Поскольку на МАКСе никаких следов самого амбициозного проекта нашей космонавтики «Сфера» не обнаружено, ясно, что выставлять нечего даже на бумаге. Амбициозный — не преувеличение, планируется в пять раз больше одновременно работающих аппаратов, чем все ныне действующие, а также частично рабочие и поддающиеся реанимации спутники России. По неофициальным данным, предполагается потратить полтора триллиона рублей.
Если верить утечкам, это минимальная сумма. Она больше, чем утвержденный бюджет всей Федеральной космической программы на 2016–2025 годы, и в два раза больше, чем планируют на создание сверхтяжелой ракеты «Енисей». Получается, не так уж «Енисей» и сверхтяжел для бюджета. И при таком замахе о самом проекте «Сфера», его целях и задачах, возможностях и ограничениях ни экспертам, ни российскому бизнесу, ни предполагаемым зарубежным потребителям неизвестно почти ничего. Объявлено, что «Сфера» будет использовать «суперкомпьютерные многопроцессорные системы, цифровые геоинформационные технологии и самообучающиеся нейросети». Сегодня и студенческие стартапы закладывают подобную риторику в презентации для инвесторов.
Все это не помешало Коллегии ВПК на прошлой неделе одобрить этот грандиозный проект. Коллегию возглавляет вице-премьер Юрий Борисов, который одновременно является председателем Наблюдательного совета Госкорпорации Роскосмос. Конфликт ли тут интересов или совпадение, не так важно: главное, ясности не прибавилось. О «Сфере» страна впервые узнала из выступления президента Владимира Путина более года назад. В ведомственной логике Роскосмос должен был за это время подготовить основные аргументы, чтобы публично обосновать проект. Кратко, емко и убедительно.
Но Роскосмос упорно молчит, на связь с обществом не выходит: его аргументы неизвестны, неизвестно даже, есть ли они вообще. Остается анализ аргументов (их всего два) в поддержку «Сферы», которые приводят ратующие за проект редкие эксперты, близкие к Роскосмосу. Это возможность многократного снижения себестоимости спутников за счет перехода от штучного к мелкосерийному производству. Пишут также о повышении эффективности системы за счет объединения в единую группировку спутников всех функционалов — спутниковой навигации (ГЛОНАСС), космической связи и съемки (ДЗЗ).
Что на это ответить? Студентам известно, что эффект масштаба (производства) действительно снижает себестоимость за счет разделения общих постоянных затрат на большее количество изделий, но он конечен и слабо влияет на переменную часть затрат. В нашем случае это стоимость комплектующих и микроэлектроники категории Space.
Разрыв тут для России запредельный: Airbus обещает делать спутники связи OneWeb дешевле 1 миллиона евро.
Но дело еще хуже: догонять конкурентов нам надо по стоимости спутника, приведенной к его функциональным возможностям и сроку активного существования. Ведь нет проблемы сделать просто спутник с минимальной ценой — он должен долго и эффективно работать в космосе.
Если ваш спутник связи передает в два раза меньше трафика, чем аппарат конкурента, то вы должны сделать его в два раза дешевле. А если ваш спутник живет на орбите 5 лет, а у конкурента этот показатель 15 лет, то вам необходимо сделать спутник в три раза дешевле. Ну а если вы проигрываете и там и там, то ваше дело труба.
Вывод прост и однозначен: возможность ценовой конкуренции для системы «Сфера» упирается в отечественные компетенции в части микроэлектроники. Именно они определят и стоимость спутниковых комплектующих (переменные затраты), и функциональные возможности спутников, и время их работы в космосе. А то, что у нас тут неблагополучно, — секрет Полишинеля.
Посмотрите на текущее состояние системы ГЛОНАСС — группировка уже не в полном составе, покрытие всей планеты сегодня невозможно. Так может, проект «Сфера» это вовсе не о космосе? Если это очередная попытка возродить на деньги бюджета всю российскую микроэлектронику, то доверия ей еще меньше, учитывая предыдущий опыт.
