Яблоки повсюду. Едешь на машине вдоль заборов подмосковных дач и видишь поднятые ветви в голубом небе, а на них в зеленой листве крупные белые яблоки. Так они и плывут в небе, тяжелые, круглые. Или идешь по траве и видишь, что вся она усыпана красными яблочками. Эти легкие, почти невесомые, неправильные, с вмятинками и выступами, красно-белые, живые, как огоньки.

Я ставлю на траву пакет и собираю яблоки. Пакет быстро наполняется. Когда несешь его, держа под дно у груди, чувствуешь живой вес и тонкий запах. На заднем сиденье моей машины стоят несколько таких пакетов. Когда я утром сажусь в нее, то погружаюсь в густой яблочный дух.

Кому яблоки? Кому нужны вот эти белые, которые не любят ждать и от ожидания покрываются коричневыми пятнами, и эти красные крепенькие, к запаху которых примешивается запах грибов? Это оттого, что они лежали в траве, неподалеку от вдруг выросших тут сыроежек и подберезовиков. Я раздаю большие пакеты яблок друзьям, но у меня все равно остается. Три старые яблони и две молодые плодоносят неутомимо. Среди дня я слышу глухой стук. Это падают яблоки.

Доходят вести, что даже северная Эстония в этом августе завалена яблоками, их выставляют в ящиках на остановках общественного транспорта, чтобы люди брали бесплатно. Но яблок слишком много, а людей для такого великого урожая мало. Подгнившие яблоки хрустят под ногами, когда идешь по саду. Подгнившие не берешь, когда целых, чистых и свежих так много.

Некоторые надкусаны. Я знаю кем. В шесть утра в ослепительном сиянии восходящего дня приходит белка, стремительно и весело спускается вниз головой по березе и легко скачет по земле на яблочных местах. Хвост ее распушен, как плюмаж гвардейца. Она рыжая, маленькая и сухонькая. У нее тоже яблочный год и яблочное счастье.

Эй, кому яблоки? Катит по Москве и Подмосковью моя белая машина, на заднем сиденье которой трясутся яблоки-пассажиры в больших пакетах. Я работаю развозчиком яблок. Я поставщик яблок друзьям. Но моя знакомая мама троих детей больше уже не берет, потому что дети ее уже не могут смотреть на яблочную шарлотку, которую она печет ежедневно. А к женщине, у которой заболел муж, я опоздал. Звоню, а она: «Мне только что принесли две сумки!»

Созревают яблоки на высоко поднятых в голубое небо ветвях, с мягким стуком падают на землю, ласково ложатся в руку. Что-то происходит.

Я ошалело кручу головой после удара. И мне начинает казаться, что это не просто так, что яблоня поджидала меня, чтобы сказать мне что-то яблоком, метко пущенным точно в лоб с верхней ветки.

Светлыми, исполненными голубизны длинными днями августа природа что-то говорит нам на своем языке, что-то старается и пытается сказать, но мы не понимаем, и тогда она обрушивает на нас сотни и тысячи яблок, тогда она стучит ими в наши окна и мозги, тогда она засыпает ими наши сады и дорожки, так что мы и шагу не можем ступить, не наткнувшись на яблоко. И она кричит и твердит нам этими яблоками какую-то очень простую мысль. Твердит нам о том, что вот она рядом с нами живая щедрая жизнь, доступная для всех, жизнь с избытком воздуха и воды, настоящая, непридуманная жизнь яблок.

Все дальше и дальше расходятся мир извращенный и мир нормальный. Один громкий, другой тихий, один орет и кривляется, другой шепчет и стоит в сторонке, один занял главные места, другой отступил, но еще сохраняет себя на краю жизни. В извращенном мире темп и плотность жизни все увеличиваются, в уши вставлены провода, по которым бежит звук, в автозаках везут невинных, и газетные заголовки только о политике. Но если бы газеты выходили в нормальном мире, то их главными историями в августе были бы истории о яблоках. Жизнь яблок. Судьбы яблок. Яблоки как дар. Яблоки как весть. Философия яблок, и как быть счастливым, живя среди яблок.

Сотни, тысячи яблонь бьют нас яблоками в головы, как когда-то одна из них ударила Ньютона, и ждут от нас открытия, которое лежит на ладони, но мы, тупицы, не делаем открытия, хотя природа сует его нам под нос. Она кричит нам о собственной щедрости и о собственной красоте, она забрасывает нас яблоками в этом августе, чтобы мы наконец проснулись от нашего бешеного сна, в котором на авансцене кривляются злые паяцы, и по небу шастают драндулеты с ядерными реакторами, приносящие смерть. Она перешибает запахом яблок запах бензина. Она создает такой избыток яблок, который делает бессмысленным их продажу, и зовет нас дальше идти по этому пути, но куда там!

И поэтому яблочный август пройдет мимо нас, и мы его забудем.

Но пока он еще не прошел, счастье еще возможно. Белка, приходящая на сияющем рассвете, знает о счастье яблок, и ветви, поднимающие тяжелые и спелые яблоки в голубое небо, тоже знают о счастье. Как они величественны в небе и как знают о собственной важности в том молчаливом отвергнутом мире, где нет суеты. Надо окружить себя яблоками и яблоневым духом, надо сделать так, чтобы красные яблоки лежали вокруг вас в зеленых керамических чашах, чтобы тонко порезанные острым ножом дольки яблок падали в чай, и чтобы в старом медном тазу, унаследованном от бабушки, вечерами долго булькало и густело на маленьком огне золотистое яблочное варенье.