–13 экспертизы:

«Побудительность выражена прямо — глаголами в форме второго лица, множественного числа, повелительного наклонения: «делайте», «не ждите»; косвенно — словами с семантикой долженствования в сочетании с инфинитивами («нужно … бороться и не тратить», «нужно хвататься…, консолидировать», «нужно использовать», «должны бороться», «Нужно бороться»), предикативом «нельзя», выражающим запрет в сочетании инфинитивом, («останавливаться уже нельзя»)».

Не углубляясь в обсуждение обоснованности лингвистической квалификации этих выражений как побудительных в тексте экспертизы, важно подчеркнуть, что из всех приведенных цитат к обращению 4 относится только одно: «нужно использовать». Таким образом, эксперт, делая вывод о том, что единый объект Обращение состоит из трех отдельных текстов обращений 2–4,не проводит отдельного анализа речевого целеполагания рассматриваемого высказывания «нужно использовать» в обращении 4 и не приводит обоснований трактовки высказывания как призыва. Утверждение эксперта, что рассматриваемое высказывание — призыв, является, таким образом, голословным и необоснованным.

Высказывание из обращения 4 «Какой из этого всего вывод? А вывод очень простой: кроме бойкота выборов, сложно организуемого, и митингов, никому уже не нужных, для смены власти в России нужно использовать и другие методы мирного сопротивления», приводимое в п. 3 на стр. 10–11, рассматривается вне общего контекста монолога Жукова Е.С. Однако приведенная цитата из обращения 4 является не призывом (т.е. речевым актом побуждения к действию), как полагает эксперт, а выражением мнения (т.е. речевым актом убеждения).

Употребление модального предиката НУЖНО с инфинитивом, на который ссылается эксперт, не свидетельствует о наличии побуждения. Перечислим факторы, которые противоречат трактовке рассматриваемого предложения как побудительного.

В лингвистической литературе предикат НУЖНО описывается как указывающий «на отношение говорящего к ситуации, о которой он сообщает», а именно на то, что, с точки зрения говорящего, необходимо для достижения какой-то цели (Падучева 2011). Стандартный пример употребления НУЖНО: Чтобы разжечь костер <Цель>, мне <Субъект цели> нужны спички <Потребность>. Значение побуждения не входит в число стандартных употреблений НУЖНО. Этот предикат может быть интерпретирован как побуждение только в ситуации, когда человек обращается лично к кому-то, причем подразумевается, что этот адресат по статусу ниже говорящего и готов выполнять его распоряжения. Лишь тогда высказывание с предикатом НУЖНО может восприниматься как распоряжение это сделать. Если отсутствует личный контакт и обращение к нижестоящему по статусу, то фраза с предикатом НУЖНО выражает точку зрения говорящего, а не призыв.

В ближайшем контексте высказывания с предикатом НУЖНО в обращении 4 отсутствуют глаголы в форме повелительного наклонения, которые однозначно указывали бы на побудительность высказывания.

Искусственное добавление вводных конструкций, выражающих мнение, таких как “я считаю”, “мне кажется”, «я полагаю» не меняет общего смысла рассматриваемого высказывания: «А вывод очень простой: <я полагаю, что> кроме бойкота выборов, сложно организуемого, и митингов, никому уже не нужных, для смены власти в России нужно использовать и другие методы мирного сопротивления».

В приведенной в экспертизе цитате высказывание с модальным предикатом НУЖНО стоит в контексте логического аргументативного построения (Какой из этого всего вывод?) и является выводом из рассуждения, развернутого Жуковым Е.С, на предшествующих восьми минутах видеозаписи. Вывод не имеет прямой направленности на адресата, но является частью сообщения, информирующего адресатов о мнении автора.