О росте эффективности при «горизонтальной» интеграции различных космических систем в единую суперсистему писать совсем просто. Жизнь и рынок доказали, что это тезис просто ложный. Эффективная синергия у космических систем имеет место, но идет она не по «горизонтали» — «космос–космос», а по «вертикали» — «космос–воздух–земля». Спутниковая навигация на практике давно интегрирована с наземными решениями: высокоточными системами, indoor-навигацией (в закрытых помещениях). Данные спутниковой съемки активно интегрируются со снимками с самолетов и дронов. Космическая связь дополняет и дублирует наземную (этот принцип положен в основу OneWeb и Starlink).
Именно так выгодно потребителю. Роскосмос с проектом «Сфера», видимо, считает, что его выгода важнее, чем выгоды каких-то там потребителей.
Глобальный потребитель, конечно, такую систему проигнорирует, а вот российскому — куда будет податься?
Не запланирована ли тут обязательная работа только с оборудования самих разработчиков «Сферы»? Так пытались сделать в 2000-х, когда около 10% средств ФЦП ГЛОНАСС шло на разработку и внедрение потребительского оборудования с дизайном в стиле стимпанк. Выкинули миллиарды бюджетных рублей, а в октябре 2010-го Стив Джобс, не затратив ни рубля нашего Минфина, сделал ГЛОНАСС глобальным потребительским стандартом. Очень похоже. Да, кстати, и идеологи те же.
Ничего не слышно о принципах работы на рынке и привлечении частных инвестиций. Это в корне отличает «Сферу» от проекта «Эфир», который был презентован прежней командой Роскосмоса в мае 2018 года. Тот проект был публичной офертой Роскосмоса к совместной работе российским и зарубежным инвесторам. И прямо ставил задачу минимизировать расходы бюджета на получение Россией доступа к космическому интернету. «Сфера» же предполагает максимальное госфинансирование.
Не слышно и о поиске зарубежных партнеров для проекта «Сфера», без которых работа на глобальном рынке нереальна. Без опоры на глобальные рынки составить конкуренцию космическим операторам Digital Globe, Iridium, OneWeb и Starlink невозможно в принципе. Аукнется тут и история с недопуском обвиненной в шпионаже коммерческой системы OneWeb на российскую территорию. Кто после такого сможет продвинуть на мировой рынок государственную «Сферу»?!
Итоги таковы: рынок для системы «Сфера» — это территория России, или 4% поверхности Земли, для системы OneWeb — 96%. Есть желающие конкурировать при таких исходных условиях?
Почему частных инвесторов и глобальных партнеров для «Сферы» не ищут? Выскажу предположение. Что такое любой коммерческий или международный проект? Будь то системы ДЗЗ, космического интернета, сверхтяжелой ракеты или окололунной станции. Это публично защищенный бизнес-план. Это обоснованный объем финансирования. Это прозрачный бюджет исполнения проекта. Это безусловное достижение заданных технических характеристик. Это жесткие сроки выполнения, наконец.
А кому в Роскосмосе это надо? Один раз в 1990-х от финансовой безысходности чиновникам космической индустрии пришлось участвовать в проекте Международной космической станции, где каждый доллар был посчитан. Больше в эту ловушку не попадутся. Может, потому и нет после МКС у Роскосмоса ни одного большого коммерческого или международного проекта.
Космические системы — необходимый элемент цифровой экономики на земле. Что же делать со «Сферой»? Вернуться к рыночным подходам, привлечь к разработке идеологии реальный бизнес и иностранных партнеров. Например, из Китая. Там и конкурентоспособная микроэлектроника, и умение работать на глобальных рынках, и необъятный внутренний рынок. А далее привлечь и другие страны ШОС, БРИКС. Тут тебе и недостающие компетенции, и доступ на глобальные рынки, и распределение затрат.
А пока у проекта «Сфера», судя по всему, нет ни одного тезиса, который можно защитить в публичной дискуссии. И никто не может Роскосмос к такому обсуждению принудить. Зато есть желание получить бюджетные триллионы.
Как тебе такое, Илон Маск?
