Белое безмолвие

Андрея Лещинского пригласил пообедать Олег Маслов. Это было странно и отчасти тревожно.

Странно потому, что с Масловым они хоть и учились на одном курсе, но почти не общались и уж точно не дружили. Тем более после института. А тревожно было потому, что Лещинский уже пять лет встречался с женой Маслова. Они познакомились на каком-то приеме. Они сошлись в тот же вечер. Просто какой-то солнечный удар. Русская классика. Чудо.

Когда он узнал, чья она жена, он слегка испугался. Как раз накануне бывший однокурсник рассказывал про Олега Маслова: «Танком прет! Живого места не оставляет! Маслов сказал — Маслов сделал!» Речь, конечно, шла о бизнесе, но Лещинскому стало страшно. Он представил себе, как его труп найдут через две недели в багажнике битых «Жигулей» на свалке металлолома.

Они с Ларисой встречались редко и очень осторожно, тщательно выбирая безопасное время, когда муж был в командировке за границей, а сын — в летнем спортивном лагере. Слава богу, сам Лещинский был в разводе, ему скрываться было не от кого.

Каждая встреча была восторгом, праздником и чудом.

Лещинский много раз предлагал ей уйти от мужа к нему, но она говорила, что это невозможно. Олег дико ревнив и патологи­чески самолюбив. Он ее убьет, как только услышит, что у нее кто-то есть. А во-вторых, у них сын-подросток, и Олег к нему безумно привязан.

Вот так лет пять прошло.

Вдруг звонок с неизвестного номера. Уверенно, дружелюбно, вежливо. «Андрюша, привет! Маслов моя фамилия. Мы с тобой уж лет двадцать не видались, есть разговор…» Встретились в рыбном ресторане.

Маслов доел палтус, запил вином, поставил локти на стол, подпер голову кулаками и сказал, глядя Лещинскому прямо в глаза:

— С Ларисой встречаешься? В смысле, с моей женой?

— Что за вопросы! — Лещинский попытался изобразить возмущение.

— Перестань! И, главное, не трусь. Никто тебе морду бить не собирается. Да или нет?

— Да, — сказал Лещинский.

— Ну вы и шифруетесь, ребята! — спросил Маслов. — Просто комар носа. Уважаю. Но ладно. Рад за вас. Особенно за Лару. Видишь ли, Андрюша, я собираюсь с ней разводиться. Встретил, можно сказать, на старости лет волшебную девушку…

— Да какое на старости? — Лещинский облегченно вздохнул. — Мне сорок два. Тебе столько же. Вся жизнь впереди.

— Тогда вот что, — сказал Маслов. — Тогда вы с Ларкой кончайте шифроваться. Покажитесь где-нибудь вдвоем. Раз, два, три. Чтоб все узнали, заговорили, и чтоб я мог красиво развестись. Это для Васьки важно, для сына моего. Чтоб он увидел, что за штучка его мамочка. Парню шестнадцать лет, пусть сам примет решение остаться с отцом. Ему со мной будет лучше. А если она захочет с ним общаться — пусть общается. Ради бога. Я не против. Ну, по рукам?

— В смысле? — не понял Лещинский

— Если честно, я ее никогда особенно не любил, — объяснил Маслов. — Но все-таки восемнадцать лет вместе. Нельзя же ее просто так, в никуда выпинывать. А так все нормально. По рукам?

— То есть чтоб я на ней женился?

— Это твое дело. Хотя я, конечно, буду рад. Просто я позвал тебя, чтобы ты знал: я в курсе, и я не против.

Лещинский шел домой, думая, что сейчас позвонит Ларисе и все ей расскажет, и она приедет к нему сегодня же, и снова будет чудо и восторг. Собственно, можно было позвонить и с дороги. Нет, лучше из дому.

Дома открыл компьютер, надо было ответить на десяток новых писем, прошло часа два, потом еще час, вот стало уже половина десятого, и Лещинский понял, что оттягивает звонок.

Почему? Неужели потому, что Олег Маслов ему разрешил?

Да, именно так и выходит — разрешил встречаться с его женой и даже посоветовал на ней жениться — после того как сам с нею разведется. Ужас.

Он вдруг вспомнил, как они с Ларисой пять лет назад целовались в лифте, в гостинице, не в силах обождать полминуты… Был солнечный удар, а что там бывает наоборот от солнечного удара? Белое безмолвие?

Надо было менять телефонный номер, почту, а может быть, и адрес.