Котова задержали в рамках дела о «массовых беспорядках» на протестных митингах в Москве, однако судят его по статье 212 примечание 1 УК РФ, так называемой «дадинской». Наказание — до 5 лет лишения свободы.

Статья эта о неоднократных нарушениях на митингах появилась в Уголовном кодексе в 2014 году. Первым, кому ее вменили, стал активист Ильдар Дадин, ему дали три года колонии. В 2017 году Конституционный суд немного «смягчил» ее: действия человека должны «представлять опасность для общества».

После решения Конституционного суда «дадинскую» статью не применяли два года. И вот, похоже, решили реанимировать.

Уголовное дело Константина Котова развивалось стремительно: арест 12 августа, 16-го уже были готовы 4 тома уголовного дела, на ознакомление с которыми адвокату Марии Эйсмонт дали всего три дня.

3 сентября начинается суд.

Суд над Котовым станет показательным для всех остальных 13 фигурантов дела о «массовых беспорядках».

В апреле 2018 года сестре Ани Павликовой, фигурантки дела «Нового величия» (группу молодых людей обвиняют в подготовке государственного переворота), написал незнакомый мужчина: «Привет! Я хочу Ане передать передачку». На аватарке стояло фото парня «в майке какой-то». Это был тридцатичетырехлетний программист Костя Котов.

Настя ответила сухо: «Да нет, мы справимся». Тогда Павликовы впускали в дом только журналистов и адвоката, поэтому настороженно отнеслись к такому вниманию. Следующее сообщение: «Я просто хочу помочь. Я просто хочу передать то, что нужно ей».

На тот момент Аня Павликова уже отметила свое восемнадцатилетие в СИЗО. В первом письме родным она просила прощения, просила забыть ее.

— Костя начал к нам ездить, он приезжал к нам в Крылатское, брал сумки, помогал. Он очень часто передавал Ане книжки, писал ей письма. Он приезжал к нам перед судами с тортиками. Аня его видела на каждом заседании.

Еще Костя помогал семье с лекарствами. У Юлии, мамы Ани, рассеянный склероз, у Ани после ареста обострилось сердечное заболевание и развились другие. Пенсии мамы, инвалида второй группы, не хватает на жизненно необходимые таблетки.

Прошло полтора года, роли поменялись: Аня теперь сидит под домашним арестом, а Котов — в СИЗО «Матросская Тишина». А правозащитники предлагают переименовать «дадинскую» статью в «котовскую».

Как это вышло?

• 13 мая Котов участвовал в шествии в поддержку фигурантов «дела «Сети» (запрещенная в РФ организация) и «Нового величия», был арестован на 5 суток.
• 12 июня присоединился к шествию в поддержку журналиста Ивана Голунова, получил штраф 15 000 рублей «за создание помех транспорту и пешеходам».
• 26 июляКотова арестовали на 10 суток за пост в фейсбуке, в котором он анонсировал несанкционированный митинг 20 июля на Трубной площади в поддержку независимых кандидатов в Мосгордуму. То есть он привлекался к административной ответственности минимум трижды. В постановлении о возбуждении уголовного дела указано даже не три правонарушения, а четыре.
• 12 августа в 20.00 Костя позвонил отцу Александру Николаевичу на мобильный и сказал, что забросит вещи к себе домой в Косино и приедет к родителям на ужин. Константина в тот вечер отпустили из ОВД «Соколиная гора» после 48 часов его четвертого административного задержания.

Случилось это так: 10 августа Котов со своим другом и с активисткой Викторией Ивлевой пошел к 14.00 на согласованный митинг на проспекте Сахарова. Там они развернули три плаката с одинаковыми надписями: «А вы не *** [сошли с ума — Ред.]?» — и фотографиями, на которых силовики жестко задерживают людей.

После Костя сел на станции метро Красные Ворота и доехал до Лубянки, а оттуда пошёл до памятника героям Плевны, где должна была состояться несанкционированная акция. Он проходил мимо памятника, из рюкзака у него трубочкой торчал тот самый плакат с Сахарова, когда сзади к нему подбежали двое полицейских и, заламывая руки, поволокли его к автозаку. На видео, которое снимали на мобильные телефоны десятки очевидцев, Константин спокойно пытается выяснить, какие вопросы к нему есть у полицейских, и просит их представиться. Они, не обращая на него внимания, молча несут Константина к автозаку.

У следствия — иная версия событий. Якобы в тот день Котов на Старой площади перед администрацией президента выкрикивал лозунги: «Допускай!», «Мы здесь власть!», «Долой Путина!», «Один за всех, все за одного!», «Россия будет свободной!». По словам его друзей и очевидцев, ничего этого не было, Костя просто вышел из метро.

Адвокат Котова Мария Эйсмонт говорит, что на момент задержания 10 августа у Котова накопилось примерно 10 административок за полтора года — издержки гражданской активности на пикетах и протестных акциях.

Через 48 часов Костю выпустили из ИВС, но с условием, что он обязан явиться на встречу со следователем 13 августа в 15.00.

13 августа в 00.00 родителям Котова позвонили на домашний.

— Костя говорил в течение нескольких секунд, и было слышно, что за его спиной стоит кто-то и поторапливает. Только успел сказать: «Позвони адвокату Маше и сообщи, что меня задержали». С этого момента связь с ним оборвалась, я позвонил Маше, — рассказывает Александр Николаевич.

В тот момент его сына везли на допрос. Уже после допроса в 4 утра в квартире Котова прошел обыск. В протоколе обыска значится: изъят 21 плакат с надписями: «Свободу Сенцову!», «Свободу Пономареву!», «Свободу Насте Шевченко!», «Свободу политзаключенным!», также две книги «Тюрьма и воля» Ходорковского, самиздатовский «Крым наш».