Поскольку на МАКСе никаких следов самого амбициозного проекта нашей космонавтики «Сфера» не обнаружено, ясно, что выставлять нечего даже на бумаге. Амбициозный — не преувеличение, планируется в пять раз больше одновременно работающих аппаратов, чем все ныне действующие, а также частично рабочие и поддающиеся реанимации спутники России. По неофициальным данным, предполагается потратить полтора триллиона рублей.
Если верить утечкам, это минимальная сумма. Она больше, чем утвержденный бюджет всей Федеральной космической программы на 2016–2025 годы, и в два раза больше, чем планируют на создание сверхтяжелой ракеты «Енисей». Получается, не так уж «Енисей» и сверхтяжел для бюджета. И при таком замахе о самом проекте «Сфера», его целях и задачах, возможностях и ограничениях ни экспертам, ни российскому бизнесу, ни предполагаемым зарубежным потребителям неизвестно почти ничего. Объявлено, что «Сфера» будет использовать «суперкомпьютерные многопроцессорные системы, цифровые геоинформационные технологии и самообучающиеся нейросети». Сегодня и студенческие стартапы закладывают подобную риторику в презентации для инвесторов.
Все это не помешало Коллегии ВПК на прошлой неделе одобрить этот грандиозный проект. Коллегию возглавляет вице-премьер Юрий Борисов, который одновременно является председателем Наблюдательного совета Госкорпорации Роскосмос. Конфликт ли тут интересов или совпадение, не так важно: главное, ясности не прибавилось. О «Сфере» страна впервые узнала из выступления президента Владимира Путина более года назад. В ведомственной логике Роскосмос должен был за это время подготовить основные аргументы, чтобы публично обосновать проект. Кратко, емко и убедительно.
Но Роскосмос упорно молчит, на связь с обществом не выходит: его аргументы неизвестны, неизвестно даже, есть ли они вообще. Остается анализ аргументов (их всего два) в поддержку «Сферы», которые приводят ратующие за проект редкие эксперты, близкие к Роскосмосу. Это возможность многократного снижения себестоимости спутников за счет перехода от штучного к мелкосерийному производству. Пишут также о повышении эффективности системы за счет объединения в единую группировку спутников всех функционалов — спутниковой навигации (ГЛОНАСС), космической связи и съемки (ДЗЗ).
Что на это ответить? Студентам известно, что эффект масштаба (производства) действительно снижает себестоимость за счет разделения общих постоянных затрат на большее количество изделий, но он конечен и слабо влияет на переменную часть затрат. В нашем случае это стоимость комплектующих и микроэлектроники категории Space.
Разрыв тут для России запредельный: Airbus обещает делать спутники связи OneWeb дешевле 1 миллиона евро.
Но дело еще хуже: догонять конкурентов нам надо по стоимости спутника, приведенной к его функциональным возможностям и сроку активного существования. Ведь нет проблемы сделать просто спутник с минимальной ценой — он должен долго и эффективно работать в космосе.
Если ваш спутник связи передает в два раза меньше трафика, чем аппарат конкурента, то вы должны сделать его в два раза дешевле. А если ваш спутник живет на орбите 5 лет, а у конкурента этот показатель 15 лет, то вам необходимо сделать спутник в три раза дешевле. Ну а если вы проигрываете и там и там, то ваше дело труба.
Вывод прост и однозначен: возможность ценовой конкуренции для системы «Сфера» упирается в отечественные компетенции в части микроэлектроники. Именно они определят и стоимость спутниковых комплектующих (переменные затраты), и функциональные возможности спутников, и время их работы в космосе. А то, что у нас тут неблагополучно, — секрет Полишинеля.
Посмотрите на текущее состояние системы ГЛОНАСС — группировка уже не в полном составе, покрытие всей планеты сегодня невозможно. Так может, проект «Сфера» это вовсе не о космосе? Если это очередная попытка возродить на деньги бюджета всю российскую микроэлектронику, то доверия ей еще меньше, учитывая предыдущий опыт.