Тест на целеполагание высказывания с предикатом НУЖНО (Кукушкина и др. 2011 с. 124) показывает, что цель рассматриваемого высказывания — убеждение. Методика теста предполагает экспликацию модальной рамки <Я говорю вам, что хочу, чтобы>, таким образом выявляются допустимые прочтения и эксперт имеет возможность выбрать наиболее правильную трактовку. Теоретически возможны следующие прочтения рассматриваемого высказывания с “я говорю вам, что хочу, чтобы…”:

Поскольку рассматриваемая в экспертизе ситуация речевого общения относится к типу б) — пропагандистский текст, смысл высказывания “для смены власти в России нужно использовать и другие методы мирного сопротивления” следует трактовать как убеждение, а не как высказывание-призыв.

Утверждение эксперта, что Жуков Е.С. призывает использовать перечень методов ненасильственной борьбы, напрямую противоречит тексту обращения. Приводя текстовый материал из обращений 2-4 эксперт игнорирует значимые и эксплицитно выраженные высказывания автора обращений Жукова Е.С. о том, что перечень ненасильственных методов приводится в обращениях для ознакомления и что Жуков Е.С. не считает все приведенные методы эффективными и не призывает использовать эти методы. В частности:

В начале обращений 2 и 3 присутствует эксплицитное объявление о том, что речевой целью автора Жукова Е.С. является не побуждение к действию, а ознакомление аудитории с представленной в обращении информацией. Это высказывание полностью проигнорировано в представленной экспертизе:

В экспертизу не включены анализ дискурсивных характеристик и исследование конкретных языковых элементов, определяющих речевое целеполагание обращений 2 и 3. Между тем дискурсивные характеристики и аудиовизуальная композиция текста Жукова в обращениях 2 и 3 полностью соответствуют формату информирования: из списка на экране автор выделяет определенные фрагменты, снабжает их комментариями и видео-иллюстрациями, выражает к ним отношение. Жуков Е.С. использует такие слова и выражения как “обсудим”, “вспоминается”, “нельзя не вспомнить”, “представьте себе”и другие подобные.

В обращении 4 имеется эксплицитная отсылка к обращению 3, в которой автор Жуков Е.С. предлагает аудитории ознакомиться с методами ненасильственной борьбы:

Эксперт игнорирует и не подвергает анализу логическую структуру композиции единого объекта Обращения, состоящего из обращений 2-4, которую эксплицитным образом выстраивает автор. Выделяемый единый объект Обращение является сложным текстовым объектом, состоящим из трех отдельных текстов, каждый из которых имеет ясное начало, конец и собственную повествовательную структуру. Экспертная оценка его совокупного содержания и речевого целеполагания должна включать выявление и анализ структуры содержательных связей между элементами объекта, т.е. между отдельными текстами видеозаписей. Логическая структура единого объекта Обращение, состоящего из обращений 2-4, выглядит следующим образом:

Обращение 2. Мирная революция возможна

Целеполагание: Информирование

0:00 Товарищ майор, это видео носит ознакомительный характер и не преследует цель кого-нибудь к чему-нибудь призывать

Тема: Ненасильственные методы борьбы эффективней насильственных

1:20 “Мир как средство уже есть цель” - видеоряд с Махатмой Ганди и Мартином Лютером Кингом,

1:25 “Насилие рождает насилие. Насилие не способно стать средством достижения мира, потому что дает вашим врагам легитимное право отвечать вам тем же”

1:59 Ненасилие годится для всех. Ненасилие просто эффективнее

2:58 Основная характеристика подобного рода действий заключается в том, что они не включают насилие и не ставят своей целью физически ликвидировать противника

(и далее множество цитат из обращения)

Связь с другими обращениями: Декларация о начале серии видеозаписей, объединенных общей тематикой.

2:08 Всем привет, это Жуков, и этим роликом я открываю серию видео, посвященную ненасильственному сопротивлению

Обращение 3. (Митинги? Что дальше?)

Целеполагание: Информирование

0:00 Товарищ майор, это видео носит ознакомительный характер и не преследует цель кого-нибудь к чему-нибудь призывать

2:26 Давайте поговорим про конкретику. Сегодня мы обсудим все виды ненасильственной борьбы.