Плакаты завернули в мусорные мешки — теперь это вещдоки.

—Он мне отвечал, что акции мирные, проходят в поддержку каких-то конкретных лиц, этим им можно помочь. То есть он политического, так сказать, нигде не заявлял, — рассказывает Александр Николаевич. — Я еще интересовался, в каких конкретно акциях он участвует. Но потом по прессе это стало известно. Больше никакой особой информации я не имел.

О политике в семье никогда не говорили, да и отношения с родителями у Константина не особо близкие.

— В детстве занимался в секциях спортивных: волейбол, гандбол. Потом институт, аспирантура, работа… Вот жил обычной жизнью советского, в смысле российского, инженера. (Константин окончил московский технологический университет, по специальности он программист. — Д. З.). Я прожил такую же жизнь: у меня тоже есть высшее образование, институт кончал, и вроде так всю жизнь проработал, как и он. Ну а этот вот случай с задержанием… Всех нас прям потряс, — еле заканчивает фразу Александр Николаевич, мужчина лет 70 в очках.

Мы сидим на кухне в квартире Кости, у раковины сушится кружка с украинским флагом. Типовая однушка на юго-востоке Москвы, в Косино.

На суды по мере пресечения ходит в основном папа, мама сильно переживает и ожидает новостей дома. На заседаниях Александр Николаевич сидит на первой скамье, около «аквариума», рядом, придерживая его под руку, — Настя Павликова. Пока ее мама на судах дочери Ани по делу «Нового величия», Настя здесь, на судах Кости.

На заседания приходит самая разная публика: писатели, поэты, общественные деятели, активисты, которые вместе с Костей когда-то были наблюдателями на президентских выборах, люди, которые читают его фейсбук, муниципальные депутаты.

Более полугода дважды в месяц Виктория Ивлева вместе с Котовым таскали по 300 кг продуктов украинским морякам в СИЗО «Лефортово». Практически каждый день после задержания моряков в ноябре 2018 года они стояли в пикетах «Всех на всех» около администрации президента. Теперь процесс обмена политзаключенными вроде бы начался, а Виктория несет передачи своему другу Косте в СИЗО «Матросская Тишина». В пакете у нее — грейпфрут, сухарики, сыр, разнообразные хлебцы, мед. Костя — вегетарианец.

— Я с ним познакомилась накануне одной из акций по Сенцову. Он тогда мне написал в личку. Пришел на акцию совсем незнакомый парень, постоял с плакатом. А потом начал как-то активно нам помогать, — рассказывает мне писательница Алиса Ганиева перед очередным заседанием суда.

Большинство друзей Кости, с которыми я говорила, познакомились с ним на акциях в защиту украинского режиссера Олега Сенцова.

Первый опыт гражданской активности Кости связан с Болотной площадью в 2012-м, но тогда он пришел на митинг из любопытства, говорит его подруга Алина Иванова. После стал волонтером в штабе Навального, от которого в марте 2018 года поехал наблюдателем на президентских выборах во Владикавказе (при задержании у Котова обнаружили удостоверение члена УИК с правом решающего голоса).

Его сложно назвать навальнистом, определить в рамки одного какого-то политического течения. Он волонтер и Фонда борьбы с коррупцией, и ОВД-инфо, правозащитной организации, которая оказывает помощь задержанным на политических акциях, участвует в различных гражданских акциях: «Бессрочка», «14%», «За права человека», выходит на пикеты и акции в поддержку аспиранта МГУ Азата Мифтахова, фигурантов дела «Нового величия» и «Сети», активистки и политической заключенной Анастасии Шевченко.

— Просто если он видит, что происходит несправедливость, он старается ее как-то исправить и внести от себя что-то положительное: сделать передачку, написать письмо, встать в одиночный пикет — то есть не закидать файерами, не оскорбить кого-то, а попробовать улучшить ситуацию тех, кто незаконно оказался за решеткой, — рассказывает Дима Иванов, основатель телеграм-канала «Протестный МГУ». Он как-то сидел с Котовым в «подвале» МГУ, так называют ОВД на минус первом этаже главного здания университета, после акции в поддержку Азата Мифтахова.

Никита Зайцев, пресс-секретарь «Ассоциации народного сопротивления», который принципиально никогда не выходит на пикеты, на прошлой неделе вышел в поддержку Кости Котова:

— Такое понимание у всех. Костя выходил за всех независимо от того, кто был объектом несправедливости. Если бы избили какого-нибудь «эшника», то он вышел бы в поддержку этого «эшника», — смеется Дима Иванов. — Это его отличало от других активистов.

На работе в компании DSSL, занимающейся разработкой систем видеонаблюдения, где работает Котов, к неожиданным «пропажам» Константина привыкли. Друзья-активисты говорят, что начальство в каком-то смысле поддерживает Костю.

— Костя, тут интересуются с работы, когда тебя ждать? — спрашивает во время перерыва судебного заседания по мере пресечения (защита просила изменить заключение на домашний арест) молодая черноволосая девушка.

Александр Николаевич, который впервые в жизни столкнулся с судебной системой, говорит мне:

— Сейчас я стал больше разбираться в этих делах, и Константин мне стал более понятен. Ясно, что его надо как-то защищать. Но, к сожалению, при такой ситуации уже не видно, что делать. Вроде бы и защита все правильно говорит, а на суде совершенно непонятные вещи происходят. Как защитить своего ребенка, я не понимаю.

Отец Кости говорит медленно, голос его дрожит.