О росте эффективности при «горизонтальной» интеграции различных космических систем в единую суперсистему писать совсем просто. Жизнь и рынок доказали, что это тезис просто ложный. Эффективная синергия у космических систем имеет место, но идет она не по «горизонтали» — «космос–космос», а по «вертикали» — «космос–воздух–земля». Спутниковая навигация на практике давно интегрирована с наземными решениями: высокоточными системами, indoor-навигацией (в закрытых помещениях). Данные спутниковой съемки активно интегрируются со снимками с самолетов и дронов. Космическая связь дополняет и дублирует наземную (этот принцип положен в основу OneWeb и Starlink).
Именно так выгодно потребителю. Роскосмос с проектом «Сфера», видимо, считает, что его выгода важнее, чем выгоды каких-то там потребителей.
Глобальный потребитель, конечно, такую систему проигнорирует, а вот российскому — куда будет податься?
Не запланирована ли тут обязательная работа только с оборудования самих разработчиков «Сферы»? Так пытались сделать в 2000-х, когда около 10% средств ФЦП ГЛОНАСС шло на разработку и внедрение потребительского оборудования с дизайном в стиле стимпанк. Выкинули миллиарды бюджетных рублей, а в октябре 2010-го Стив Джобс, не затратив ни рубля нашего Минфина, сделал ГЛОНАСС глобальным потребительским стандартом. Очень похоже. Да, кстати, и идеологи те же.
Ничего не слышно о принципах работы на рынке и привлечении частных инвестиций. Это в корне отличает «Сферу» от проекта «Эфир», который был презентован прежней командой Роскосмоса в мае 2018 года. Тот проект был публичной офертой Роскосмоса к совместной работе российским и зарубежным инвесторам. И прямо ставил задачу минимизировать расходы бюджета на получение Россией доступа к космическому интернету. «Сфера» же предполагает максимальное госфинансирование.
Не слышно и о поиске зарубежных партнеров для проекта «Сфера», без которых работа на глобальном рынке нереальна. Без опоры на глобальные рынки составить конкуренцию космическим операторам Digital Globe, Iridium, OneWeb и Starlink невозможно в принципе. Аукнется тут и история с недопуском обвиненной в шпионаже коммерческой системы OneWeb на российскую территорию. Кто после такого сможет продвинуть на мировой рынок государственную «Сферу»?!
Итоги таковы: рынок для системы «Сфера» — это территория России, или 4% поверхности Земли, для системы OneWeb — 96%. Есть желающие конкурировать при таких исходных условиях?
Почему частных инвесторов и глобальных партнеров для «Сферы» не ищут? Выскажу предположение. Что такое любой коммерческий или международный проект? Будь то системы ДЗЗ, космического интернета, сверхтяжелой ракеты или окололунной станции. Это публично защищенный бизнес-план. Это обоснованный объем финансирования. Это прозрачный бюджет исполнения проекта. Это безусловное достижение заданных технических характеристик. Это жесткие сроки выполнения, наконец.
А кому в Роскосмосе это надо? Один раз в 1990-х от финансовой безысходности чиновникам космической индустрии пришлось участвовать в проекте Международной космической станции, где каждый доллар был посчитан. Больше в эту ловушку не попадутся. Может, потому и нет после МКС у Роскосмоса ни одного большого коммерческого или международного проекта.
Космические системы — необходимый элемент цифровой экономики на земле. Что же делать со «Сферой»? Вернуться к рыночным подходам, привлечь к разработке идеологии реальный бизнес и иностранных партнеров. Например, из Китая. Там и конкурентоспособная микроэлектроника, и умение работать на глобальных рынках, и необъятный внутренний рынок. А далее привлечь и другие страны ШОС, БРИКС. Тут тебе и недостающие компетенции, и доступ на глобальные рынки, и распределение затрат.
А пока у проекта «Сфера», судя по всему, нет ни одного тезиса, который можно защитить в публичной дискуссии. И никто не может Роскосмос к такому обсуждению принудить. Зато есть желание получить бюджетные триллионы.
Как тебе такое, Илон Маск?