Тема: Обсуждение списка 198 методов ненасильственного протеста из книги Джима Шарпа “От диктатуры к демократии”

2:29 В 1993 году политолог Джим Шарп написал чудесную работу “От диктатуры к демократии”. Шарп, кстати, основатель института имени Альберта Эйнштейна, занимающегося ненасильственным сопротивлением.

3:15 В этой работе, которую мы в одном из следующих видео обязательно разберем, Шарп, помимо всего прочего, приводит список из 198 видов ненасильственного сопротивления.

3:32 Эти 198 видов мы с вами и обсудим

Связь с другими обращениями: Обращение 3 - вторая часть серии видеозаписей общей тематики, гиперссылка на обращение 2

1:33 Всем привет, с вами Жуков, и это вторая часть в серии роликов про гражданское неповиновение. Если ты не смотрел первую, то где-то вокруг меня должна появиться ссылка на нее (появляется гиперссылка на обращение 2), а если смотрел, то мы начинаем.

ОБРАЩЕНИЕ 4 (БОЙКОТ ВЫБОРОВ - ЭТО ЛИШЬ НАЧАЛО)

Целеполагание: Информирование, выражение собственной позиции, убеждение

0:05 Всем привет, это Жуков и сегодня нам с вами предстоит весьма сложный по структуре разговор. Изначально вам может показаться, что вещи, о которых я буду говорить, не совсем связаны между собой. Однако итоговый вывод покажет весьма очевидную связь.

Тема: Текущие виды мирного протеста неэффективны, автор полагает, что следует использовать разные методы мирного сопротивления.

8:32 Единственный способ поменять власть в России – это мирное ненасильственное гражданское сопротивление. Какой из этого всего вывод? А вывод очень простой: кроме бойкота выборов, сложно организуемого и митингов, никому уже не нужных, для смены власти в России нужно использовать и другие методы мирного сопротивления.

Связь с другими обращениями:

Обращения 2 и 3 – части аргументации автора, которые подводят к финальному выводу.

4:03 И наконец, в-третьих, я не устану это говорить, власть в России можно сменить только мирным путем. Я уже снял два ролика на этот счет (появляется гиперссылка на Обращение 2), но я не устану это повторять (появляется гиперссылка на обращение 3), пока это не станет мейнстримным мнением.

Конкретные действия, к которым призывает автор будут раскрыты в следующей видеозаписи (видеозапись "ЧТО ДЕЛАТЬ 28 ЯНВАРЯ" от 07.01.2018 не вошла в список представленных на экспертизу)

9:09 Наиболее действенные способы ненасильственной борьбы я опишу в следующем ролике.

Материалы, которые будут представлены в следующей видеозаписи ("ЧТО ДЕЛАТЬ 28 ЯНВАРЯ" от 07.01.2018, видеозапись не вошла в список представленных на экспертизу) следует воспринимать в общем контексте информации, представленной в обращении 3.

9:16 А пока ты можешь посмотреть это видео, в котором представлены все, не только самые эффективные, но и все методы ненасильственной борьбы(гиперссылка на обращение 3)

Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что в обращениях 2, 3, 4 не содержится призывов, речевое целеполагание фрагментов единого объекта обращений, рассмотренных в экспертизе, относится к типу информирования, с конкретными целями ознакомления с информацией в обращениях 2 и 3 и ознакомления с мнением автора и убеждениемв обращении 4.

Видеозапись “ЧТО ДЕЛАТЬ 28 ЯНВАРЯ” от 07.01.2018 не была представлена эксперту в материалах для лингвистической экспертизы. Однако исследование этой видеозаписи в рамках рецензии показывает, что это видеозапись также может быть включена в единый объект Обращение, поскольку она связана с обращениями 2-4 тематически и с помощью текстовых отсылок (анонс видеозаписи от 07.01.2018 дан в обращении 4). Включение видеозаписи “ЧТО ДЕЛАТЬ 28 ЯНВАРЯ” (обращение 4.1) в качестве финального компонента единого объекта серии обращений раскрывает внутреннюю структуру логической мотивация единого объекта Обращение:

Обращение 2: информированиеаудитории о теории мирного протеста ---> Обращение 3: информирование аудитории о видах мирного протеста ---> Обращение 4: оценка текущего положения вещей, выражение мненияо необходимости расширения акций мирного протеста ---> Обращение 4.1: призыв к конкретной акции мирного протеста

4:02 Поэтому я призываю вас, если вы решили пойти на акцию 28 января, потратьте немного времени и купите цветы для полицейских, а фотографии с цветами или свои мысли об этой акции выкладывайте в соцсетях, под хештегом#ЦветыДляПолиции

Проводя лингвистическую экспертизу списка методов мирного сопротивления, эксперт нарушает пределы своей компетенции, давая правовую квалификацию анализируемому языковому материалу. Кроме этого, эксперт вместо лингвистического анализа дает оценочную характеристику анализируемому тексту и автору текста, домысливает мотивы автора, использует ненаучную лексикудетективного романа, такую как “прикрытие”,недопустимую для позиции лингвистической квалификации. В частности:

Выборочно приводя список методов мирного сопротивления (отказ от уплаты налогов, изготовление фальшивых документов, препятствие работе учреждений, мятеж, изготовление фальшивых денег) эксперт выходит за пределы лингвистической компетенции, заключая, что “указанные действия имеют признаки преступлений”. Такой выводне имеет отношения к лингвистической экспертизе.

Выборочно приводя список методов мирного сопротивления из видеозаписи Жукова Е.С. эксперт дополняет элемент списка собственным текстом, не отделяя кавычками цитируемый текст от не принадлежащего Жукову Е.С. текста эксперта, и тем самым фактическивводит в заблуждение читающего экспертизу. Текст эксперта дословно совпадает с одним из определений экстремизма статьи 1 федерального закона №114 “О противодействии экстремистской деятельности”.

Отдельно необходимо сделать замечание о значении лексемы МЯТЕЖ, фигурирующей в приводимой выдержке списка мирных методов сопротивления из обращения 3. В обращении 3 автор приводит перевод списка «198 methods of nonvoilent actions» (198 методов ненасильственных акций) с сайта. Скриншот сайта демонстрируется на временной точке 2:21 видеозаписи. В исходном английском списке, перевод которого дан в обращении 3, под номером 148 употреблена лексема MUTINY. В толковом Оксфордском словаре английского языка лексема mutiny имеет несколько значений: 1) discord, strife, dispute, quarrel (разногласие, раздор, спор, ссора) 2) open revolt against constituted authority (открытый протест, бунт против установленной власти) 3) disregard for discipline, rebellious conduct (нарушение дисциплины, протестное поведение). В англо-русском словаре mutiny переводится как «мятеж, бунт». Лексема БУНТ в русском языке по словарю Ефремовой имеет среди значений следующее: “любое проявление неповиновения, непокорности, несогласия”. В Национальном корпусе русского языка можно обнаружить примеры употребления лексемы БУНТ именно в этом значении.

«Юрий Гандельсман, игравший в альтовой группе, которого Володя очень поддерживал, устроил ему квартиру, много помогал профессионально, незадолго до отъезда в Испанию взбунтовался и заявил, что уходит. На здоровье. Но, уходя, он пытался поднять бунт в оркестре, и все потом выражали сочувствие Володе, однако никто не сказал Гандельсману, что тот плюёт в колодец, из которого столько лет пил.» [Сати Спивакова. Не всё (2002)]

В приводимом контексте списка методов мирного сопротивления, лексему MUTINY следует понимать в значении disregard for discipline (нарушение дисциплины, неповиновение), более точным переводом этой лексемы на русский язык является лексема БУНТ (а не МЯТЕЖ), у которой имеется очень близкое значение к значению оригинала. Это подтверждают и данные Англо-русского подкорпуса Русского Национального корпуса: в большей части случаев слово MUTINY переводится как БУНТ, причем часто в оригинале и переводе это слово используется переносно, в значении неповиновения. Значение неповиновения дается в качестве единственного значения слова MUTINY в ориентированном на современное употребление словаре МакМиллан: «a refusal by a group to accept someone’s authority, especially a group of soldiers or sailors», т.е., «отказ группы принять чью-либо власть, особенно группы солдат или моряков».

Характеризуя один из пунктов приводимого списка методов мирного сопротивления —пункт 158 — Самосожжение, эксперт не приводит лингвистического толкованияэтого понятия, но дает собственную субъективную оценку действия, обозначаемого этой лексемой,не имеющую отношения к целям и задачам экспертизы. «Такая героизация насильственного и одного из самых варварских способов ухода из жизни…»

Эксперт домысливает мотивы автора, не выраженные в тексте обращения, фактически анализируя не языковой материал, но некие воображаемые мысли автора. Кроме того, эксперт в своих выводах оперирует неопределенным понятием прикрытие, которое не только не является термином лингвистического анализа, нонаходится за пределами научного и экспертного языка и стиля:

Резюме

• Выводы эксперта не обоснованы, лингвистической аргументации в пользу выводов не представлено.
• Эксперт не проводит лексико-семантического анализа рассматриваемых лексем в обращении 1, их значения толкуются голословно. Нет ссылок на словари, не рассмотрены и не проанализированы значения слов, нет примеров употребления слов из лингвистических корпусов.
• Эксперт делает выводы о значении слова ПРОТЕСТ, не соотнесенные со словарным значением этого слова.
• Эксперт не проводит отдельного анализа речевого целеполагания обращения 4, речевой акт побуждения (призыва) определяется без достаточных на то оснований.
• Эксперт игнорирует прямые декларации автора о целеполагании его высказываний в обращении 2 и 3, а именно о том, что целью является информирование, а не призыв.
• Эксперт игнорирует многочисленные указания автора на то, что обсуждаемые им методы протеста в обращениях 2,3,4 являются ненасильственными.
• Эксперт не проводит дискурсивного анализа связей между обращениями 2, 3, 4 внутри сложного единого объекта Обращение.
• Эксперт нарушает пределы лингвистической компетенции и дает правовую квалификацию языковым выражениям из обращения 3.
• Эксперт вводит в заблуждение читающего экспертизу, не отделяя собственный текст от текста из видеозаписи Жукова Е.С. с помощью специальных знаков препинания.
• Эксперт дает субъективную оценку действию, которое обозначается лексемой САМОСОЖЖЕНИЕ.
• Эксперт занимается конструированием мыслей Жукова Е.С. вместо лингвистического анализа использованных Жуковым Е.С. языковых выражений при трактовке высказываний в обращении 3.
• Эксперт опирается на ненаучный термин “прикрытие”, не допустимый в квалифицированном экспертном заключении, при трактовке целеполагания автора в рамках единого объекта Обращение.

Бонч-Осмоловская А.А. Левинзон А.И. Апресян В.Ю. Добрушина Н.Р.

11.09.2019 г.

Литература

Баранов А.Н., Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика М.: ФЛИНТА 2007

Кукушкина О.В., Сафонова Ю.А., Секераж Т.Н. Теоретические и методические основы судебной психолого-лингвистической эксперизы текстов по делам, связанным с противодействием экстремизму М. 2011

Павлова Н.Д., Гребенщикова Т.А. Интент-анализ: основания, процедура, опыт использования. М. Институт психологии РАН. 2017

Падучева Е.В. Модальность. Материалы для проекта корпусного описания русской грамматики (http://rusgram.ru). На правах рукописи. М. 2011

Попова О.В. Политический анализ и и прогнозирование. Рекомендованный учебник по политологии для ВУЗов УМО М. Аспект-Пресса 2011

Grice H. P. Logic and Conversation // Syntax and Semantics. N. Y.: Academic Press, 1975. Vol. 3: Speech Acts / Eds. P. Cole, J. L. Morgan. P. 41–58.

Источники

Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1997.

Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-образовательный. – М.: Рус. яз. 2000.

Oxford English Dictionary, second edition, edited by John Simpson and Edmund Weiner, Clarendon Press, 1989.

MacMillan Dictionary

Национальный корпус русского языка Ruscorpora